Путь "Чёрной молнии" - Александр Теущаков

Снова полетели пакеты с цементом. Один из заключенных, видимо в горячке, поджег фитиль тары с горючим, и бросился к лобовой части первого БТРа. Размахнувшись, он хотел метнуть «зажигалку», как вдруг замер и, уронив бутылку, схватился за левое бедро рукой, на ягодице расплывалось бурое пятно. К счастью Каленый заметил эту картину, и что есть силы, крикнул:

— Прячьтесь быстрее за здание и не высовывайтесь, снайпер работает.

Дронов, услышав крик Игоря, подбежал к нему.

— Что случилось?

— Стрелок — сука, бьет с дальней позиции. Там, где стоит БТР — открытая местность, вот он и шмаляет по ногам.

Глава 41 Последний бой

В это время первый БТР взревел двигателем и попытался развернуться, лупанул пулеметной очередью поверх голов толпы обороняющихся. Механик дернул машину и резко остановил. Имея строжайший приказ, не стрелять боевыми патронами по заключенным, пулеметчик, целившийся над головами зэков, от торможения БТРа, потерял равновесие и нечаянно лупанул под ноги приближающейся группе заключенных. В страшном крике зашлась толпа, разрозненная попаданиями пуль в асфальт. Озверевшие от увиденного, заключенные бросились с бутылками к бронетранспортеру.

— Куда, назад! — закричал Ирощенко — это подставной БТР, он стоит в зоне работы снайпера.

Но его крик заглушил шум винтов опускающегося вертолета. Он барражировал над плацем, поднимая клубы пыли, и поэтому буквально через секунды никто не мог заметить, что творится вокруг.

Большая часть бунтовщиков кинулась на закрытие прорыва, но было поздно: солдаты, прикрываясь щитами, разворачивались полукольцом, и первые заключенные, кто смог подбежать к ним, получили увесистые удары дубинками и щитами.

Пошла вторая волна заключенных, вооруженных тяжелыми железными арматурами, но пробить стройный ряд щитов им не удалось, тогда осужденные попробовали прорвать оборону с флангов и разбившись на две большие группы, кинулись в менее защищенные места. Ряды солдат расступились, и взору осужденных предстала еще одна линия атакующих. Первые ряды спешно построились «клином» и шаг за шагом, бряцая щитами, двинулись вперед.

Сзади уже напирали другие спецы, сжимая в руках дубинки и саперные лопатки.

Увлекшись основным прорывом военных, заключенные на какой- то миг оставили БТРы в покое. Между тем, в нижних откосах по бокам машин, открылись люки и стали выскакивать вооруженные автоматами солдаты. Они оперативно занимали оборону на плацу. Воины в первом ряду присели на одно колено и прицелились, направив стволы автоматов на заключенных, вторые же ряды заняли позиции стоя. Солдаты пытались создать психологическую атаку на бунтовщиков, но в порыве боя многие из них мало, что соображали. От основной толпы отделилась группа зэков и бросилась в сторону автоматчиков. Полетели бесполезные пакеты с цементом и пара зажженных бутылок с горючим.

Первые автоматные очереди пришлись поверх голов. Второй залп был направлен по ногам: пули с визгом рикошетили об асфальт, один из заключенных, как бы споткнулся и, обхватив руками раненное колено, что есть мочи закричал:

— Падлы! Больно!

Остальная часть группы кинулась обратно.

Дронов и Ирощенко старались криками организовать разбегающихся мужиков, призывая образовать подкову, но строй солдат, защищенный щитами, упрямо наступал, и по мере того, как основная группа бойцов продвигалась прямо, углубляясь на территорию противника, задние ряды расширяли зону боевых действий.

В этот момент со стороны промзоны приближались военные, быстро сокращая расстояние до основной группы заключенных.

«Все, конец, промзону захватили», — подумал Дрон.

Среди зэков началась паника: кто-то бросал арматуры и палки, поднимая руки вверх, некоторые группы пытались прорваться к баракам, расположенным за плацем. Но дорогу им преградили автоматчики, открывшие огонь поверх голов заключенных.

Дронов, Ирощенко, Воробьев и еще несколько человек, все время державшихся вместе, все-таки пробили кольцо окружения с помощью подрыва взрывпакетов, запущенных поверх голов бойцов. Не ожидавшие такого оборота, солдаты бросились в рассыпную, испугавшись поражения смертоносными начинками.

Пока военные приходили в себя от непредвиденной атаки со стороны заключенных, последние уже заскочили в кирпичное здание. Автоматчики не могли открыть по ним огонь, боясь зацепить своих. Пришлось преследовать группу заключенных, скрывшуюся в подъезде здания. Увлеченные погоней, солдаты с ходу влетели в подъезд, и в этот момент прозвучал оглушительный взрыв от последней подорванной бомбы, как раз напичканной смертоносными шариками. Первые трое солдат, получив различные ранения, упали на пол, остальные открыв огонь, выскочили из здания и заняли оборону.

Ирощенко, рискуя быть застреленным, ползком приблизился к раненным. Первый боец лежал без сознания. Сергей стянул с его плеча ремень автомата, затем подполз ко второму бойцу и потянулся за оружием. Солдат попытался поднять ствол и выстрелить, но силы покинули его, он обмяк. Третий из воинов смотрел на Сергея умоляющим взглядом и, отбросив автомат, отвернулся. Ирощенко не стал никого трогать, только сгреб оружие и, прижимаясь к стене, поднялся на второй этаж.

Там вовсю кипела работа: друзья подтаскивали двухъярусные шконки и бросали их на лестничный пролет, плотно заваливая проход. Ирощенко прошелся вдоль коридора второго этажа и убедился, что с внутренней стороны стены им не грозят снайпера, так как в ней не было окон. На противоположной стороне коридора располагались спальные секции, окна которых выходили на запретную зону. Прорыва бойцов можно было ожидать только со стен, при помощи лестниц или проникновения с крыши на веревках.

Оборону решили держать в обе стороны, защищая заваленный лестничный проход и общий коридор. Проверив рожки, Сергей нерадостно сообщил:

— Патронов мало, нужно беречь, и не устраивать огнестрельные «перепалки».

Он перевел собачки механизма, поставив автоматы на производство одиночных выстрелов. Один «калаш» он вручил Игорю Семченко, другой Сережке Соколу, третий оставил себе.

— Ну, вот братва, — сказал Алексей Дронов, — кажется, пришел наш последний час. Помните, на плацу мы дали возможность мужикам сделать выбор. Теперь я даю вам точно такую же возможность — решите для себя: стоит ли вам продолжать бунт. Мне не хочется губить ваши молодые жизни, потому обращаюсь к вам чисто по — дружески. Я прошу тех, кто не хочет продолжать это дело, пусть идут в самую дальнюю секцию отряда и растянут в окне белую простыню. Вас не тронут — это знак парламентеров. Остальные, кто не хочет сдаться в лапы МВДэшников остаются со мной.

Но глядя на решительные лица боевых друзей, он понял, что его слова были излишними, ни один из десяти человек не принял предложение вора.

Игорь Семченко решил произвести разведку боем, он зашел в одну из спальных секций и разломав дверцу прикроватной тумбочки, взял большую щепу. Нанизил на нее зэковскую кепку, и осторожно стал поднимать над подоконником.

Никакой реакции со стороны военных не последовало, видимо, снайперов еще не успели оповестить, что бунтовщики завладели оружием. В противном случае в кепке была бы сквозная дырка от пули. Он отодвинул шконку от стены, мешавшую приблизиться к окну, и стал наблюдать, что творится по другую сторону забора.

Там где были ворота, уже освободили проход, а дальше на территории, прилегающей к зоне, собралась группа солдат и офицеров.

Игорь радостно крикнул Дрону:

— Леха смотри, кто там стоит! Твой лучший «кореш».

Дрон прокрался между шконок и встал за Игорем. Издали он узнал опера Ефремова. Больше из той группы его никто не интересовал.

— Игореха, сними мне этого кореша, — и Дрон, заведя глаза под лоб, как бы с мольбой произнес, — там, на небесах я буду за тебя молиться, только достань мне эту мразь.

— Тяжело с калаша, — ответил Семченко, — но постараюсь.

— Игорь, дай я попробую, — обратился к нему Ирощенко, — я в свое время с калаша кучно десятку разбивал (Метко стрелял по цели).

— Давай пробуй, — Игорь уступил свое место Карзубому. Он переключил оружие на автоматическую подачу, передернув затвор, загнал патрон в патронник и тщательно прицелился в оперативника. До цели было метров тридцать — сорок. Как гром среди ясного неба прострочила очередь. Прежде чем отскочить от окна Ирощенко заметил, как Ефремов, и стоящий с ним рядом офицер, как подкошенные, рухнули на асфальт, остальные бросились в рассыпную.

В ту же минуту по окнам здания открыли ураганный огонь: били из автоматов, слышалось таканье пулемета. Пули рикошетили от противоположной стены и с визгом разлетались в разные стороны. В секции никого из заключенных, уже не было. Все заняли места в коридоре, надежно укрывшись за стеной, только случайная пуля рикошетом могла проникнуть сюда.