Не оставляй в живых колдуньи - Юлия Евдокимова

жену, разбив горшочек? Вы это серьезно?

– Мартино, наверное, увидел, как его жена уходит посреди ночи, и последовал за ней в Ведьмин Грот. Она разделась, намазалась маслом и улетела. Мартино разбил горшочек, Лана упала с неба, ее шарф запутался в ветвях дерева и задушил ее до того, как ветка сломалась, и она упала на землю.

– Я никогда не верила в полеты, магия Лукании совсем не в этом, мы же не в сказке живем! Она в слиянии веры, земли, воды, неба, язычество соединилось с христианством и дало силу, которую никто со стороны не может понять. А чтобы люди летали, Бог создал самолеты!

– А я верю, – сказала Николетта, – если ты с чем-то не сталкивалась, не значит, что этого нет.

– Но Лана русская! Она не может быть ведьмой! Я же не могу получить дар и ваши формулы! – заявила Саша. – Не сходится!

– Не можешь, – закивали синьоры.

– Ну вот. и она не могла!

– Об этом нам может рассказать лишь один человек.

– Вот почему карабинеры не нашли улики против Мартино? Потому что ничего не сделал Лане, он просто разбил горшочек! – Торжествующе подняла палец вверх Николетта.

– Погодите, а кто тот человек, который может знать, о ком вы сказали?

– Завтра узнаешь. Сегодня уже поздно, а завтра утром мы с этим разберемся. Оставайтесь у меня, – предложила Пенелопа, – чем ездить туда-сюда, да еще ночью, переночуете здесь, а завтра с утра и отправимся. У меня комнат много, у каждой будет своя.

Николетта с энтузиазмом приняла приглашение, она так устала от своей квартирки в бетонной коробке, а здесь у Пенелопы настоящее поместье, а не дом!

С неменьшей радостью согласилась Саша, которая ни за что не хотела выходить в ночь и ехать горной дорогой в маленькой машинке после всего, что случилось в тот вечер.

На том и порешили, предупредив сестру Пенелопы, хозяйку гостиницы синьору Сирену.

Ужин прошел тихо и спокойно, Пенелопа накрыла на террасе, приготовив восхитительные спагетти с маленькими помидорчиками – пальчиками datterini, обжаренными крошками черствого хлеба, чесноком, перцем и овечьим сыром. Ради гостей она открыла бутылку знаменитого местного вина Aglianico di Vulture.

Ночью Саше приснился человек, бегущий сквозь заросли в лесной чаще, репейники прицепились к его одежде, колючие ветки лесных ягод били по лицу, но он бежал, и всхлипывал, и кричал, что внутри каждой ведьмы горит огонь, и жить без этого огня он не может.

***

Саша проснулась от шорохов на террасе, куда выходило окошко. Комната ей досталась самая простая: терракотовый пол, теплый даже ночью, ведь камень долго отдает накопленное за день тепло, деревянный столик на кривых ножках с двумя белыми свечами в узких хрустальных подсвечниках, тумбочка, зеркало на стене. Самым примечательным в комнате была огромная кровать с железной ажурной решеткой в ногах и в изголовье, с шишечками на концах высоких стержней по краям, но главное, с 4мя огромными овальными вставками- картинами, по две с каждого конца кровати. Картины потемнели от времени и казались почти черными, на них угадывались роскошные некогда цветы, и Саша готова была поспорить, что любой антикварный магазин отвалил бы за них кучу денег. Но попробуй, предложи это Пенелопе, несмотря на стеснение в средствах она даже помыслить не могла о расставании с семейным достоянием.

Шорох стал сильнее, Саша подошла к окну, выглянула. На террасе в поте лица трудилась Николетта. Она выкапывала, пересаживала засохшие растения, поливала, подметала, вытирая пот со лба.

Почувствовала взгляд, обернулась:

– Это же рай для цветов. Эта терраса! Я не могу так оставить! Если Пенелопа дала нам кров и готовит нам еду, я займусь ее цветами!

Запах кофе просочился с кухни и казалось, заполнил собой все пространство. Саша, чувствуя себя бездельницей, свалившейся на голову двух работящих синьор, поскорее собралась и вышла из комнаты. Пенелопа была старше ее… мамочки, на целых полвека, но скакала по крутым скалам не хуже горной козы, да еще и вставала с утра пораньше, приготовить завтрак.

Уминая горячий хлеб (Madonna Santa! – как заправская итальянка воскликнула про себя Саша, – она уже хлеб испекла!), намазывая на него домашний джем из инжира, накладывая побольше сырной запеканки с травами, она слушала сетования двух синьор.

Пенелопа ахала, что Николетта совершенно не умеет готовить, разве можно есть еду из супермаркета, разогретую в микроволновке! Николетта возмущалась, как можно, обладая такой террасой, запустить сад, да тут должны виться розы, а там у забора расти жасмин, а здесь, в кадках… все это перемежалось жалобами на маленькие пенсии и тяжестью жизни в одиночку.

– Так все просто! – прожевав очередной ломоть хлеба, сказала Саша. – Вы можете встречаться здесь каждый день, объединив свои финансы, одна готовит, вторая занимается садом. И все довольны.

Синьоры замолчали, уставившись на Сашу, потом друг на друга, и наконец замотали головами, нет, как же это, мы привыкли жить одни, и так далее. Уходя в комнату переодеться, Саша слышала за спиной бурную дискуссию, кому выносить мусор, а кто должен мыть полы, и надо ли возить продукты на машине Николетты, и кто тогда будет платить за бензин – похоже, ее идея оказалась не такой уж и плохой!

Они спустились вниз, на маленькую площадь, откуда предстояло вскарабкаться по еще более крутым улочкам на вершину горы в другой части деревни.

Остановились передохнуть на стульчиках у крохотного бара возле приходской церкви Сан Джакомо, где пожилой мужчина, кивнув Пенелопе, продолжил листать утреннюю газету, но вскоре отложил ее, прислушиваясь к разговору трех женщин.

– Ээээ… маэстра… вы в Рабатану собрались?

Не успела Саша спросить, что такое Рабатана, как старик, не дожидаясь ответа, поднял палец вверх и хриплым шепотом сказал:

– Я бы не доверял этим сарацинам, там, наверху.

– Сарацин там нет последние тысячу лет, – менторским тоном заявила Пенелопа.

Старик подмигнул, и медленно провел указательным пальцем от левого глаза к носу, и вдруг быстрым жестом ладони словно перерезал горло. Покачал головой и усмехнулся.

– Не пугай ребенка, – Пенелопа кивнула на Сашу, – вон, сидит ни жива, не мертва.

Смешивая итальянские слова с луканским диалектом, из-за чего Саша понимала лишь половину, старик сказал, что у них тут странные места для туристов, хотя у них еще ничего, а вот в албанских деревнях…

Тут Пенелопа неожиданно согласилась и закивала в ответ, забыв, что не надо пугать «ребенка»:

– Странные они там, в Сан Костантино Албанезе и Сан Паоло, очень странные люди, у них до сих пор есть вендетта.