Пленники компьютерной войны - Джилиан Рубинстайн

Мальчик продолжал размышлять о компьютерах, ломая голову над загадочными посланиями Скенвоя и пытаясь придумать какой-нибудь способ вернуться в Сеть.

Он уже собирался отправиться в душ, опередив Джо­на, когда из кухни появилась Лина Ферроне. Ее лицо было бледным, глаза покраснели.

— Марио, — сказала она. — Позови Джона, и идите на кухню. Нам нужно поговорить с вами.

Он отошел к задней двери и позвал брата. Тот возился в дальнем конце сада, лакомясь абрикосами прямо с дерева. Он повернулся и помахал, показывая, что будет через минуту. Марио вернулся в дом.

Их отец Альдо сидел за кухонным столом. Обычно он никогда не приходил с работы так рано.

— В чем дело? — спросил юноша.

Альдо повернулся и смерил сына пристальным, оце­нивающим взглядом.

— Сколько тебе лет, сынок?

— А то ты не знаешь! Почти шестнадцать.

— Шестнадцать исполнится в июне, — напомнила мать. — Осталось полгода.

— Пять месяцев, мам! Ну хорошо — если хочешь, пятнадцать с половиной.

Мать обратилась к мужу по-итальянски. Марио часто притворялся, будто не знает языка, но на са­мом деле прекрасно понял, о чем они говорят, и если бы захотел, то мог бы обратиться к ним по-итальянски.

— Он еще слишком мал и вряд ли справится.

— Для этого он достаточно взрослый. Ему пора учить­ся быть мужчиной.

— Здесь все по-другому. Молодежь взрослеет гораздо медленнее.

— В его возрасте я уже мог отвечать за себя. Он должен чувствовать ответственность. Кроме того, Фрэнк может приехать и пожить в доме. Так в чем проблема?

— Ты знаешь, дорогой. Фрэнк и Марио... они разд­ражают друг друга.

— Тогда им придется научиться ладить! — Отец до­бавил замысловатое итальянское ругательство. Марио ре­шил, что пора вмешаться.

— Что происходит? — спросил он. — И какое отно­шение к этому имеет Фрэнк?

— Твоя бабушка очень больна, — ответила мать и неожиданно всхлипнула.

Муж протянул руку и, успокаивая, похлопал ее по плечу. В глазах отца тоже стояли слезы.

— Она хочет видеть нас. Она боится, что скоро умрет.

— Бабушка очень сильная, — возразил Альдо. — Вряд ли дело дойдет до этого.

Лина нежно, но с укоризной взглянула на него.

— Ей уже за восемьдесят, дорогой. Старики умирают, и мы все тоже там будем. Нам нужно попрощаться с ней, а потом помочь организовать похороны.

Она встала из-за стола, взяла салфетку и вытерла глаза.

—Мы с отцом собираемся вернуться в Альберобелло, — обратилась она к сыну. — Это означает, что на ка­никулы вы с Джоном останетесь одни.

—Ничего страшного. — Марио пожал плечами. — Я позабочусь о хозяйстве.

—Тебе придётся выполнять всю работу, — сказал Аль-до. — Фрэнк собирается приехать на пару недель, чтобы присмотреть за вами.

—Зачем? Мы и сами прекрасно справимся.

—Не говори глупостей, сынок, — сказала Лина. — Вы с Джоном еще слишком молоды для самостоятельной жизни. Даже если с вами поживет Фрэнк, я все равно буду беспокоиться.

Она подошла к Марио и обняла его за плечи, вни­мательно глядя ему в лицо. Сын был выше ее, и ей пришлось поднять голову.

— С тобой все будет хорошо? Ты должен обещать мне.

В кухню вошел Джон. Его лицо было липким от аб­рикосового сока; в воздухе повис запах свежих фруктов. Окна комнаты выходили на запад, и лучи вечернего сол­нца отбрасывали на пол тени от плюща и древесной листвы.

— Они уезжают в Италию, — сказал Марио. — Нонна больна. Фрэнк собирается вернуться и присматривать за нами.

У Джона вытянулось лицо.

— А как же поездка в Порт-Хьюджес? Пап, ты же собирался взять нас на рыбалку в этом году!

Он в недоумении переводил взгляд с отца на мать. Внезапно его лицо жалобно сморщилось, и он обнял Лину.

— Нонна не умрет, правда?

Мать похлопала сына по спине.

— Не плачь, Джонни. Ты должен быть храбрым маль­чиком, о'кей? И помоги Фрэнку следить за домом и садом.

— И за братом, — добавил Альдо.

— Это будет самое скучное лето в моей жизни, — про­бормотал Марио, усевшись за стол напротив отца.

— Ты будешь скучать по папе и мне, дорогой? — Лина отошла к плите и начала готовить ужин. На скамье ле­жали свежие овощи из сада — кабачки-цукини, баклажаны и помидоры, базилик и эстрагон торчали из гор­шков с травами, стоявших у задней двери. Пряный запах базилика наполнил кухню. Марио неожиданно понял, что до конца жизни этот запах будет напоминать ему о сегодняшнем дне и о его маме.

— Думаю, да, — ответил он.

Дина повернулась и улыбнулась своему мужу через плечо сына.

— Одна новость, пожалуй, может утешить тебя. Скажи ему, Альдо.

— Надеюсь, это удержит его от сумасбродных выхо­док, — проворчал тот.

— Что такое? — Марио внезапно испытал совершен­но особенное ощущение - как будто его жизнь была головоломкой, очень важный фрагмент которой вот-вот встанет на свое место.

— Инженерная фирма привлекла Фрэнка к разработ­ке компьютерной программы... как она там называется Лина?

— CAD.

— Вот-вот, что бы это ни означало. В общем, он купил новомодный компьютер и собирается привезти его с со­бой.

—   Помнишь, доктор Фримен говорил, что тебе нужно развивать свои компьютерные интересы? — спросила сына мать. — Так вот, Фрэнк утверждает, что ты сможешь пользоваться его компьютером по вечерам... конечно, если будешь осторожен. Он может многому тебя нау­чить — не только играм, но программированию и всему остальному.

— Надеюсь, его компьютер снабжён модемом, — об­радовался Марио. — Это означает, что я смогу входить в Сеть!

— Как пожелаешь, дорогой. Мы просто хотим, чтобы у тебя было какое-нибудь занятие на время нашего от­сутствия.

— А как же я? — спросил Джон. — Мне можно зани­маться с компьютером?

Лина снисходительно улыбнулась.

— Конечно, сынок...— начала она, но Альдо перебил ее:

— Это для Марио. Пусть у парня будет хотя бы одна вещь, которой ему не приходится делиться с Джоном.

Старший сын был потрясен. Он не верил своим ушам.

— Спасибо, — неловко произнёс он.

— Только не вздумай что-нибудь испортить! — К об­легчению Марио, его отец вернулся к своему нормаль­ному тону.

— Это нечестно! — запричитал Джон.

— Не ной! Тебе тоже кое-что перепадёт, — смилости­вился брат.

Поздно вечером, лежа в постели, Марио думал о Бене и Элейн. Что они сейчас делают в Японии? Он размыш­лял о новом, неожиданном повороте событий. Впервые в жизни он ощущал полную уверенность в своих силах. Все шло так, как ему хотелось.

Потом юноша вспомнил о своей бабушке и испытал острое чувство вины. Он от всей души желал ей жить долго, но если бы она не заболела, то его родители не поехали бы в Италию и ему бы не добраться до компь­ютера Фрэнка. Он позволил своим мыслям течь свободно и почувствовал приток новой, еще неизведанной силы. Она смутно напоминала ему о «Небесном Лабиринте», когда он решил несмотря ни на что вернуться в игру и спасти своих друзей. Марио ощущал в себе силы совер­шить этот поступок — мудрый и героический. Он заснул, улыбаясь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Ого! — воскликнула Шез. — Какая элегантная сцена!

Элейн с некоторой нервозностью огляделась по сто­ронам. Сейчас они находились в «Национальном Детском Замке Шибайя», но она не имела понятия, каким образом попали сюда из дома Харуко, подруги Шез, у которой они остановились. Они пробыли в Японии около двух суток, и Элейн испытывала шок от увиденного.

Нельзя сказать, что ее впечатления были только не­приятными. Все казалось непривычным и волнующим, и каждое новое открытие радовало Элейн. Ей нравилось, как Токио — огромный неприветливый город из стали и бетона — неожиданно распадался на множество ма­леньких деревушек, одна другой чуднее. Ей нравилось поразительное разнообразие товаров в лавках и супер­маркетах; было приятно, что можно остановиться в центре магазина модной одежды и посмотреть, как старый пор­тной работает над уникальным кимоно. Ей пришлась по вкусу изысканная еда в маленьких кафе и ресторанчиках, радовали хорошо одетые, улыбчивые, жизнерадостные японцы.

Но было и шокирующее'— ужасная давка в вагонах поездов в час пик; японские туалеты, к которым она никак не могла привыкнуть; множество бездомных, переносивших свои картонные коробки на станции под­земки каждый вечер, когда становилось холоднее. Вообще в токийском метро было страшно, особенно если учесть зариновые газовые атаки и землетрясения.

Больше всего ее раздражала неспособность читать уличные знаки и вывески в витринах магазинов и непо­нимание чужой речи. Отъезд из Австралии стал для Элейн настоящим откровением. В конце концов, ее страна ока­залась вовсе не центром мироздания! Если у мира и был какой-то центр, то он конечно же находился здесь, в этом огромном, могущественном городе, где жили умные, энергичные люди. Она горько сожалела о том, что не знает ни слова по-японски, но этот язык не входил в программу обучения Фернлейской высшей школы.