Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды - Леонид Крупчанов

Часть II

Пушкинский период в жизни и творчестве Н. В. Гоголя

Глава II

Рядом с гением. Н. В. Гоголь и А. С. Пушкин

1. Уровень контактов

Едва ли не с детских лет Гоголь ощутил в себе черты исключительности и предопределенности. Это обнаруживается уже в первых его письмах родителям и близким друзьям, особенно Г. И. Высоцкому, окончившему Нежинскую гимназию несколько ранее. Он считает окружающих его гимназистов, «профессоров-школяров» глупцами и ничтожествами. Легче всего здесь сослаться на юношеский эгоизм, самовлюбленность. Но чувство избранности, «предначертанности» у гимназиста Гоголя столь велико, что порой он в своем сознании как бы балансирует на грани двух миров – доступного всем, реального и необычного, запредельного. В одном из первых своих писем матери из Нежина он высказывает свою тайную заветную мечту «быть ясновидцем», проникать в неведомое, невидимые глубины человеческих отношений и поступков. Ощущение избранничества, гениальности, видимо, свойственно всем великим натурам. У Пушкина поэт – «пророк», противостоящий толпе. У Лермонтова – «неведомый избранник».

Но, может быть, формула неслиянности с остальным миром: «ты – царь, живи один» полнее всего выразилась в жизни и творчестве Гоголя. Гоголя и Пушкина по рождению отделяет одно десятилетие: оба они стоят у начала золотого века русской литературы – XIX века – они основатели этой литературы. Странно ли, что Гоголь обозначил главный труд свой жизни «Мертвые души» как поэму. В душе он всегда был поэтом, но, если можно так сказать вне жанра или независимо от жанра. Об этом свидетельствует многообразие интересов Гоголя-гимназиста, выраженное в его первых письмах из Нежина. Письма эти, кроме того, позволяют утверждать, что будущий писатель уже на родине, в доме родителей, получил основательные знания и приобрел навыки в целом ряде искусств: рисовании, поэзии, актерском мастерстве. В доме, где писателем-драматургом был отец В. А. Гоголь-Яновский, где частым гостем являлся известный драматург В. В. Капнист, а богатый родственник Д. П. Трощинский имел в своем имении театр. Таким образом, интерес к литературе и искусству в доме родителей Гоголя можно рассматривать как традицию.

Уже в доме родителей Гоголь записывает в тетради стихи и целые произведения различных авторов. Так, в письме от 1 октября он просит родителей прислать ему «Собрание образцовых русских сочинений и переводов…», издаваемых А. И. Тургеневым, А. Ф. Воейковым и В. А. Жуковским. Видимо, Гоголь чувствовал себя достаточно одаренным в целом ряде искусств и занимался ими вполне серьезно. Это следует отнести, прежде всего, к живописи. В письме родителям от 22 января 1824 г. Гоголь просит выслать ему рамки для написанных им картин самых различных размеров. При этом он строго учитывает размеры, вплоть до вершков, чтобы картины не утрачивали своих первоначальных качеств. В гимназическом театре Гоголь участвовал в спектаклях по Мольеру, Коцебу, Д. Фонвизину, Я. Б. Княжнину. Это в основном комедии – еще один из интересующих Гоголя жанров искусства, интерес, восходящий к его характеру. Сам Гоголь так говорит об этой черте его характера в одном из писем к матери 26 февраля 1827 г.: «Вы одни только видели, что под видом иногда для других холодным, угрюмым таилось кипучее желание веселости (разумеется, не буйной), и часто в часы задумчивости, когда другим казался я печальным, когда они видели или хотели видеть во мне признаки сентиментальной мечтательности, я разгадывал науку веселой, счастливой жизни, удивлялся, как люди, жадные счастья, немедленно убегают его, встретясь с ним». Как видно из последующего, «наукой веселости» Гоголь обладал вполне.

В Нежинском гимназическом театре ставили и музыкальные вещи. В марте 1827 г. Гоголь пишет Высоцкому, что они «разыграли четыре увертюры Россини, две Моцарта, одну Вебера». При этом десять гимназистов успешно заменяли оркестр. И наконец стихи – многолетний интерес раннего Гоголя. Большинство произведений Гоголя нежинского периода – стихи в романтическом духе, как и первые публикации в Петербурге. Правда, эта аналогия более структурная, нежели тематическая. Но в то же время очевидно, что мощное влияние Пушкина, которое к середине 1820-х годов испытывала литературная Россия, не могло миновать Гоголя.

Наиболее раннее упоминание Гоголем имени Пушкина относится к 1824 году Пятнадцатилетний нежинский гимназист Николай Гоголь просит родителей выслать ему «новую балладу и Пушкина поэму про “Онегина”». «Еще нет ли у Вас каких-нибудь стихов, то и те пришлите», – добавляет он. Как Гоголь мог воспринимать «Онегина» в 1824 г.? «Онегин» в 1824 г. – это еще пока не «энциклопедия русской жизни», как обозначил поэму Пушкина В. Г. Белинский.

Гоголь почитает себя «загадкою» для окружающих, мистически предопределяя свое будущее. «Что-то непонятное двигало пером моим, – говорит он в письме к П. П. Косяровскому 3 октября 1827 г. из Нежина, – какая-то невидимая сила натолкнула меня, предчувствие вошло в грудь мою… Я затаил в себе одном свои упрямые предначертания». Через два года, из Петербурга, в одном из писем матери 1828 г. он переключает свои «предначертания» на житейские трудности: «если бы втрое, вчетверо, всотеро раз был более чужд, и тогда бы они не поколебали меня и не остановили меня на моей дороге», – пишет он. Но, видимо, дорога его представляется ему пока еще в общей форме: он пробует себя в конкретных искусствах. Но именно события 1829 г., когда, по его словам, он оказался «на распутье», привели к пересмотру первоначальных планов его деятельности.

Гоголь выехал в Петербург, имея в своем творческом портфеле два стихотворных произведения: поэму «Ганц Кюхельгартен» и стихотворение «Италия». Связывая свои надежды с этими своими произведениями, он вместе с тем, видимо, намеревался вынести их на суд самого авторитетного литературного судьи России А. С. Пушкина. Фактически сразу же по приезде в Петербург зимой 1829 г. Гоголь попытался встретиться с Пушкиным. Но эта попытка не удалась, и Гоголь отдает в печать свои произведения на свой страх и риск. Отрицательные отзывы в печати о поэме «Ганц Кюхельгартен» привели ее автора к серьезным раздумьям о дальнейшем направлении его жизни и деятельности: скупив и уничтожив экземпляры поэмы, он пишет в письме к матери (в конце мая 1829 г.) не только о том, что его «небольшие способности» «были презрены», но и о собственном «запасе сомнения», не позволявшем ему быть вполне уверенным в успехе. Трудно представить, как сложилась бы дальнейшая судьба Гоголя, если бы он встретился с Пушкиным зимою 1829 года. По крайней мере, несостоявшаяся встреча с Пушкиным явилась дополнительным основанием к пересмотру Гоголем его творческих планов. Он избрал наиболее радикальные условия для своих размышлений – поездку за границу. Тем более что длительные поездки в «Чужие края» являлись его давним «намерением». Возможно, ему необходимы были серьезные сопоставительные наблюдения о характере жизни в России и за ее пределами. Запросив у матери триста рублей, в июле 1829 г. он выехал в Германию, откуда возвратился в сентябре того же года. В течение почти двух лет, уже, будучи в Петербурге, Гоголь буквально пробивается к Пушкину. Не отличаясь щепетильностью в вопросах знакомства, он мог сам организовать свою встречу или первым обратиться с письмом к интересующему его человеку. В случае с Пушкиным, с чисто украинским лукавством, он избирает косвенный путь выхода на Пушкина. В конце 1830 г., видимо, на базе совместного сотрудничества в журнале «Отечественные записки» он знакомится с В. А. Жуковским и П. А. Плетневым, друзьями А. С. Пушкина. Г. М. Фридлендер полагает, что это знакомство могло состояться через О. Сомова, в творчестве которого отмечались украинские мотивы. Как бы то ни было, Гоголю удалось заручиться сочувствием друзей Пушкина, хотя к этому времени им были опубликованы лишь повести «Бисаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала» и отрывок из исторического романа «Гетьман», да и то без подписи. Особенно сильное впечатление Гоголь произвел на Плетнева, который отлично представил Гоголя Пушкину в одном из своих писем. 22 марта 1831 г. В 17 номере «Литературной газеты» выходит второй отрывок «Из малороссийской повести «Страшный кабан»» Гоголя под названием «Успех посольства», – без подписи. Очевидно, Плетнев напоминает Пушкину о Гоголе, так как в письме к Плетневу в апреле 1831 г. Пушкин пишет: «О Гоголе не скажу тебе ничего, потому что доселе не читал его за недосугом. Отлагаю чтение до Царского села…». В этом же письме Пушкин просит снять ему квартиру в Царском селе. Гоголь в это время, по-видимому, все еще живет на Большой Мещанской улице в Петербурге, откуда уезжал за границу. 20 мая 1831 г. Плетнев приглашает Гоголя к себе на вечер, где происходит его первая встреча с Пушкиным. По существу, Плетнев организует их встречу. Пушкин просит Плетнева снять для него не очень дорогую дачу на лето в Царском селе, где были бы «кухня, да сарай». Жить там будут, по словам Пушкина, «3 или 4 человека, да 3 бабы». С этого времени в жизни Гоголя происходят изменения к лучшему. Не без помощи Пушкина и его друзей, оставив работу писца в Департаменте уделов, он определяется учителем сына А. И. Васильчиковой в Павловске под Петербургом. Неподалеку, в Царском селе, живут и работают Жуковский и Пушкин. Цель Гоголя достигнута: отныне он в постоянном контакте с его литературным идеалом А. С. Пушкиным. Следует отметить, что к этому времени относится его знакомство с А. О. Смирновой-Россет, которую он ласково называет «Розетта». Через Жуковского он посылает Смирновой «наряду с Пушкиным и Жуковским» экземпляры первой книги сборника повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки», очевидно, полагаясь на ее литературный вкус. В этом же 1831 г. Гоголь устраивается учителем истории в Институте Патриотического общества. Светлой «радостной минутой» называет Гоголь посещение его квартиры на Вознесенском проспекте Пушкиным 8 августа 1831 г. По-прежнему он смотрит на Пушкина и Жуковского снизу вверх, как ученик на учителей. Пушкин для него «ангел святой», Жуковский «Ваше поэтическое превосходительство». Хотя и не совсем просто отличить здесь истину от иронии. Гоголь на равных обсуждает в своих письмах к Жуковскому и Пушкину вопросы «эстетического разбора» литературных произведений. Жуковского и Пушкина он называет «великими зодчими», воздвигающими «огромное здание чисто русской поэзии».