Школа наемников - Виктор Глумов

— Теперь говори. Или пристрели на месте, да и де­ло с концом.

— Идем, храбрец. — Седой не оборачивался, чтобы проверить, успевает ли Артур за ним. — У наших кур­сантов испытание: спарринг. Ну, бой с противником. Причем противник должен быть убит.

— То есть противник — это я?

— Сообразительный.

Артур споткнулся на лестнице, но устоял, переварил услышанное и спросил:

— То есть шансов у меня нет?

— Почему же, все будет по-честному: если выигра­ешь, тебя отсюда выпустят. — Офицер пропустил Ар­тура вперед, втолкнул его в тесную каморку, где уже было пять человек, и закончил: — Хочешь — верь, хо­чешь — нет, но мы слово держим. Запомни, твой но­мер — три.

Артур оглядел «годных»: все крепкие, рослые, чуть ниже его. Длиннорукий жилистый верзила метался по каморке. Два шага — и он уже у противоположной сте­ны. Кряжистый мужик со шрамом поперек лба бранил­ся, приговаривая:

— Шо, поверили им? Да? Пове-е-ерили. Уши вон раз­весили, «мясо».

Если собравшиеся здесь — «годные», какая же участь ждет «мясо»?

Дверь распахнулась, крикнули:

— Пятый, на выход!

У кряжистого раздулись крылья носа, он тряхнул го­ловой и проговорил:

— Прощайте, мужики.

Монашек в потрепанной рясе Ордена Чистоты начал икать, верзила вытаращил глаза и заметался сильнее, ос­тальные приникли к стене — хотели слышать, что проис­ходит на улице. Артур будто наблюдал себя со стороны, мысли текли неторопливо. Это все не с ним, а с кем-то другим. Не он стоит грязный, небритый, ожидая приго­вора. Сейчас Артур проснется, и кошмар закончится.

— Что там? — пролепетал верзила; самому послушать у него не хватало силы духа.

— Не разобрать ни мутанта.

Сосредоточиться. Нервничать нельзя. Артур обязан победить. Отец кое-чему научил, к тому же некоторое время поселок охранял однорукий убийца из Меха-Кор- па, который по настоянию бати занимался с Артуром искусством боя. От наставника Артур узнал про точки, куда надо бить, и понял, насколько человек все-таки хрупкий. Вряд ли омеговцы подготовлены хуже, но у не­го, по крайней мере, будет шанс.

В коридоре затопали. Артур сжался, монах заикал громче. Медленно-медленно отворилась дверь. Вот, сейчас...

— Первый!

— Я не пойду! — Верзила попятился и замахал рука­ми, прижался спиной к стене.

— Считаю до трех, потом стреляю, — предупредил омеговец. — И раз, и два... — Он прицелился.

Верзила вытаращил глаза, замотал головой. На «три» грохнул выстрел, пленник схватился за простреленную грудь и сполз на пол, вытянув ноги. Запахло мочой.

— Значит, второй — на выход! — скомандовал омего­вец и прокричал в коридор: — Один испортился, при- ведите-ка пополнение!

Монашек пулей вылетел за дверь. Артур вздохнул с облегчением. Еще кусочек жизни, хотя говорят, хуже не бывает — ждать. Схватка неизбежна, он это знает, но все равно цепляется за мгновения спокойствия.

Пополнением оказался русоволосый парень, ровес­ник Артура, его вызвали предпоследним.

И вот Артур остался один. Пока в каморку никто не возвращался — либо всех перебили, либо... «тебя отсю­да выпустят» — не пустой звук. Седой говорил это при свидетелях, а ходят слухи, что омеговцы не нарушают данное слово.

Скрипнули петли, и Артур шагнул навстречу судьбе. Время тянулось медленно-медленно. Знакомый мрач­ный коридор. Затылок омеговца. Тусклая лампочка, о которую бьется мотылек.

— Шевелись. — В спину толкнули.

Омеговцы. Лучшие бойцы. Чужая смерть — их рабо­та. Но они все равно проигрывали схватки. Потому что жизнь всегда сильнее, а загнанная в угол крыса бывает страшнее панцирного волка.

Яркий свет резанул по глазам, ослепил, Артур часто заморгал и вскоре разглядел сетку, натянутую по пери­метру вытоптанной площадки. На земле кровь — свежая алая и застывшая буроватая. Пахнет бойней.

В руки сунули нож, Артур осмотрел его: добротная сталь, изогнутое лезвие с кровостоком — все честно, как и обещали. В середине арены — противник. Молодой, ровесник или младше. Русоволосый. Узкое лицо, нос с горбинкой и ясные глаза, как у девчонки. Не стоит об­манываться, у омеговца тело тренированного бойца: широкие плечи, упругие мышцы.

Артур остановился напротив. «Отключи мысли и стань зверем, тело все помнит», — говорил тренер из Меха-Корпа. Враг не спешил нападать, примерялся, присматривался. Артур закружил вокруг него, делая ложные выпады, — проверял защиту. Безупречна. И ре­акция что надо.

— Гай, осторожнее, это профессионал, — предупре­дил седоволосый омеговец, следивший за поединком.

Противник пошел в атаку, он пер как танкер, при этом умудрялся отражать выпады и уходить из-под них. Сердце Артура колотилось часто и гулко, в голове пуль­сировала мысль: «Слишком сильный враг... Слишком». Пропустил удар в солнечное сплетение (к счастью, не ножом) — задыхаясь, упал и откатился, вскочил. Пот лился градом, в глазах темнело. Поднырнуть, замахнуть­ся — боль обожгла плечо, рука стала непослушной, от липкого и горячего нож заскользил в ладони. Омеговец приближался. Глаза — холодные стекляшки, губы поджа­ты. Сделал обманное движение — Артур раскрылся, за­махнулся, но противник блокировал. Он оказался близ­ко, лицом к лицу, мог бы уже десять раз покончить с Ар­туром, но почему-то мешкал. Артур рванулся вперед, двинул лбом в переносицу, взмах руки — лезвие погрузи­лось в мягкое. Чужая кровь смешалась с собственной.

Враг поджал ноги, схватился за рукоять, торчащую из живота. Артур попятился, привалился к сетке. Вы­жил. Победил... Плевать, что это последняя победа.

Омеговцы слетелись роем, ворвались в клетку, зало­мили руки. Что они орали, Артур не слышал, просто смотрел в раскрывающиеся рты. Его повели мимо ка­зарм, мимо ржавых, побитых временем сооружений — что это было, уже не разобрать, — мимо дымящихся труб. Куда, зачем, он не думал — не мог.

Глава Б

ПРЕДДВЕРИЕ

В курсанты отбираются мальчики одиннадцати- двенадцати лет, без физических и психических де­фектов. Обучение длится восемь сезонов, включает в себя теоретическую (изучение естественных наук) и практическую (владение всеми видами оружия, тех­никой рукопашного боя) части. Курсантам, успешно сдавшим теорию и практику, присваивается звание младшего лейтенанта или лейтенанта в зависимости от достигнутых успехов.

Памятка командирам-наставникам

И

з-за испытаний отменили дневное построение и на час перенесли обед. Под дверью столовой го­монили курсанты, Гая среди них не было. Хотелось ве­рить, что он опаздывает или избегает встречи. Неуже­ли отказался убить какую-то тварь? Значит, следовало вчера с ним жестче поговорить.

Леке смотрел на знакомые лица и не узнавал товари­щей. То ли с ними что-то случилось, то ли изменился он сам.

Вымыл руки, глянул на себя в зеркало: да нет, такой же. Криво усмехнулся и протопал за свой любимый сто­лик у стены. Место Гая пустовало. Кир, выпучив глаза, уплетал кашу, ложка в его руке дрожала. С набитым ртом он обратился к Лексу:

— А ты с кем бился? Расскажи.

— Прожуй. Плюешься.

Кир совету не внял, повернулся к Максу:

— У меня пацан был молодой, — тараторил он, свер­кая глазами. — В рясе такой... Монах, значить. Я слы­шал, их там учат драться. А этот, значить, смотрит на меня и трясется. Я к нему с ножом — ха! А он ка-а-ак за­визжит свиньей! Даже когда нож поймал, верещал.

— У меня — громила, на мутанта похожий, — сказал Макс. — Я ему горло перерезал. Кровищи было! Вооб­ще неумелые... — Макс внезапно умолк, сник, в тарелку уставился — Андреаса увидел.

Леке без аппетита съел обед и, наблюдая за Андреа- сом, медленно допивал компот. Он рассчитывал пере­хватить командира-наставника у выхода и спросить, по­чему нет Гая. Да, скорее всего он струсил и теперь сты­дится показаться на глаза товарищам. О том, что друг мог погибнуть или получить ранение, Леке не задумы­вался, он убедился, насколько воин Омеги превосходит самого сильного из диких.

Кир расправился с обедом и продолжил допекать Лекса:

— Ну, а у тебя-то что?

— То же, что и у всех: убил.

— Ножом? Интересно, кто-нибудь выбрал рукопаш­ную? Жалко, что не давали смотреть бои!

Леке молча поднялся и понес посуду в мойку, Андре- ас как раз направлялся туда же.

— Командир-наставник, разрешите обратиться!

— Да, Леке, — устало проговорил он.

— Курсант Гай... Почему не в столовой?

— Он в лазарете. Ножевое ранение в живот. Ему по­пался сильный соперник.

— Насколько все серьезно?

— Лекарь говорит, скорее всего выживет.

— Можно к нему?

— Если лекарь разрешит. Не забывай, на вечернем построении быть обязательно.

Ни лекаря, ни Хому Леке в лазарете не застал. По­топтался возле кабинета, в операционный блок идти не рискнул. Уселся на пороге, сорвал траву и принялся плести косичку из подсохших стеблей. Когда напекло голову, снова постучался к лекарю и собрался уже ухо­дить, но в коридоре раздались шаги и голоса.