Убийство по-китайски: Золото - Роберт ван Гулик

Она легла на живот, сунула руку в щель между кроватью и стеной и выудила оттуда нечто прямоугольное, завернутое в серую бумагу. Снова села и стала сравнивать печать на грамотке Цзяо Дая с оттиском на обертке.

Вернув грамоту, она сказала:

— Все в порядке. Рисунок один и тот же.

Она задумчиво смотрела на Цзяо Дая, медленно почесывая ляжку.

— Откуда у вас пакет с печатью управы? — Цзяо Дая разбирало любопытство.

— Поглядите-ка, как он оживился! — Девушка надула губки. — Вы что, и вправду сыщик?

Цзяо Дай сжал кулаки.

— Слушай, девка! — выпалил он. — Разве не тебе только что хорошенько всыпали? Или ты думаешь, я такой подлец, что пересплю с тобой после этого?

Девушка взглянула на него, зевнула и проговорила, растягивая слова:

— Я вовсе не уверена, что я сочла бы это подлостью с вашей стороны.

Цзяо Дай вскочил.

В общей каюте, когда он туда вернулся, Цзяо Дай обнаружил одного лишь По Кая. Поэт сидел за столом, голова его покоилась на руках. Он громко храпел. Толстомясая хозяйка сидела напротив, мрачно уставившись на чарку с вином. Цзяо Дай расплатился с ней и не преминул пригрозить, что в другой раз, коль ей вздумается обижать кореянку, ей придется иметь дело с ним.

— А чего такого, господин? — заспорила она. — Эта корейская девка, она же пленная, рабыня. И купила я ее по всем правилам, у начальства. — И тут же добавила вкрадчиво: — Но ваше слово, господин, для меня завсегда закон.

Вошел Ма Жун. Вид у него был довольный.

— В общем, — заявил он, — местечко оказалось недурное. А уж пышечка — лучше не бывает!

— Надеюсь, господин, скоро для вас найдется кое-кто получше! — затараторила хозяйка. — На пятой барке есть одна новенькая, настоящая красотка, да к тому же образованная. Сейчас она на содержании у одного господина, но, сами понимаете, это, как бы сказать, не может длиться вечно! Через недельку-другую…

— Роскошно! — воскликнул Ма Жун. — Мы у вас еще побываем. Только скажите вашим людям, чтоб не тыркали в нас ножами. Это нам не по нраву, а ежели нам что не по нраву, тут мы можем малость сгрубить. — Потрепав По Кая по плечу, он прокричал ему в ухо: — Эй, певчая птаха, давай просыпайся! Скоро полночь, домой пора!

По Кай поднял голову, желчно глянул на друзей и надменно промолвил:

— Вульгарны оба вы. Вам не понять моей души высокой. Предпочитаю здесь я поджидать Ким Сона, друга моего. А вы мне неприятны — вы думаете только о питье и блуде. Идите прочь; я презираю вас!

Ма Жун покатился со смеху. Он надвинул шапку По Кая ему на глаза. Затем они с Цзяо Даем вышли и свистнули лодочнику.

Глава седьмая

Судье Ди доносят о лаковой шкатулочке; в ночи кромешной он посещает храм

Ма Жун и Цзяо Дай, войдя во двор управы, увидели свет в окне судейского кабинета. Судья Ди уединился там со старшиной Хуном. Стол был завален бумагами и папками.

Судья жестом велел им занять табуреты перед столом и сказал:

— Мы с Хуном обследовали библиотеку судьи, но так и не поняли, каким образом был отравлен чай. Поскольку поставец с жаровней стоит у окна, Хун предположил, что убийца, находясь снаружи, проткнул оконную бумагу тонкой трубкой и посредством нее всыпал порошок в сосуд, стоящий на жаровне. Мы вернулись к библиотеке, чтобы проверить, возможно ли это, и обнаружили, что окна закрываются плотными ставнями, а их никогда не открывали, потому что окно выходит на темный угол сада. Покойный судья пользовался другим окном, тем, у которого стоит письменный стол.

Судья бросил быстрый взгляд на помощников и продолжил:

— Перед самым ужином я принял четырех квартальных. Мне они показались людьми вполне достойными. Был также и корейский квартальный, весьма способный человек. Похоже, у себя на родине он лицо довольно высокопоставленное.

Судья замолчал на некоторое время, глядя на пометки, которые он делал, пока работал с Хуном.

— После ужина, — продолжил он, — мы с Хуном просмотрели наиболее важные бумаги в здешнем архиве и нашли, что все записи сохраняются самым тщательным образом. — Он оттолкнул лежащую перед ним папку и спросил, оживившись: — Ну, а каковы ваши успехи на сегодня?

— Боюсь, господин судья, успехов у нас маловато, — вздохнул Ма Жун. — Видно, мне и моему другу придется учиться этому делу, что называется, с азов.

— Мне предстоит то же самое, — заметил судья Ди со слабой улыбкой. — Что же с вами случалось?

Сначала Ма Жун рассказал о хозяине «Сада Девяти Цветов» и о том, что говорил тот о стряпчем Тане и его помощнике Фан Чуне. Выслушав это сообщение, судья Ди, покачав головой, сказал:

— Не понимаю, что творится со стариком Таном — он в ужасном состоянии. Вообразил, будто ему явился дух покойного судьи, и, похоже, это потрясло его до глубины души. Но за этим, как я подозреваю, кроется что-то еще. Этот человек измотал мне все нервы. После вечернего чая я отослал его домой. Что же касается Фан Чуна, мы не должны слишком полагаться на слова харчевника. Такие люди редко бывают довольны управой: им не нравится, что именно мы устанавливаем цены на рис, облагаем налогами вина и все такое прочее. Мы составим наше собственное мнение об этом чиновнике, когда он появится.

Судья помолчал, отхлебнул чая, затем продолжил:

— Кстати, Тан сообщил мне, что в окрестностях города действительно объявился тигр-людоед. На прошлой неделе он заел крестьянина. Как только расследование убийства продвинется, вы получите возможность добыть этого зверя.

— Вот такая работа нам по душе, господин судья! — обрадовался Ма Жун.

Но тут же радость его угасла. Поколебавшись, он рассказал о смертоубийстве, коему, как они полагают, они стали свидетелями на берегу канала.

Судья Ди явно встревожился. Поджав губы, он молвил:

— Будем надеяться, что это туман сыграл с вами шутку. Второе убийство мне сейчас ни к чему! Сходите-ка туда поутру и попытайтесь расспросить людей, живущих поблизости, — может быть, что-нибудь и прояснится и найдется нормальное объяснение тому, что вы видели. И посмотрим, не заявит ли кто-нибудь о пропаже человека.

Затем Цзяо Дай доложил об их встрече с По Каем, управляющим делами Е Пена, а также о посещении плавучего веселого дома, несколько покривив против истины: мол, выпили немного да поболтали с девушками.

К великому облегчению двух друзей, судья, кажется, остался доволен их докладом.

— Все не так уж и дурно! — сказал он. — Вам немало удалось разнюхать, а веселые дома — место встречи всей городской шушеры. Хорошо, что теперь вы туда вхожи. Покажите-ка, где стоят эти барки. Старшина, где карта?

Хун развернул на столе карту города, испещренную рисунками. Ма Жун встал и, склонившись над ней, указал на второй мост через канал, если считать от водных ворот в юго-западной части города.

— Где-то здесь мы видели человека в носилках. Вот здесь — заведение, в котором мы познакомились с По Каем и откуда на лодке двинулись по каналу на восток. И прошли через водные ворота.

— Как же вы прошли? — спросил судья. — Такие ворота всегда запираются крепкими решетками.

— Там в решетке пролом, — ответил Ма Жун. — Маленькая лодка запросто проходит.

— Завтра же необходимо исправить, — сказал судья Ди. — Но почему веселые дома расположены на барках?

— Тан сказал мне, ваша честь, — вступил Хун, — что несколько лет тому назад здешний судья потрафил тем, кто не желал, чтобы веселые дома располагались в самом городе. Вот им и пришлось перебраться на корабли, стоящие в протоке у восточной стены. Потом этого ханжу перевели, но «цветочные барки» остались на месте — морякам это пришлось по нраву: добраться туда можно прямо с их судов, не имея дела со стражей у городских ворот.

Судья Ди кивнул. Поглаживая бакенбарды, он заметил:

— Этот По Кай мне кажется человеком достойным внимания, я хотел бы с ним как-нибудь встретиться.

— Даром что поэт, — заметил Цзяо Дай, — а ума ему не занимать. Сразу признал в нас бывших «лесных братьев», да и на барке он единственный, кто заметил, что девчонку лупцуют.

— Лупцуют девчонку? — удивился судья Ди.

Цзяо Дай стукнул кулаком себе по коленке.

— Ну и болван же я! — вскричал он. — Сверток! Я совсем забыл про него! Кореяночка дала мне сверток, который ей оставил господин Ван.

Судья вновь уселся в кресло.

— Это может оказаться для нас первой зацепкой, — проговорил он нетерпеливо. — Но почему судья отдал это на хранение обыкновенной потаскушке?

— Вот что она рассказала, — отвечал Цзяо Дай. — Случилось так, что судья Ван увидел ее в питейном заведении, куда ее пригласили развлекать публику, и девочка приглянулась старому греховоднику. Разумеется, ему не к лицу было ездить на барку, поэтому он частенько вызывал ее на ночь сюда, в свой дом, тут она его и обслуживала. Однажды утром, это было с месяц назад, когда она уже собиралась уходить, он всучил ей сверток, приговаривая, мол, дальше положишь — ближе возьмешь, и велел спрятать и никому не показывать; а когда ему потребуется, он попросит вернуть. Она спросила, что там, в свертке, а он рассмеялся и сказал, что это все пустяки. А потом серьезно так добавил: если со мной, говорит, что-нибудь случится, передай это моему преемнику.