Шурка - Елена Александровна Малова

селом! За огородом бабы Марфы, – тараторили Мишка с Гришкой. – Айда смотреть! Мы побёгли…

Троица помчалась к огороду бабы Марфы. Резво перелезли через забор, проскользнули вдоль луковых грядок, спрятались за поленницей бани. Крадучись, Шурка обогнул баню, заглянул в щёлочку забора. Увидал долговязого Кольку. Тот злобно рычал и постоянно сплёвывал, босоногие хулиганы сидели полукругом, боязливо помалкивали и переглядывались. Услышал противное гоготанье, то самое, которое слышал зимой на реке. «Ага, это Озёрские хулиганы зимой сломали снежные крепости, – подумал Шурка. – Как он не догадался!

– Не Семёновские. Пришлый народец, – злобно прошипел Гришка, – из Озёрок притащились. Вишь, Главарь у них долговязый Колька, тот самый, что наведывался к Ваське конопатому. Издалёка притащились.

– Ага… издалёка, – на крыше бани сидел лопоухий Сёмка, ухватившись руками за трубу. Не удержавшись, свалился, мгновенно подпрыгнул на месте, прижался к стене бани. – Что-то надо… грабить или драться. Я их боюсь.

– Сёмка нам секрет поведал, а мы тебе, – Мишка чихнул, испуганно прикрыл руками рот. Озираясь по сторонам, икнул, присел на корточки.

– Тише, тише, – шикнул Гришка, пригрозил ему кулаком, украдкой выглянув за угол бани. – Может, ушли.

Со стороны села неслись местные мужики с вилами в руках, впереди на коне скакал председатель колхоза. Завязалась потасовка… неожиданно распахнулась дверь бани, напуганная баба Марфа шепнула: – Робятки, сюды…

Мальчики влетели в предбанник. Гришка, Мишка и Сёмка свалились на лавки вдоль стены, Шурка плюхнулся на земляной пол. Оглянулся вокруг. Под потолком предбанника висели круглые тазы, берёзовые веники, на малюсенькой полочке стояла закопченная керосиновая лампа.

– Ой-ой-ой! – Сёмка жалобно загнусавил: – Зачем прибёг?! Сидел бы на реке… рыбу удил…

– Спрятались и ладненько. Щас пришлым наваляют, – бабка Марфа захлопнула дверь, с размаху грохнул крючок. – Ох, робятки! Мой дом на краю Семёновки. Повидала разных воров, попрошаек. Из Озёрок хулиганы прибегали частенько. Председателю знак дала, что чужаки за селом.

В дверь постучали: – Выходь, баба Марфа. Всех увезли в район. Пусть знают, как кур и гусей воровать.

– Да я не одна, – старушка повязала платочек, приоткрыла дверь, боязливо выглянула за дверь: – Мишутка! Робятки тута.

В дверной проём просунулась лохматая голова. Огромная собака вбежала в предбанник. Радостно повизгивая, облизала морщинистое лицо старушки, уселась возле неё.

– Полкан предупредил? – мальчики боязливо жались друг к другу. – Не укусит? А можно погладить?

– Можно… не бойтесь, – бабка Марфа подмигнула, хитро улыбнулась и потрепала пса по шерсти. – Полкан хороший… добрый.

– Умный! – председатель колхоза, Михаил, рукавом куртки вытер потное лицо: – Ого! Помощники подросли. Помогите сад полить.

Домчавшись до колхозного сада, Шурка услышал весёлый женский смех. Почувствовал аромат цветущих яблонь и вишенок, слегка прищурился: –Эге-ге-ге!

Громкое эхо отозвалось в ответ и убежало за реку. Авдотья помахала сыну, и устало улыбнулась, держа в руке ту самую лейку, которую с утра искал в сарае. Невидимые птицы щебетали в изумрудной зелени сада. Усталые сельчане возвращались домой, впереди бежал и счастливо улыбался Шурка. Тащились друзья позади.

Ляля приехала

Тёплый июньский вечер. Усталое солнце спряталось в густой зелени деревьев, на поленнице дрых рыжий кот. Зной спал. По двору носилась и хлопала крыльями клуша-наседка, кудахтая и тревожно поглядывая на жёлтых цыпляток. Татьянка рассыпала зерно: – Цып, цып, цып!

Звякнула щеколда, со скрипом приотворилась калитка: – Вот и я!

– Ляля! – удивлённо ахнула Татьянка, выронив ковш с зерном. – Лялечка приехала! Лялечка приехала!

Испуганные цыплята бросились врассыпную, сонный кот юркнул под крыльцо, из избы выскочила Маруся: – Ляля! Лялечка! Какая красивая! Настоящая принцесса!

Ляля грациозно покружилась на носочках, плавно взмахнув руками; зашуршало её голубое шёлковое платье, лихо подпрыгнули косички, уложенные в корзиночку.

– Ой! А это что? Чулки короткие или высокие носки? – удивлённая Маруся уставилась на ножки гостьи. – Глянь Татьянка.

– Это гольфы, – Ляля смущённо покраснела, выставив вперёд ножку, звонко рассмеялась: – Девочки, у вас нет гольф?!

– Нет! – Сестрёнки поправили выцветшие косыночки, поглядели на свои босые ножки, еле слышно повторив: – Гольфы… гольфы… гольфы.

Шурка влетел во двор. На бегу вытер руки о штаны: – Ляля! Лялечка приехала! Замараю, поливаю грядки.

Девочки обнимались. Неожиданно ойкнув, Ляля скрылась за воротами, притащила небольшую картонную коробку с подарками. Сестрёнкам вручила по куколке с закрывающимися глазами, а Шурке подарила книгу в золотом переплёте.

– Куклы как живые! Надо же, моргают! – изумлённые Маруся с Татьянкой гладили у кукол кудрявые волосы, пышные платьица, миниатюрные туфельки, прошептали: – будут нашими дочками.

Шурка почувствовал волшебный запах книги. Она пахла типографской краской, клеем и ещё чем-то таинственным. По слогам, запинаясь, прочитал название: «МОСКВА». Это была яркая книга с цветными картинами о столице нашей Родины, городе Москве. Присел на крыльцо, торопливо открыл книгу на середине и ахнул, увидав огромные круглые часы на башне.

Слегка приподняв брови, Ляля охотно пояснила: – Это часы-куранты на Спасской башне Кремля. Видела их! Огромные!

– А разноцветные крыши с завитушками? – негромко спросила Маруся, восхищённо разглядывая картинку. – Что это? В Семёновке нет таких красивых завитушек.

– Храм Василия Блаженного на Красной площади, – Ляля улыбнулась, указала рукой на картинку: – Ой, девочки! Это не завитушки, а пряничные купола на храме!

Гостья щебетала об удивительном и далёком городе. Рассказывала о трёхглазых светофорах, зоопарке с огромным слоном и высоченным жирафом, речном трамвайчике. Оказывается, широкие проспекты нужно переходить по каким-то странным зебрам, по городу бегают загадочные троллейбусы с рожками на крыше, а по воздуху летают самолёты.

– Уф-ф-ф! Жарко! – Ляля вытерла пот со лба, устало выдохнув: – Шурка! Первый класс закончил? Научился писать? Отличник?

Тот побледнел, нехотя махнул рукой. Резко захлопнул книгу, не оглядываясь, побежал в огород. Не хотелось объяснять, что только осенью пойдёт в первый класс.

Сестрёнки испуганно переглянулись, подскочили к растерянной Ляле, подхватили за руки и потащили её в избу. Из пузатого самовара пили травяной чай с ежевичным пирогом. Авдотья тихо ворковала за печкой, потом нерешительно протянула пару вязанных носочек и полосатую жилетку: – Пример, гостьюшка.

Ляля зажмурилась от удовольствия, прижала к пухлой щёчке носочки: – Ох, мягкие! Сами связали? А когда?

– Зимой вяжу, дорогая. Ах, летом ведь некогда, – Авдотья поцеловала в макушку, погладила гостью по косичкам. Принесла из сеней глиняную крынку, завёрнутую в полотенце: – Что-то ты бледненькая, гостьюшка. Отведай-ка козьего молочка. Полезное, вкусное.

Ляля просыпалась к обеду, потом долго бурчала, что вода в колодце холодная, в избе нет туалета, каша молочная ей не нравилась, в сельмаге не продавались вода с сиропом и мороженое на палочке.

Как-то забежав во двор, Ляля, боязливо поглядывая в щёлочку забора, перевела дыхание: – Фу… собаки злющие. Девочки, пошли на лужайку! Хочу землянику собирать.

Маруся с Шуркой чистили свинарник: – Эх, Лялечка… дел много… заняты мы. Лялечка, земляника ещё не поспела. А ты что, бабушке не помогаешь?

– Не хочу, – Ляля показала ладошки. – Руки музыкальные жалко, и балетные ножки. Лучше вас танцевать научу. Вставайте в ряд. Вот здесь.

И началось обучение. Ляля порхала яркой бабочкой, взмахивая тоненькими ручками, кружилась на одной ноге. Как настоящая балерина! Отсчитывала