Профилактика - Владимир Ильин

Выпроваживает, понял я.

— Слушай, — сказал я, — а ты мне не покажешь свои владения?

— Господи, ну зачем тебе это? — сморщился Виталий.

— Все правильно, ни к чему мне на это смотреть. Только неужели ты всерьез поверил, что я перся сюда за город лишь для того, чтобы побеседовать с тобой о наших уникумах?

— А для чего же еще? — наивно удивился Гаршин.

— Чтобы решить одну шкурную проблему, — сказал я. — В Лаборатории есть комплекты самогипноза?

— Конечно.

— Ты можешь мне выделить на время один такой комплект?

— Эк тебя скрутило, — сочувственно изрек Гаршин. — На кой он тебе понадобился?

— Решил на досуге свое либидо исследовать, — с каменным лицом сообщил я. — Есть кое-какие проблемы личного характера, которые без исследования этой самой либиды никак не решаются.

— А-а, — понимающе кивнул Гаршин. — Ладно, сейчас принесу.

И не удержался от ехидного замечания:

— Только я на твоем месте решал бы личные проблемы другим способом.

— Каким? — машинально спросил я.

— Подписался бы на «Плейбой» или приобрел бы «Виагру», — с ехидной улыбочкой посоветовал Гаршин. — А лучше всего — женился бы...

* * *

Незадолго до этого разговора я решил заглянуть на бывшую «свою» станцию метро. Сам не зная, зачем. Тем более что никого из знакомых я там не встретил — за время моего отсутствия все успели поувольняться, что ли. Даже Мишу сменил какой-то шустренький паренек из новоиспеченных стражей порядка.

И только один человек показался мне знакомым.

Он стоял, прислонившись плечом к стене в переходе между двумя станциями, и наблюдал за потоком прохожих.

На улице было по-зимнему холодно, но на нем был все тот же грязновато-белый плащ, и все так же волосы были схвачены на затылке резинкой, и все с тем же жадным любопытством он вглядывался в лица людей, как и в тот памятный летний вечер, когда, удрав от Линючки, я видел его с подачи сержанта Миши.

Вот только лицо этого типа, пожалуй, еще больше осунулось и стало еще более землистым.

Я подошел к нему поближе, и мне бросилась в глаза одна странная вещь, которую я три года назад не заметил на расстоянии. Или тогда он этим не занимался...

В руке у человека в плаще был теннисный шарик, и он время от времени методично сжимал его, болезненно морщась. Сначала я подумал, что он таким образом разрабатывает мышцы кисти — где-то я читал, что подобное упражнение советуют тем, кому требуются сильные, хваткие пальцы. Борцам, например. Или штангистам.

Но ни на тяжелоатлета, ни вообще на спортсмена мужчина в плаще не был похож. К тому же, пальцы у него были покрыты множеством красных точек.

Оказалось, что шарик утыкан стальными иголками, как искусственный кактус, а точки на пальцах — следы уколов.

Так он еще и мазохист! Ведь вряд ли нормальный человек будет ни с того ни с сего причинять себе боль, да ещё у всех на виду.

Не удивлюсь, если у него дома собрана целая коллекция тех штучек, с помощью которых подобные извращенцы доводят себя до экстаза: кожаные плетки с металлическими наконечниками, кандалы, розги и, конечно же, портативная дыба, рассчитанная на современные малогабаритные квартиры.

Человек разглядывал проходящих мимо него людей, явно стараясь никого не упустить из виду.

Я отвернулся, чтобы не встречаться с ним глазами, но почти физически ощутил, как его взгляд мазнул по моему лицу.

И в тот же момент он окликнул меня.

Причем не так, как это обычно делают, обращаясь к кому-то незнакомому, не посредством безлико-отчуждающих «господин-гражданин-товарищ», и не с помощью разбитного-панибратского «мужик-парень-брат» или вообще грубоватого «эй, ты».

Нет-нет, человек в плаще назвал мое имя — причем полностью! Это исключало возможность случайного совпадения.

Не веря своим ушам, я обернулся, собираясь спросить, откуда незнакомец меня знает, но он не дал мне и рта открыть.

Он кинулся ко мне так, как кидается к сундуку с сокровищами кладоискатель, потративший всю свою жизнь на раскопки на каком-нибудь необитаемом острове.

Он рухнул передо мной на колени с искаженным от благоговения лицом и припал к моим ногам, обнимая и, по-моему, даже пытаясь поцеловать их.

При этом он что-то вопил нечленораздельно, и по его серому лицу, испещренному болезненными складками, текли слезы восторга.

Прохожие оглядывались на нас, не понимая, что происходит.

Единственное предположение, которое возникло у меня, заключалось в том, что тип в плаще просто-напросто окончательно слетел с катушек, доконав себя самоистязаниями с помощью игольчатого шарика.

— Послушайте, гражданин, — сказал с некоторой брезгливостью я. — По-моему, вы меня с кем-то путаете. И встаньте, а то тут пол грязный... плащ потом не отстираете...

Но он меня явно не услышал.

И лишь теперь я начал разбирать отдельные слова из его истошного речитатива.

— Господи, наконец-то!.. — по-бабьи причитал он. — Я знал!.. Я знал, что это когда-нибудь случится!.. Теперь мне ничего не страшно, ничего!.. Счастье-то какое!..

Я стал злиться. Не хватало еще, чтобы сейчас кто-нибудь из окружающих вызвал милицию или «Скорую» и меня загребли на пару с этим придурком в отделение или в психушку!

— Ты что, мужик, охренел?! — заорал я. — А ну, встать! Я сказал — встать!..

Как ни странно, мой крик на него подействовал. Во всяком случае, он послушно поднялся с выложенного мраморной плиткой пола, но по-прежнему не отрывал от меня горящего фанатичным упоением взгляда.

И все еще цеплялся за мою руку своей страшноватенькой клешней, испещренной капельками крови.

— Ну, что тебе надо? — грубо спросил я. — За кого ты меня принимаешь, а? Говори, пока я тебя не сдал в милицию!

Человек попытался улыбнуться, но улыбка вышла у него жалкой и нелепой, как новорожденный уродец. Потом он глубоко вздохнул, провел ладонями по лицу, размазывая кровь и слезы по щекам, и сказал:

— Извините, что я не сдержался. Но если б вы знали, Альмакор, как долго я мечтал о встрече с вами!..

— Я рад, — усмехнулся я. — И что дальше?

— Я вам все объясню, — пообещал он. — И вы сами поймете, как нам с вами повезло!

— Черт знает что! — в сердцах сказал я. — Пока что я вижу, что мне сегодня, наоборот, не везет, если на меня кидаются всякие извращенцы. Не знаю, что у тебя на уме, приятель, но учти: я — не «голубой» и не потерплю, чтобы меня пытались соблазнить такие типы, как ты!

Вообще-то на приверженца нетрадиционной сексуальной ориентации этот тип был не очень-то похож — по крайней мере, манерами. И я на всякий случай приготовился к тому, что он попытается врезать мне за оскорбление, как сделал бы на его месте любой нормальный мужик.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});