Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды - Леонид Крупчанов

Вот отрывок из одного гоголевского письма Пушкину, относящегося к тому времени: из письма можно судить о серьезности намерений писателя. Он пишет ему 23 декабря 1833 г.: «Я восхищаюсь заранее, когда воображу, как закипят труды мои в Киеве. Там я выгружу из-под спуда многие вещи, из которых я не все еще читал Вам. Там я кончу историю Украины и юга России и напишу Всеобщую историю, которой, в настоящем ее виде, до сих пор, к сожалению, не только на Руси, но и даже в Европе нет». Итак, Пушкин, дает добро Гоголю на его переезд в Киев для работы в качестве профессора истории Киевского университета. И все же в глубине души Гоголь не собирается совсем оставлять писательскую деятельность, которая к тому же дает ему заработок. Он собирается продолжить работу над «украинскими» повестями. В конце своего письма Пушкину он добавляет: «А сколько соберу там преданий, поверьев, песен и пр.!» Кто знает, не имели ли бы мы в лице Гоголя в этом случае украинского писателя, судя по тематике его творчества? Впрочем, о Киеве Гоголь думал как о будущих «русских Афинах». Гоголь собирает списки летописей, украинские песни, над изданием которых по существу работает вместе с Максимовичем. Он послал ему в Москву свыше 33 песен, читал присылаемые ему корректуры. Гоголь замечает, что именно Максимович «подбил» его ехать в Киев, где легче совместно собрать и издать украинские песни. Работая над проблемами украинской истории и помогая М. Максимовичу в подготовке сборника украинских песен, Гоголь в апреле 1834 г. опубликовал в «Журнале министерства народного просвещения» две своих статьи: «Взгляд на составление Малороссии» и «О малороссийских песнях». В последней работе, которая вошла затем в сборник «Арабески», Гоголь глубоко и всесторонне разрабатывает вопросы песенного жанра в духе пожелания Пушкина о создании работы по истории критики. В письмах к Максимовичу Гоголь неоднократно упоминает Пушкина. 26 марта 1834 г. он пишет, что в хлопотах о получении места профессора в Киевском университете Максимовичу могли бы помочь Вяземский, Жуковский, «да и Пушкин тоже». В письме 20 апреля 1834 г., получив от Максимовича оттиск его сборника «Украинских народных песен», Гоголь собирается «похвастаться» сборником перед Пушкиным и сообщить его мнение Максимовичу. В этот период, готовясь к преподаванию истории и собирая песни, Гоголь основательно пополнил свои знания в этой области. Он знакомится со сборниками И. И. Срезневского, М. Максимовича, В. Залесского, А. Чарноцкого (Ходаковского).

Гоголь выделил три «разряда» песен: исторические, народные и обрядовые. Испрашивая помощи Пушкина в получении кафедры истории Киевского университета, Гоголь в своем письме от 13 мая 1834 г. не советует писать киевскому генерал-губернатору В. В. Левашову, которому удобнее представиться лично по приезде. Он просит Пушкина поговорить с министром народного просвещения С. С. Уваровым. При этом Гоголь советует сослаться на плохое состояние его здоровья. «Скажите, что Вы были у меня и застали меня еле живым», – пишет он. Гоголь разрабатывает для Пушкина целую систему тактических хитростей в разговоре с министром. «Выбраните меня хорошенько за то, что живу здесь и не убираюсь сей же час из города; что доктора велели ехать сей же час и стараться захватить там (в Киеве – Л. К.) это время. И сказавши, что я могу весьма легко через месяц протянуть совсем ножки, завесть речь о другом, как то: о погоде или о чем-нибудь подобном. Мне кажется, что это не совсем будет бесполезно», – добавляет он. В тот же день Пушкин ответил ему: «пойду сегодня же назидать Уварова…». Пушкин принимает тактические рекомендации Гоголя: «…и кстати о смерти «Телеграфа» поговорю и о Вашей. От сего незаметным и искусным образом перейду к бессмертию, его ожидающему. Авось уладим». Без сомнения, Пушкин вполне серьезно воспринимал желание Гоголя заняться преподаванием истории. В октябре 1834 г. Гоголь уже читает лекции по истории в Петербургском университете (получив отказ из Киева).

В писательской практике Гоголя можно отметить неровность в отношении к ранее им написанному. Он читал друзьям главы своих произведений, скорее чтобы заручиться их лояльностью, нежели с установкой на глубокое обсуждение. Он болезненно реагировал на замечания, многократно уточнял тексты, часто вообще уничтожая произведения. Так было с повестью «Вечер накануне Ивана Купалы», с «Ревизором» и «Мертвыми душами». Это относится и к работам по истории. Так, посылая Максимовичу оттиск своей статьи «Отрывок из Истории Малороссии», опубликованной в «Журнале Министерства народного просвещения», он одновременно в письме к Максимовичу от 29 мая 1834 г. замечает как бы между прочим, что «из новой» его Истории Малороссии, в которой впереди еще 80 глав и которая будет «почти в другом виде», он никому не будет давать «отрывок». В то же время, отправляя нынешний отрывок Максимовичу, Гоголь ожидает от него замечаний. Как видно, он готовил окончательный вариант произведения в тайне от всех, используя в то же время в своей творческой лаборатории как бы прием предварительного опроса наиболее авторитетных будущих своих читателей.

Подчас непросто уследить за стремительно меняющимися в сознании писателя сюжетами, образами, сценами, идеями. «Я с каждым месяцем, с каждым днем вижу новое, и вижу свои ошибки…», – пишет Гоголь. – «… Отчего же я уже через неделю вижу свою ошибку? Отчего же передо мною раздвигается природа и человек?» – спрашивает он. Конец 1834 – начало 1835 года – тяжелейший период для Гоголя: он начинает читать лекции по всеобщей истории в Петербургском университете и в то же время завершает работу над сборниками «Арабески» и «Миргород». Он просит Погодина прислать ему тексты Погодинских лекций, так как на него «взвалили» лекции по Древней Истории (которые он уже начал читать). В конце 1834 года, в первые же месяцы его педагогической деятельности, выясняется, что сами принципы его подготовки к лекциям не приносят успеха. Дело в том, что Гоголь и на профессорской кафедре оставался писателем, стараясь придать своим лекциям «художественную отделку». Но никто, по его замечанию, не выразил ему «сочувствия». «Это народ общественный, как Петербург», – делает вывод о своих слушателях Гоголь и постепенно охладевает к преподавательской работе. В то же время он активно трудится как писатель. К этому же периоду (декабрь 1834 – январь 1835 г.) относятся два его небольших письма к Пушкину в связи с выходом в свет «Арабесок». Посылая Пушкину текст предисловия к «Арабескам», Гоголь просит его, не стесняясь, внести в него свои поправки. Это особенно важно для него, так как, по его словам, он «сурьезных предисловий еще не писал и потому в этом деле совершенно неопытен». При этом Гоголь хотел бы, чтобы Пушкин «вычитал» и «поправил» чернилами текст, а это совсем не малая работа. В другом письме (январь 1835 г.) Гоголь просит Пушкина поправить уже сам текст «Арабесок», которые, по его словам, «ко всеобщему изумлению» вышли в двух частях. «Возьмите карандаш в Ваши руки и никак не останавливайте негодование при виде ошибок, но тот же час их всех налицо. Мне это очень нужно». Это бесцеремонное полуприказание позволяет предполагать, что Пушкин занимался «вычиткой» произведений Гоголя. Пушкин выполнял просьбы Гоголя, вычитывал его произведения, хотя следов правки не сохранилось. (Текст «Арабесок» вообще известен только по публикациям, автограф сборника отсутствует). Более того, Пушкин некоторые вещи Гоголя просматривал не один раз. Так, отвечая на просьбу Гоголя, он пишет ему в конце октября по поводу «Невского проспекта»: «Перечел с большим удовольствием. Кажется, все может быть пропущено. Секуцию жаль выпустить: она, мне кажется, необходима здесь для полного эффекта вечерней мазурки. Авось Бог вынесет. С Богом!». Здесь, видимо, просьба Гоголя к Пушкину, как к более опытному литератору, относится к моменту передачи «Арабесок» в цензуру. В том же письме к Пушкину конца 1834 – начала 1835 г. Гоголь делится с ним сведениями о своих неурядицах с цензурой. «Вышла вчера довольно неприятная зацепка по цензуре по поводу «Записок сумасшедшего», – пишет он. – Но, слава Богу, сегодня немного лучше. По крайней мере я должен ограничиться выкидкою лучших мест. Ну, да Бог с ними! Если бы не эта задержка, книга моя, может быть, завтра вышла». Осенью 1835 г. Гоголь передает Пушкину «для замечаний» комедию «Женитьба», которую последний, по-видимому, увез в Михайловское, где находился в это время. Похоже, что на квартире Пушкина Гоголь чувствовал себя как дома, так как в письме в Михайловское он пишет, что рукопись «Женитьбы» «в кабинете не находится». Гоголь просит Пушкина сделать «наскоро хотя сколько-нибудь главных замечаний». Видимо, пушкинские замечания имели для Гоголя существенное значение и касались центральных вопросов как содержания, так и формы произведения, потому что Гоголь просит «главных» замечаний.