Сводные. На острие боли (СИ) - Росс Софи

Ну, она так говорила в прошлый раз. И в позапрошлый.

— Ладно, это твое дело. Где там твои пирожные? Поем хоть первый раз за день.

Злата тут же расцветает, начинает мне в красках расписывать будущий торт, пока я по очереди пробую каждый вкус и выбираю какие-то сливки с манго.

Потому что я точно помню, что в прошлый раз мышка была от них в восторге.

19. Марта

В больнице я валяюсь еще неделю. В общей сложности получается чуть меньше двух — все-таки дело чуть не дошло до пневмонии.

Мама за все это время навещала меня всего один раз, но я могу ее понять. Слишком большая загруженность на работе, тем более что она брала несколько дней за свой счет, когда они с Федором Николаевич решили побыть вдвоем. Она пока не хочет увольняться с нагретого места заведующего отделением.

Влад иногда писал мне вечером, спрашивал сухо, все ли у меня есть.

Конечно, у меня все было — каждый день с утра медсестра передавала мне огромный пакет всякой всячины, среди которой я выбирала то, что наиболее мне приглянется, а остальное раздавала персоналу и «коллегам» по несчастью.

— Ты все написала? Мне времени не хватило. Боюсь, на пересдачу придется идти, — Яна в своей обычной манере преувеличивает очередной «провал». Обычно она получает не ниже четверки за проверочные срезы.

— Вроде все, — пожимаю плечами, забираю пластиковый стаканчик с чаем в нашем местном кафетерии. — Не волнуйся ты, там же вопросы легкие были. Людмила, по-моему, решила сжалиться над нами.

Мы занимаем свободный столик и обсуждаем предстоящую лекцию.

— Марта, зайди в деканат. Лучше бы сейчас, у них сегодня сокращенный день, — меня отвлекает наша староста, я чувствую, как кожа покрывается мурашками.

Почему-то сразу думаю о том, что Влад своим появлением в больнице и показной заботой решил притупить мое внимание, а сам сделал что-нибудь для моего отчисления.

— Здравствуйте, можно? — набираюсь смелости и стучу в дверь, готовясь на самом деле к самому худшему.

— Марта? Да, проходи, девочка. У меня для тебя хорошие новости. Ты едешь во Францию.

— Что? Я вроде бы никуда не собиралась.

— У нас есть программа по обмену студентами с несколькими заграничными университетами. Каждый год мы отправляем нескольких лучших студентов с потока на такие программы. Ты попала в эту пятерку по совокупности средних баллов по каждому предмету… Не заморачивайся, это высчитывает программа. Я тебе сейчас дам список документов, соберешь все и принесешь мне.

— А я могу подумать? — я теряюсь от таких новостей. Мне нравится учиться, но чтобы другая страна, другой язык… Придется прикладывать очень много усилий для борьбы с языковым барьером. Да и большая ответственность…

— О чем тут думать? Ты представляешь, какой это плюс к твоему будущему резюме?

— Это все-таки очень серьезный шаг… И мне придется пожертвовать летом. Насколько я понимаю, программа начинается сразу после завершения учебного года, чтобы у нас было время влиться в их режим во время курсов…

— У тебя же прекрасный английский, о чем тебе переживать? Подумаешь, лето. Во взрослой жизни вообще нет места отдыху, пора привыкать… Ладно, не так уж это и к спеху, ты только балл свой не потеряй, уж постарайся. И лучше документы начни собирать, вдруг пригодится, — женщина абсолютно искренне улыбается мне и даже подмигивает, пока я убираю список в рюкзак, мельком пробежавшись по основным пунктам.

Загранник у меня есть, это уже, можно считать, половина дела — его пришлось бы делать слишком долго.

Сразу после пар я быстро прощаюсь с Яной и еду смахивать пыль со своего одинокого стульчика в архиве. Успокаиваю себя тем, что у меня в трудовой книжке будет числиться солидная компания с весомым именем.

Мне жутко хочется поделиться своей новостью о программе хоть с кем-нибудь, поэтому, когда мы сталкиваемся с Владом в лифте, я выпаливаю ему все за несколько секунд, и, кажется, в этот момент у меня горят глаза.

— И что? — от его равнодушия резко становится холодно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я просто…

— Перепутала меня со своей подружкой, сестренка? У меня нет времени на твою чушь.

Так получилось, что я нечаянно перегородила ему выход, а лифт уже остановился на нужном этаже.

Отхожу в сторону, стискиваю лямку от рюкзака на плече и гипнотизирую взглядом спину Влада, пока железные двери не отрывают его от меня. Не успеваю нажать кнопку вовремя, меня увозит на первый этаж, где я словно под гипнозом выхожу и в следующий раз добираюсь до своей серой комнатки пешком по лестнице.

Я опять сделала что-то не так.

20. Влад

Обидел девочку почем зря.

А все потому что секретарша успела испоганить мне настроение сорванной встречей. Ногти пилить на рабочем месте она не забывает, а вести мое расписание — прям-таки непосильная задача. Жду, когда Ирина вернется из отпуска. Зарплату ей, наверное, поднять стоит — раньше я не особо ценил, но все познается в сравнении.

Девушки же любят цветы, да?

Сам заказываю мышке букет, чтобы офисные сплетницы не начали кости перемалывать раньше времени. Дожидаюсь курьера, отваливаю ему щедрые чаевые, лишь бы он побыстрее свалил из моего кабинета.

Ну, вроде ничего так цветы, нормально выглядят. Еще бы я понимал что-то в этом. Знаю только, что ни за что не подарил бы мышке красные розы. Какая-то она еще слишком маленькая для них, хоть и не ребенок по паспорту.

Иду в архив, не обращая внимания на дамочек, которые головы готовы свернуть себе. Этот момент я, конечно, не продумал, но да плевать. Если так запариваться над мнением окружающих, то вообще никаких нервов в конечном итоге не хватит.

— Мышка? Ты здесь? Можешь вылезать из своей норы, я пришел с миром.

Вместо ответа я слышу грохот в дальней части — дребезжание металлического стеллажа, глухие звуки ударов. Ее там что, убивают?

Быстро же гадюки вычислили, кому именно я собираюсь подарить цветы.

Кладу цветы на стол и иду в конец комнаты.

Мышка сидит на полу с ободранным локтем среди вороха тяжелых папок в твердом пластиковом переплете. Неслабо ей досталось.

Голова вроде целая, уже можно выдохнуть.

— Ты как? — присаживаюсь так, чтобы быть с ней на одном уровне, поправляю спутанные от падения волосы, пока она прижимает ладонь к ссадине и старается не показывать эмоции при мне. — Только рука?

— А большие боссы заботятся обо всех своих сотрудниках? — шипит на меня, как будто это я специально на нее стеллаж перевернул.

— Не беси меня, мышка. Руку давай.

Выпрямляюсь и дергаю ее на себя, помогая подняться на ноги. Разгребаю папки на полу, чтобы она не запнулась в очередной раз из-за своей неуклюжести, и усаживаю мышку на стул, радуясь обнаружению заполненной аптечки.

— Сама справлюсь, — бурчит обиженно и вырывает у меня вату из рук.

Кусает губу, когда дезинфицирующий раствор начинает шипеть на ее ссадине, жмурится и бросает на меня взгляды из-под опущенных ресниц.

— Хочешь, чтобы я ушел? — спрашиваю, забыл о сиротливо валяющемся на столе букете.

— Хочу, чтобы не приходил.

Я понимаю, почему она огрызается — тоже бесился бы, если бы меня по чьей-то милости по голове, и не только, хорошенько приложило.

— Вообще-то я пришел поздравить тебя, сестренка. Что ты там выиграла, говоришь?

— Мне не нужны твои поздравления. За ними все равно последует какая-нибудь гадость, так что я воздержусь. У меня много работы и очень строгий начальник…

Понятно. Тактично намекает, чтобы я свалил.

— Хочешь кофе, мышка? Тебе не помешает перерыв после производственной травмы, — Я пытаюсь быть дружелюбным. Она все-таки пострадала, и я, в некоторой степени, причастен к этому.

Недавно только из больницы вылезла, хватит с нее.

— Ничего не выйдет, ясно? Я больше не куплюсь на… На все вот это, — она внезапно оборачивается и замечает тот самый букет, из-за которого изначально все и завертелось. Лучше бы я его курьером отправил. — Что это?