За тихой и темной рекой - Станислав Рем

— Ваше высокопревосходительство, — Владимир Сергеевич перевёл дыхание и продолжил: — Старший следователь — все по закону. Если бы он не применил оружие, мы бы имели ещё больше трупов. Нам нужно Бога благодарить…

— Нам Кириллу Игнатьевича благодарить следует, — резко перебил полицмейстера губернатор. — За то, что тот сумел войти в наше положение. И что на вашего Кнутова не будет заведено уголовное дело. По крайней мере со стороны Мичурина. — ладонь генерала принялась тихонько постукивать по столу. — Нам только не хватало ссориться с купечеством… Белому-то хоть не доложили? Мозгов, надеюсь, хватило?

Киселёв прокашлялся. Только ради паузы. А губернатор-то, выходит, не знает о решении советника!

— Никак нет, не доложили. Он, то есть господин Белый, отбыл в Марковскую. Вместе с отрядом артиллеристов. Для участия в диверсионной операции.

— Что?! — Баленский медленно оперся правой рукой о стол, а левую прижал к груди. — Повторите.

— Олег Владимирович вместе с поручиком Рыбкиным будут руководить вылазкой на противоположный берег Амура, — с трудом проговорил Киселёв.

— Да вы что, с ума сошли? — голос губернатора стал сиплым, с хрипотцой. — Столичного чиновника! За реку! В самое пекло!

— Он сам, ваше высоко…

— Ничего знать не желаю! Доставить! Сюда! Немедленно! И глаз с него не спускать!

Владимир Сергеевич почувствовал, как под мундиром сорочка прилипла к телу.

— Никак не возможно. Они уже в станице. Гонец всё равно не успеет. Через час отряд отплывает.

Алексей Дмитриевич расстегнул полы сюртука, прошёл к окну, распахнул рамы.

— А вы знали?

— Так, думал, вам доложили.

— Думали? Или рассчитывали, что не доложили? — губернатор резко развернулся в сторону полицмейстера. — В артиллерийском-то полку вы как раз перед его приездом побывали? Знаю. Всё знаю! На то и поставлен государем! Я, Владимир Сергеевич, терпеливо относился к Вашим, скажем так, финансовым шалостям. Но последнее из ряда вон! Деньги деньгами, а играть человеческими жизнями… Не ожидал!

Голова Киселёва дернулась, словно он получил пощёчину.

— Как вы смеете? — полицмейстер произносил слова медленно и очень тихо. — Кто дал вам право? Если бы не ваш чин, не ваш возраст и не моё отношение к вам, я бы бросил вам перчатку, милостивый государь!

— Бросайте! Что вы ждёте? А может, вас не только вышесказанное сдерживает?

Киселёв рванул крючок кителя, втянул в себя воздух, но промолчал.

— Эка… — Баленский прищурился, отчего лицо его стало похоже на старую, траченную временем новогоднюю маску. — Зацепило! И крепенько! Видать, живое задел. Это хорошо! — губернатор медленно подошёл к полицмейстеру. — Хорошо, что не стали себя прикрывать. Иначе я бы ещё бог знает, что подумал. — Алексей Дмитриевич выдержал паузу, после чего продолжил: — Вы уж простите за столь резкие высказывания. Но, если советник погибнет, сами понимаете, нам обоим головы не сносить. — Лицо губернатора вновь приняло прежний, несколько усталый вид. — Однако, с другой стороны, если судить по вашей бурной реакции, выходит, господин Белый в курсе вашей финансовой деятельности? — сделал вывод Алексей Дмитриевич.

— Так точно, — Киселёв отвечал чётко, без подвоха.

— И молчал. Знал и молчал… Так, говорите, инспектор сам решился на участие?

— Совершенно верно.

— Какой он инспектор? — губернатор устало потёр переносицу. — Мальчишка. С Жюль Верновскими замашками. Он вам хотя бы сообщил о своих дальнейших намерениях?

— Никак нет, — о соображениях Белого по поводу Зазейской волости Киселёв решил промолчать. — И ещё, ваше высокопревосходительство. Я известил господина титулярного советника о прибытии казаков.

— И правильно сделали. Когда, по вашему мнению, они прибудут?

— Завтра ближе к вечеру. Наступление, так думаю, следует начать на рассвете. Пока китаец со сна не очухается.

— Принимаю. Кстати, что с предателем? Были попытки уйти на ту сторону? Или хоть как-то передать информацию?

— Никак нет.

— Очень странно, — губернатор повёл плечами. — Белый рассчитывал на то, что они «купятся» на фиктивную передислокацию орудий… Артиллеристы полдня по всему городу пушки таскали. Предатель просто-таки должен был сообщить об изменении позиций.

— Но ничего подобного… Мои люди следили за рекой всю ночь.

— Раскусил наш манёвр?

— Исключено. Маскировка артиллеристами соблюдалась полная.

— Но ведь не помогло?

— Не помогло, — согласился полицмейстер. — Вот потому, ваше высокопревосходительство, мы и должны начать наступление безотлагательно. Непонимание действий противника может означать одно: враг что-то задумал. И нам следует незамедлительно сорвать его планы.

Губернатор снова посмотрел в окно, повернулся в сторону Киселёва:

— Продолжим разговор, когда казаки будут на подступах к городу. А теперь вернёмся к началу беседы. Обстановка в городе накалена, далее действовать будем в соответствии с законами военного времени. Кнутову объявить благодарность. За находчивость и за то, что сумел погасить волнение… Далее. Опубликуйте моё распоряжение! — генерал-губернатор подошёл к столу и взял в руки исписанный лист с двуглавым орлом сверху, — Прочтите[9].

— «До сведения моего дошло, — принялся изучать текст губернский полицмейстер, — что некоторые жители Благовещенска, а также лица из крестьянского и казачьего населения вверенной мне области, допускают различного рода насильственные действия против живущих на нашей территории мирных маньчжур и китайцев. Нападение на безоружного и беззащитного врага не в характере русского человека, а потому указанные прискорбные случаи насилия могу лишь объяснить вспыхнувшей озлобленностью против возмутительного вероломства китайцев, начавших против нас военные действия, без всякого с нашей стороны повода…» Кстати, — Киселёв приостановил чтениея. — Я придерживаюсь точки зрения старшего следователя Кнутова. Имел место факт подстрекательства.

— А в других поселениях?

— Думаю, и там также.

— Что ж. Доказывайте. Ищите виновника. Судите. Но до решения суда я, как русский человек и как глава области, буду придерживаться своего мнения. Впрочем, дочитайте до конца.

Киселёв перевернул лист:

— «А посему, ПРИКАЗЫВАЮ: объявить всему населению вверенной мне области, что виновные в убийствах, грабежах и других насильственных действиях против мирных беззащитных китайцев будут предаваться суду и подвергаться наказанию по всей строгости военного времени».