Перекрёстки судеб человеческих. Повесть. Рассказы. Стихи - Ольга Трушкова

Отец, доселе молча взиравший на всё это, встал, опёрся двумя руками о стол и так же тихо, как и Егор, и с таким же металлом в голосе произнёс, почти разделяя слова на слоги:

– Замолчь, Катерина! Не смей так разговаривать с матерью! Ирину не замай, ты её мизинца не стоишь! А про наряды твои Егор правильно сказал. Верка в десятом классе уже, а ходит в твоих старых сапогах, твои кофты и польта донашивает. А до неё всё это Тамарка с Нинкой носили. Витька второй год в подшитых валенках щеголяет. Томку-то с Нинкой тётка к себе в Москву забрала, сама их одевает и обувает. Про Райку с Петькой я молчу, мелочь ещё и в чём попало ходить может. Да и про себя с матерью тоже говорить не стану. Но вот Егор, молодой парень, при такой должности, а куртки нормальной не имеет. Облезлую шапку который уж сезон с головы не снимает. Единственно приличное, что у него есть, так это костюм и осенняя ветродуйка болоньевая, что ему тётка подарила, когда он Нинку в Москву отвозил. Вот в этом он и на совещание в область ездил в такие-то морозы. Так на кого все наши деньги уходят? Ты, гляжу, в новых сапогах заявилась, теперь понятно, об чём вы неделю назад с матерью шушукались.

Теперь вся семья взирала с изумлением уже на всегда молчаливого отца. Мать первой пришла в себя и тут же ринулась на защиту своей любимицы.

– А ты бы реже к Николаю шастал, глядишь, и Верке бы сапоги купили, и Витьке бы ботинки справили!

Взбодрённая поддержкой матери, Катерина заявила, что если бы Егор не протирал штаны в кабинете инженера, а валил лес, где зарплата в несколько раз больше, то и куртку бы имел приличную, и шапку.

В семье назревал скандал.

Отец махнул рукой, снял с вешалки телогрейку и пошёл к Николаю успокаивать нервы. Так он делал каждый раз, когда дома была Катерина, за что и прослыл в посёлке пьяницей. Но раньше он уходил молча.

Егор тоже вышел во двор. Он опёрся плечом о столбик калитки, закурил папиросу, посмотрел в сторону Центральной улицы.

Ира, Ира… Какая же всё-таки причина заставила тебя поставить на мне крест?

Впрочем, что я могу ей сейчас дать? Жалкую зарплату главного механика? Да и то не всю, а её меньшую часть, потому что надо помогать поднимать малых. Всё же не стоило торопиться с этим предложением. На что рассчитывал, дурак? Не мог подождать ещё полгода? Тут Катерина права, к тому времени и она бы на свои ноги встала. Конечно, большой помощи от неё ждать не стоит, но, глядишь, кое-что ребятне и прикупит. Должна же она быть благодарна хотя бы матери?

А сейчас у нас, как в стихотворении у Некрасова:

Семья-то большая, да два человекаВсего мужиков-то: отец мой да я.

Он втоптал окурок в снег, ещё раз посмотрел в ту сторону, где стояло общежитие, и с тоской выдохнул: «Ну, зачем ты сюда приехала…»

Положил в карман коробок со спичками и нащупал полиэтиленовый пакетик. Серьги. Вытряхнул их на ладонь и поднёс к свету, падающему из окна. Голубые камешки, казавшиеся в магазине сосульками, теперь выглядели двумя слезинками.

Хорошо, что не подарил, подумал он, представив, как жалко выглядел бы в глазах Ирины со своим тридцатирублёвым подарком.

Этот подарок Егор купил в Красноярске. Поскольку парень не располагал той суммой, с которой принято посещать ювелирные магазины, то решил приобрести какое-нибудь украшение в отделе бижутерии универмага, а в качестве консультанта пригласил своего приятеля Мишу Охремчука, мастера Нижнего склада, человека женатого, серьёзного и сдержанного в проявлении эмоций.

Витрина повергла их едва ли не в ужас, там всё блестело и переливалось. Они долго рассматривали броши, кольца, цепочки и ещё чёрт знает что, приценивались и оценивали качество изделий. Им надо было, чтобы качество соответствовало цене на бирке, а цена – содержимому кошелька Егора.

Молоденькая миловидная продавщица в это время оценивала парней. Но поскольку она была более искушённой, то выбор сделала гораздо быстрее, чем покупатели.

– Молодой человек, – обратилась девушка к Егору и подарила ему очаровательную улыбку, – вы, наверное, ищете украшение для невесты? Презент?

Егор хотел ответить «да», но резкий толчок в бок замедлил ответ.

– Что вы, что вы! – замахал руками Миша. – Какие невесты? Мы парни свободные и только занимается поисками своих суженых. Ищем-с! А презент, как вы изволили выразиться, надобен сестрёнке Егора. Ко дню, так сказать, её рождения.

– Егор! Какое чудесное имя! Настоящее русское! – восхитилась продавщица, вдохновлённая сообщением об отсутствии невесты, и посетовала на то, что вокруг одни иностранные Эдуарды да Игори.

– Имя, как имя, – пожал плечами Егор, продолжая разглядывать бижутерию. – И не русское оно, а греческое. В переводе означает «землепашец».

Второй толчок Михаила был ощутимее первого.

– А вас, милая девушка, как звать-величать? – разливался соловьем приятель.

– Ирина, – девушка мило покраснела и потупила глаза.

– Ирина? – имя любимой женщины оторвало Егора от созерцания украшений. – Так зовут…

Третий толчок был ощутимее двух предыдущих, вместе взятых.

– Надо же, какое совпадение! – радостно воскликнул Михаил и расплылся в счастливой улыбке. – Его сестрёнку тоже зовут Ирина.

– Егор, а вы уже что-нибудь присмотрели? – в глазах продавщицы начали вспыхивать огоньки надежды.

– Вот это, – он ткнул пальцем в первую попавшуюся на глаза цепочку с лепестком – ему хотелось поскорее уйти и высказать Мише всё, что он теперь о нём думает. Вы только посмотрите, каков хлыщ! Ишь, как раздухарился, как крылья распустил перед молоденькой девчонкой! Вот вам и примерный семьянин! А как врать-то намастрячился?

– Эту цепочку? – ужаснулась продавщица. – Да вы что? Желтый цвет слезет с неё уже через месяц, а металл почернеет. И выбросит сестрёнка ваш подарок на помойку.

Девушка нырнула под прилавок, вынырнула оттуда с маленьким полиэтиленовым пакетиком и вытряхнула на ладонь Егора серёжки с голубыми прозрачными камешками, вытянутыми книзу наподобие сосулек.

– Это настоящая позолота. Хоть сто лет носи, такими же и останутся. Я себе отложила, хотела с получки взять, – в голосе просквозило неподдельное сожаление, но она махнула рукой и с наигранной беспечностью закончила: – Да ладно, пусть ваша сестрёнка носит.

– Спасибо вам, милая девушка, – поблагодарил её Миша и воздел руки к потолку. – Да ниспошлёт вам небо счастье!

Выйдя из магазина, Егор начал пенять Мише на его недостойное поведение, но тот, ставший вдруг опять серьёзным и сдержанным в проявлении эмоций, посмотрел на него и молча покрутил пальцем у виска.

Егор ещё раз бросил тоскующий взгляд в сторону общежития, стиснул серьги в кулаке, потом опустил руку вниз и медленно разжал пальцы. Голубые слёзы-сосульки бесшумно скатились в сугроб.

***

Сразу после новогодних праздников он положил на стол директора леспромхоза заявление на увольнение.

– Куда ты собрался уезжать? – спросил Иван Иваныч.

– В Егоровский леспромхоз, это на Ангаре.

– Знаю, – кивнул головой директор, – там мой друг трудится, могу дать тебе рекомендацию.

Он ещё раз прочитал заявление и удивился:

– Но почему ты хочешь уволиться, если можно оформить перевод и сохранить выслугу, следовательно, и кадровые выплаты? Ты же отличный инженер, в объединении тебя ценят и пойдут навстречу.

– Я больше не инженер. Я буду работать на валке леса.

Через две недели Егор, перекинув через плечо свой видавший виды студенческий рюкзачок с парой сменного белья, двумя нейлоновыми рубашками и прочим, необходимым на первое время, в той же куртке-спецовке уехал из посёлка.

К Ирине он так и не зашёл.

Глава 11

О том, что Егор увольняется и собирается уезжать из Радужного, Ирина узнала от жены его друга.

Лена, ворвавшись без стука в квартиру Ирины, вместо положенного приветствия прямо с порога возопила:

– Что же вы делаете-то, два недоумка? Пошто жизнь свою рушите?

Растерявшаяся Ирина предложила нежданной гостье пройти, присесть на табуретку, но та продолжала стоять у дверей.

– Вы знаете, что Егор уезжает?

При этих словах сердце Ирины ухнуло и начало медленно сползать в район пяток, а кто-то невидимый стиснул виски стальным обручем и, уменьшая его диаметр, начал профессионально затягивать гайку. Но внешне она оставалась спокойной и даже заставила себя улыбнуться.

– А в чём дело? Разве есть что-то необычное в том, что человек куда-то уезжает или, наоборот, приезжает откуда-то? Почему же отъезд Егора должен быть исключением? Да вы проходите, присаживайтесь.

Ошарашенная её спокойствием, Лена оторвалась от дверной ручки и бухнулась на стул.

– Егор вас любит, я думала, что и вы его тоже.