Незабываемый вальс - Барбара Картленд

— Интересней или нет, не знаю, только вы ею быть не можете и не вздумайте разыгрывать из себя мою любовницу, — строго сказал граф. — Потрудитесь запомнить, что вы моя племянница, и ведите себя соответственно. И вы будете моей племянницей, пока я не найду вашу мать и не передам вас ей.

— Можно подумать, я какая-то посылка, от которой вы спешите отделаться, — сказала она немного обиженно.

Граф молчал, и она спросила:

— Неужели я доставляю столько беспокойств, что уже наскучила вам.

В ее словах было столько тревоги, что граф невольно пожалел ее и сказал:

— Что скрывать, вы принесли мне немало хлопот, но никак не наскучили. И я с нетерпением жду ужина чтобы рассказать вам о своих лошадях.

Батиста одарила его ослепительной улыбкой.

Потом они еще какое-то время ехали узкими мощеными улочками старого города. У входа в «Отель де Пост» их уже ждал слуга, который отправился сюда еще из Кале, чтобы все подготовить к приезду хозяина.

Граф очень громко — так, чтобы его слышали все любопытные, — объявил, что его племянница мисс Батиста Хок имела несчастье попасть в дорожное происшествие на пути из Кале. Девушка не получила ни одной царапины, однако ее багаж был утерян.

То же самое он повторил по-французски, объясняя, почему ему понадобилась дополнительная комната на том же этаже.

Комнату быстро приготовили.

Они направились в гостиную, и граф по пути наставлял слугу:

— Мисс Хок потребуются некоторые вещи. Ее платье пострадало во время дорожного происшествия. Узнай, открыты ли магазины в столь поздний час.

— Я не сомневаюсь в этом, милорд.

— Тогда позаботься обо всем необходимом, — сказал он.

Граф заметил, как при этом оживилась Батиста, и добавил:

— Советую вам, дорогая моя племянница, подробно объяснить Барнарду, что вам может понадобиться. Он доставит все необходимое в вашу комнату. Вы же пока отдохните до ужина, дорогая девочка. Я тоже хочу отдохнуть с дороги. Мы будем ужинать позже обычного. Надеюсь, за это время Барнард уже успеет купить вам новое платье.

Батиста медлила, и граф вновь обратился к слуге:

— Счет за покупки, Барнард, принесешь мне.

— Слушаюсь, милорд.

Граф направился в свою комнату. Его камердинер Стивинз приехал раньше, вместе с Барнардом, и уже успел приготовить ванну для хозяина. В отелях Франции эта процедура требовала немалых усилий, и потому граф не преминул похвалить расторопного слугу.

— Надеюсь, поездка не очень утомила вас, милорд, — сказал слуга, помогая графу снять дорожную куртку.

— Неподалеку от Кале на дороге произошло большое столкновение, — ответил граф, — мне как раз посчастливилось проезжать мимо и вывезти оттуда мою племянницу.

Стивинз, который служил у него без малого пятнадцать лет, не сомневался в том, что Батиста не была, да и по возрасту быть не могла племянницей графа. Но граф целиком полагался на сообразительность и такт своего слуги и надеялся, что тот ничем его не выдаст. Стивинз всегда точно знал, чего хочет от него хозяин.

— Какое воистину счастливое совпадение, милорд, — сказал камердинер. — И что же, мисс Батиста поедет с нами до Парижа?

— Да, Стивинз, и там она также останется с нами до тех пор, пока я не смогу отыскать ее близких и не буду уверен в ее дальнейшем будущем.

Он не сомневался, что Стивинз правильно его понял, знает теперь как себя вести, и растолкует слугам в доме виконта де Дижона, что Батиста действительно племянница графа.

Убедить в этом всех в доме виконта было легко. Старшие замужние сестры графа Хоксхеда по большей части жили за городом. Сам виконт ни разу не видел их, хотя и был давнишним другом графа и нередко бывал в его поместье Хок и в лондонском доме.

Граф еще раз укорил себя за безрассудность. Эта уловка в случае разоблачения грозила нежелательными слухами и даже скандалом. Но другого выхода он попросту не видел. Он не мог позволить Батисте ехать в Париж одной, без надежного сопровождения. Она была слишком молода, наивна и красива.

Париж был известен как город развлечений, а это понятие включало в себя многое.

Порок был присущ не только одним кокоткам, любовницам императора да любителям развлечений, каким был и сам граф. Порок был повсюду, он стал неизменным атрибутом жизни французской столицы.

Совершенно исключено, чтобы Батиста ходила одна по улицам, а тем более остановилась в каком-нибудь отеле, где одинокая девушка, несомненно, стала бы легкой добычей какого-нибудь ловеласа.

— Я сам в это ввязался, мне и выпутываться, — решил граф.

Он хорошо понимал, что оставить Батисту на произвол судьбы было равносильно преступлению. Тогда он поступил бы ненамного лучше ее отца.

Двумя часами позже граф в великолепно сшитом вечернем костюме спустился в просторную гостиную. Его ничуть не удивило, что Батисты там еще не было. Она, как и всякая красивая женщина, заставляла себя ждать. Зато в ведерке со льдом уже стояла бутылка превосходного шампанского, и граф налил себе бокал, чтобы хоть как-то скрасить свое ожидание.

Он не мог не признать, что присутствие Батисты заметно оживило его поездку.

Граф был очень энергичным деятельным человеком. Как его тело, так и ум никогда не переставали работать. Поэтому он терпеть не мог утомительных, однообразных путешествий, когда единственным развлечением были размышления да пейзаж за окном кареты. Как многие англичане, он не любил ужинать в одиночестве, особенно в отелях. И даже еда и вино, какие бы они ни были превосходные, не скрасили бы ужина за одноместным столом в ресторане или в совершенно пустой гостиной.

Так что сегодня граф с нетерпением ждал ужина в обществе Батисты и, как она просила, собирался рассказать ей о лошадях. Девушка сама представлялась графу предметом, достойным изучения.

Дверь с противоположной стороны гостиной приоткрылась.

— Вы уже здесь, милорд? — раздался из-за двери девичий голосок.

— Да, — ответил граф.

— Тогда затаите дыхание. Сейчас я появлюсь!

Граф улыбнулся и замер в ожидании.

В комнату торжественно вошла Батиста. Она по-театральному раскинула руки и застыла, наслаждаясь его вниманием. Девушка медленно повернулась вокруг себя. Сзади на платье вздымался модный пышный турнюр. Батиста вопрошающе смотрела на графа.

— Взгляните же! — не выдержала она. — Вы заметили, что я выгляжу по-другому? Пожалуйста, скажите… Ну как, по-вашему, я хороша?

«Хороша? Это слабо сказано», — подумал граф.

Он знал, что наряды, подобные белому платью, купленному Барнардом, еще не появились в провинциальных городках Англии. Оно, хоть и не могло сравниться с изящными туалетами парижанок, все же отличалось французским шармом. Платье было сшито по последней моде: фалды, перехваченные сзади большим шелковым бантом, волнами падали вниз, а тугой кружевной лиф открывал нежные девичьи плечи. В этом платье Батиста показалась графу сущим ангелом, и только восторженное сияние голубых глаз и счастливая улыбка выдавали в ней прекрасную, но земную женщину.