Запретная любовь - С. Р. Уотсон

ней случилось? Она разбила тебе сердце? Поэтому ты так боишься обязательств? — Я выпаливаю вопросы, но его это, кажется, не пугает.

— Ну, коротко говоря, моя мама умерла от рака, когда мне было девять. В жизни отца до Вивиан было несколько женщин. Мне не хватало матери в жизни. Я рос, держа девочек на расстоянии, из-за примера отца, который светил передо мной женщинами, которым нельзя было доверять. Я не верил в саму идею любви. И все еще вспоминаю, как больно было наблюдать, как умирала мама. — Грейсон закрывает глаза, пока вспоминает. — Я встретил Селесту на третьем курсе колледжа и тут же в нее влюбился. Готов был перестать быть плейбоем. Ирония в том, что нас познакомила Ванесса. Селеста была ее соседкой.

— Ванесса упоминала, что вы были друзьями с тех пор, как ей было одиннадцать, а тебе тринадцать. Ты никогда не хотел с ней отношений?

Четырнадцать лет — очень долгий срок. Неудивительно, что у них такая крепкая связь.

— Нет. Хотя наши семьи близки и хотели бы видеть нас вместе. — Очевидно, что Грейсону неловко, значит, там есть что-то большее. — Я хочу быть полностью честным с тобой сейчас, поэтому, пожалуйста, помни, что это только мое прошлое. Ванесса выросла со мной и Бэйли, потому что наши родители дружили, но мы не занимались сексом, пока та не поступила на первый курс Калифорнийского Университета. Она знала, что мне нужен только секс. Ее это полностью устраивало, потому что подходило и ей. Когда Ванесса познакомила меня со своей соседкой Селестой, не могла даже и подумать, что все зайдет гораздо дальше простого перепихона. Я не мог контролировать как сильно запал на эту девушку. Мы встречались год, перед тем как я сделал предложение. И были обручены лишь несколько месяцев, когда она попала в ужасную автокатастрофу.

Святое дерьмо. Наверно, именно на это ссылалась Ванесса, когда комментировала важность моей аварии. Черт.

— Она умерла?

— Нет, но наша любовь умерла. — Грейсон видит непонимание на моем лице и продолжает. — Ее госпитализировали на несколько недель, она была в коме. Когда Селеста пришла в сознание, у нее не было никаких воспоминаний о наших отношениях и обо мне. В ее долгосрочной памяти сохранилась ее семья, но я был для нее незнакомцем. Доктора не были уверены, вернутся ли ее воспоминания. Мы пытались все исправить, но наши пути разошлись. В итоге, она влюбилась в другого, а я был опустошен.

Кусочки их разговора с Ванессой в тот день в коридоре начинают вставать на место. Ему так не повезло в любви, теперь понятно, почему он боится позволить себе иметь чувства к кому-либо. Учитывая мой собственный опыт, я могу его понять. Мне страшно задавать следующий вопрос, но знаю, что нужно это сделать.

— Грейсон, ты все еще ее любишь?

Грейсон проводит рукой по волосам и протяжно выдыхает. Закрывает глаза и качает головой, будто никогда не думал об этом до этого момента. Когда открывает глаза, приковывает меня взглядом. Его улыбка грустная, и очевидно, что это все еще болезненная тема для него.

— Честно, она всегда будет занимать особое место в моем сердце, потому что была моей первой любовью. Но отвечая на твой вопрос, нет, я не люблю ее. Прошло шесть лет, но шрамы остались. Отсюда появилась моя зависимость. Я использовал секс, чтобы заглушить воспоминания о ней. Перетрахал множество женщин, спасаясь от боли, и старательно не подпускал никого к себе. Мы с Ванессой спали в перерывах между нашими перепихонами, но потом она сказала, что мне нужно обратиться за помощью из-за своей зависимости. Сначала, я сказал ей, что она в конец сошла с ума, а потом понял, она была права.

— Ты сказал «использовал» в прошедшем времени. А сейчас? — Взгляд в прошлое Грейсона помог понять его опасения, но я все равно ненавижу его связь с этой шлюхой и ее влияние на него.

— Ну, сейчас, у меня есть кое-кто, в кого я, без сомнения, влюблен, и меня не интересует секс ни с кем больше. Ты — мое лекарство, малышка.

— Эм-м, хм, — выдаю я сквозь свои собственные опасения. Не хочу быть лечебным бальзамом для его разбитого сердца. Я хочу быть любовью всей его жизни.

— Иди сюда. Знаю, услышать все это было слишком, но, пожалуйста, знай, что я хочу лишь тебя.

Грейсон притягивает меня к себе, и мое тело расслабляется рядом с ним. Поднимает мое лицо вверх, и на этот раз поцелуй не мягкий или успокаивающий. Он грубый и жадный. Его язык пытается проникнуть внутрь, и я его впускаю. Грейсон скользит руками мне под платье, а мои трусики становятся мокрыми.

— Пожалуйста, скажи, что ты моя, малышка. Мне нужно это услышать.

Не сомневаюсь. Нам предстоит долгий путь исцеления, но этому мужчине я отказать не могу.

— Я твоя.

Он одобрительно рычит, срывая с меня трусики. Поднимает, и мне остается только висеть на нем, пока Грейсон несет меня в спальню, делая длинные шаги.

— Обратного пути нет, малышка. Я собираюсь так сильно тебя оттрахать. Нахер ноль и все, что между. Ты получишь все шестьдесят, надеюсь, ты к этому готова, — говорит Грейсон, ссылаясь на свои прошлые слова о том, как он проведет меня от нуля до шестидесяти по шкале его выдержки.

Черт, я готова к шестидесяти.

Грейсон стаскивает с меня платье и расстегивает лифчик. Отходит назад и рассматривает меня, как будто я его последняя еда. Борюсь с желанием прикрыться, но позволяю ему насытиться. Грейсон начинает раздеваться, и господи боже, я забыла, насколько идеально его тело. Не поймите меня неправильно, он был главной звездой моих недавних фантазий, но они просто меркнут перед реальностью. Я облизываю губы, пока он с ухмылкой подходит ко мне. Его твердость встает от внимания, почти касаясь пупка. Вены, бегущие по всей длине, дополняют его мужественное совершенство. Его толщина манит меня. Грейсон берет мою руку и прижимает ее к головке. Скользит рукой по себе, и я чувствую, как он еще больше твердеет. Пытаюсь проглотить комок в горле.

ГЛАВА 5

— Скучала по моему члену, малышка? — Грейсон подмигивает, а я сжимаю