Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3 - Пола Сторидж

Счастливые времена!

Невольно задержав взгляд на этой старой, забытой фотографии, Джастина со вздохом вложила ее в книжку и поставила ту на место.

В это время едва слышно скрипнула входная дверь.

Она подняла голову – перед ней стоял Лион. Смущенно улыбаясь, словно извиняясь за то, что он нарушил ее уединение, Лион произнес:

– Извини, пожалуйста, что тебе пришлось так долго ждать меня…

– Я никуда не спешу, – ответила Джастина, – и вообще, Лион, я стала замечать, что в последнее время ты стал… – на запнулась, подбирая нужное выражение, – что ты стал… Ну, очень уж щепетильным что ли…

Он уселся рядом.

– Это хорошо или плохо?

– Знаешь что, – ответила Джастина, – когда живешь с человеком столько лет, когда, как тебе кажется, изучила его вдоль и поперек, обнаруживать в нем какие-то новые качества… Ну, не знаю, но меня это почему-то настораживает…

– Щепетильность – не самое худшее, что может настораживать, – произнес Лион. – Во всяком случае, если бы во мне открылось что-нибудь более… – он щелкнул в воздухе пальцами, – ну, что-нибудь этакое… Ну, скажем, если бы в один прекрасный день ты вдруг выяснила, что я – скрытый маньяк, сластолюбец…

– Ты, как всегда в последнее время, уходишь от прямого ответа, – сказала Джастина. – Ладно, Лион… Как я поняла, ты отлучался по какому-то важному делу?

Лион, ни слова не говоря, протянул жене тонкую папку – она увидела строгий черный заголовок, набранный жирным шрифтом:

«Комиссия по опекунству»

– Откуда это у тебя?

– Я только что оттуда, – торжественно ответил Лион.

Наверное, только теперь Джастина поняла, до какой степени серьезен был сегодня утром Лион, когда рассказывал ей о своих намерениях…

Еще бы – ведь герр Хартгейм – немец; а немцы, как хорошо известно было Джастине, никогда не бросают слов на ветер…

Значит…

Значит, пришла пора для решительного разговора.

Но как это тяжело!

«Ничего не поделаешь, Джастина, – мысленно подбодрила она себя. – Наверное, одиночество – вечный крест твоей семьи – и не только ее, но и всех тех, кого судьба так или иначе столкнула с ней.

Вдовы Фиона и Мери Карсон, неудачная жизнь Мэгги, тюремное заключение Фрэнка…

Но ведь можно же противиться судьбе!

Это только в классических трагедиях античных авторов злой рок оказывается сильнее человека! Царь Эдип – мученик, но ведь его одиночество, его мучение было в конце-концов вознаграждено!»

Джастина подняла глаза на мужа – тот не отрываясь смотрел на нее, словно ожидая приговора.

Наконец, облизав пересохшие от волнения губы, она произнесла:

– Значит, ты это твердо решил… То есть, я хотела спросить – твердо решился на это?

Она сделала ударение на последнем слове. «Боже!

Что за нелепый вопрос?

Неужели ты не могла спросить Лиона ни о чем более подходящем?»

Лион натянуто улыбнулся.

– Да…

И протянул ей папку.

– Ты хочешь, чтобы я просмотрела это?

– Я хочу, чтобы ты просмотрела это, – эхом ответил Лион.

Стараясь быть спокойной и невозмутимой (скорее, не быть, а казаться), Джастина произнесла:

– Конечно же, я согласна… Я ведь еще сегодня утром говорила тебе об этом – я согласна усыновить… или удочерить ребенка…

И она, осторожно развернув папку, принялась листать подшитые к ней листы документов с наклеенными на них фотографиями незнакомых детей.

Тут были и совсем маленькие, новорожденные, и постарше, лет пяти-семи, и уже подростки – всех возрастов, всех цветов кожи и, наверное, всех национальностей и вероисповеданий, которые можно встретить не только в Оксфорде, но, наверное, в целом мире…

– Странно, – произнесла Джастина, захлопнув папку, – никогда не думала, что в нашем мире столько никому не нужных детей…

Лион дипломатично молчал.

Джастина, повертев папку в руках, переложила ее на колени мужа.

Надо было что-то сказать – что-то такое, что окончательно успокоило бы Лиона и подняло бы ему настроение.

– А сколько времени займет процедура усыновления? – спросила она.

– Я только что говорил с чиновниками, – промолвил Лион в ответ. – Нам необходимо собрать и принести кое-какие справки… О доходах, о здоровье… Ну, и еще парочку… Мотивировать наше желание усыновить ребенка… У меня там все записано, – и он с готовностью похлопал себя по нагрудному карману – из него действительно торчал какой-то листок бумаги.

– И сколько же для этого потребуется времени? – повторила свой вопрос Джастина.

– Если сразу же этим заняться – думаю, недели две… Но, – Лион улыбнулся, – оказывается, у нас в Оксфорде, за тот небольшой отрезок времени, что мы здесь живем, уже сложилась отличная репутация… Чиновник из этого ведомства сказал, что для нас может быть сделано исключение, и что ребенка мы сможем забрать сразу же после того, как принесем две основные для его ведомства справки – из полиции и об уровне нашего благосостояния… – он немного помолчал, а потом спросил нерешительно: – Ну, что скажешь?

– Я согласна, – произнесла Джастина еще раз и натянуто улыбнулась. – Скажу тебе честно – сперва я даже немного испугалась…

Лион пытливо посмотрел на жену.

– Испугалась? Она кивнула.

– Да.

– Но чего же?

Вздохнув, Джастина произнесла:

– Ну, ответственности, что ли…

– Какой ответственности?

– Люди не всегда умеют правильно построить свою жизнь, – ответила она, – не всегда должным образом могут распорядиться собой… А брать на воспитание ребенка… Это значит брать на себя ответственность за его дальнейшую судьбу…

Она не договорила – впрочем, Лион понял свою жену и без лишних слов.

Помолчав с минуту, Джастина продолжила:

– Но ведь я понимаю, что за ту жизнь, которую мы ведем с тобой… Вдвоем, в одиночестве – за эту жизнь мы тоже отвечаем… Если мы не поможем кому-нибудь, зная, что можем помочь – неужели от этого нам станет легче? Лицо Лиона просияло.

– Я знал, что ты ответишь именно так, Джастина! Я и не ждал от тебя иного ответа!

Она поднялась со своего места.

– Да…

Голос ее прозвучал как-то неестественно и напряженно – неожиданно для нее самой.

Лион, оглядевшись по сторонам, будто бы желая убедиться, что в комнате, кроме них, больше никого нет, также поднялся и, приблизившись к Джастине, произнес проникновенным голосом, каким обычно люди желают поведать какую-то тайну:

– Знаешь что… Я скажу тебе больше… Только обещай, что ты будешь смеяться надо мной…

«Как – у Лиона, оказывается, есть секреты от меня? У него есть что-то такое, что мучит его – кроме вопроса об усыновлении, разумеется?

Вот уж не думала. Во всяком случае, он не производит впечатления издерганного внутренними противоречиями человека…