Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

вине[1549].

Наконец, сенешали и бальи отсутствовали или не отправляли лично свою службу по особому разрешению короля или по его приказу, поскольку они исполняли его поручения[1550]. Если первое зависело от конкретных личных обстоятельств чиновника, то второе диктовалось его компетентностью и ничем, по сути, не лимитировалось. Не случайно в позднем ордонансе о реформе правосудия от 1454 г. было узаконено право сенешалей и бальи отсутствовать, будучи в свите короля или занятыми в военных операциях[1551]. К середине XV в. эта ситуация, вызванная Столетней войной и перекосом функций сенешалей и бальи в сторону военных, стала нормой.

Но такова была ситуация во всей королевской администрации. Уже в Великом мартовском ордонансе 1357 г. в качестве источника «бед и несчастий в королевстве» называется практика короны разрешать чиновникам исполнять несколько служб одновременно, а указ от 16 января 1419 г. констатировал систематическое отсутствие чиновников Парламента, Палаты счетов, Канцелярии и других верховных ведомств, кто обязан «постоянно находиться в Париже», по их личным делам или в комиссиях от короля[1552].

Способом разрешения конфликта между личными интересами чиновников и их службой становится дарование королем права на временную передачу своих функций в случае законных причин для отлучки. Так, прево мог назначить себе лейтенанта (наместника), хранители королевских вод и лесов также в случае иных «законных занятий» располагали возможностью подобрать лейтенантов, с тем, однако, условием, что они сами будут отвечать за все их поступки; то же самое относилось и к вспомогательным службам вод и лесов — садовникам, мэтрам, сержантам и др.[1553]; все сборщики, контролеры и элю обязывались в случае наличия особого разрешения короля передать службу другому лицу, но за свой счет[1554].

Члены Казначейства обязывались лично нести службу под угрозой ее потери; а служащие Канцелярии обязаны были приносить клятву — постоянно находиться на работе (à faire continuelle residence)[1555]. Применительно к Палате счетов этот основополагающий принцип появляется лишь в эпоху «мармузетов», а закрепляется в большом ордонансе о ведомстве 1454 г.: помимо самих служителей Палаты счетов все прибывающие с отчетами из областей королевства чиновники также обязаны были являться лично, «дабы обсудить и прояснить дела этих счетов, что они сделают лучше, чем их прокуроры (поверенные. — С.Ц.)», если только у них нет какого-то законного и разумного оправдания[1556]. Наконец, это правило действовало в Парламенте: сначала ордонанс от 11 марта 1345 г., а затем при «мармузетах» особый регламент прописали обязанность чиновников верховного суда «постоянно находиться и старательно исполнять свою службу» в течение всего срока сессии, если только они не имеют особого разрешения короля.

Принцип личного исполнения чиновником своих обязанностей преследовал цель не только борьбы с практикой соединения в руках одного человека нескольких служб, в русле характерного для средневековых представлений неприятия совмещения разных видов деятельности, но и исключения самой возможности превращения должностей в синекуры, в источник обогащения[1557]. Посты в королевской администрации должны были получать лишь те, кто намеревался и был в состоянии работать.

Второй незыблемый принцип дисциплины службы заключался в строгом графике работы учреждений. Они впервые были сформулированы в Парламенте и сохранились до конца исследуемого периода. Первый ордонанс о его работе от 7 января 1278 г. содержал положение, согласно которому его служители обязаны приходить утром и работать до полудня[1558]. В ордонансе 1320 г. начало работы Парламента уточняется: приходить «в час, когда служат первую мессу в нашей нижней капелле (Сент-Шапель. — С.Д)». После установки часов на башне Дворца в Ситэ ордонанс о Парламенте от 28 октября 1446 г. закрепил приход в 6 часов утра, а начало судебных слушаний — в 7 часов утра (до 10 часов); а в ордонансе 1454 г. время работы выглядело так: со дня Пасхи до конца сессии Парламента (9 сентября) приходить в 6 часов, начинать слушания в 7 часов утра, а с открытия очередной сессии 12 ноября до дня Пасхи — являться в 7 часов утра, начинать слушания в 8 часов (до 11 часов); к 6 часам надо было приходить на мессу в Святой капелле, с которой начинался рабочий день парламентария[1559]. Со временем, когда расширение компетенции Парламента привело к увеличению числа дел, верховный суд заседал и после обеда, обычно по два раза в неделю (в среду и пятницу) — с 4 до 6 часов пополудни[1560]. Ордонанс о реформе суда от 28 декабря 1446 г. предусматривал для президентов и советников наказание в виде лишения жалованья за опоздание на работу больше, чем на четверть часа[1561].

Время работы Палаты счетов также определялось вначале так: «с утра и до полудня по звону в нашей Королевской капелле», а затем просто «в обычный» или «в подобающий час» (hora debita et sufficiente/à l'heure deuе), наконец, в указе от 23 декабря 1454 г. приставы должны были готовить помещение к работе со дня святого Ремигия и до Пасхи к 7 часам утра, а с Пасхи до дня св. Ремигия — к 6 часам утра; клерки и секретари должны были приходить — от дня св. Ремигия до Пасхи к 7 часам утра, президенты и мэтры — к 7.30; а с Пасхи до дня св. Ремигия клерки и секретари — к 6 часам утра, президенты и мэтры — с 6.30. Вскоре Палата счетов также стала работать и после обеда: с Пасхи до дня св. Ремигия клерки и секретари собирались в 2 часа пополудни, а президенты и мэтры в 2.30; со дня св. Ремигия до Пасхи — первые в 2.30, вторые в 3 часа пополудни[1562].

Время начала судебных слушаний в Шатле ориентировалось постепенно на Дворец в Ситэ: если ордонанс от 17 января 1367 г. предписывал открывать здание Шатле после окончания утренней мессы в церкви Сен-Жак-де-ла-Бушри, то в регламенте от сентября 1377 г. сроки работы Шатле зимой (от дня св. Ремигия до Пасхи) определялись так — с 9 часов «по часам Дворца» (de l'Orloge du Palais) в Ситэ и до 12 часов, а летом (с Пасхи до дня ев. Ремигия) — с 8 до 11. Регламент, составленный Парламентом в августе 1424 — мае 1425 г., обязал прево и других чиновников, включая адвокатов и прокуроров, приходить в здание Шатле к 7 утра (зимой и летом) и работать «все дни, как в Парламенте». Аудиторы должны были являться на работу в 8 часов утра летом («от Фомина дня до времени сбора винограда») и в 9 часов зимой («от времени сбора винограда до первого воскресенья после Пасхи»)[1563].