Инкарцерон - Кэтрин Фишер

Клодия улыбнулась, выражая согласие, но её нервы были напряжены до предела. Толстяк в синем шёлковом камзоле словно бы знал то, что она не могла произнести вслух. Он улыбнулся в ответ, сверкнув маленькими глазками.

Смотритель поджал губы.

– Уверен, что вы правы. Итак, милорд, едем?

Клодия присела в реверансе. Отец последовал за лордом Эвианом и, повернувшись, чтобы закрыть двустворчатые двери, встретился с ней глазами. Двери захлопнулись.

Клодия с облегчением выдохнула и подумала: «Смотрит как кот на мышку». Но вслух сказала лишь:

– Приступайте, пожалуйста.

Немедленно раздвинулись панели, в комнату вбежали люди и начали собирать чашки, тарелки, канделябры, вазы, бокалы, салфетки, блюда и чаши с фруктами. Слуги распахнули окна и заменили догоревшие свечи новыми. Гудящий в камине огонь испарился как по мановению волшебной палочки – не осталось даже запаха горящего дерева. Исчезла пыль, изменился цвет штор. Воздух сам собой наполнился цветочными ароматами.

Предоставив слугам наводить порядок, Клодия поспешила прочь. Чинно приподняв юбки, пересекла зал, взлетела по дубовой винтовой лестнице и на площадке нырнула через потайную дверь в прохладный серый коридор служебных помещений, оставив за спиной искусственную роскошь. Теперь её окружали голые стены, увитые проводами и кабелями, панели управления, видеокамеры и звуковые сканеры.

Протопав вверх по чёрным каменным ступенькам, она отворила обитую ватином дверь и оказалась в богато убранной,  идеально соответствующей Эре галерее.

В два шага добралась до собственной спальни.

Горничные уже сделали здесь уборку. Она заперла дверь на два замка, включила все секретные защиты и подошла к окну.

Очаровательные лужайки мягко светились зелёным под лучами солнца. Джоб, помощник садовника, бродил с мешком и заострённой палочкой, собирая опавшие листья. Отсюда не было видно музыкального имплантата в его ухе,  но Клодия усмехнулась, отметив порывистые движения и резкие прыжки мальчишки. Впрочем, если бы это увидел Смотритель,  Джоба немедленно уволили бы.

Она подошла к туалетному столику, выдвинула ящик, достала и включила мини-ком. Прибор засветился и продемонстрировал изображение её собственного лица, искажённое неровным стеклом.  Вздрогнув, она позвала:

– Мастер?

Мелькнула тень. Затем длинные пальцы отодвинули в сторону перегонный куб, и Джаред уселся перед скрытым приёмником.

– Я здесь, Клодия.

– Всё готово? Они уезжают через несколько минут.

Худощавое лицо потемнело.

– Я беспокоюсь. Диск не протестирован, может не сработать…

– Нет времени! Я иду сегодня. Прямо сейчас.

Учитель вздохнул. Она знала, что ему хочется возразить, но разговоры опасны – их могли подслушивать, несмотря на все предосторожности. Поэтому он лишь прошептал:

– Пожалуйста, будь осторожна.

– Как ты меня учил, Мастер.

Она вспомнила угрозу Смотрителя насчёт Джареда. Но сейчас не время об этом думать.

– Начинаем, – сказала она и отключила связь. 

Её спальню, обитую панелями красного дерева, украшала огромная кровать под балдахином из красного бархата с вышитыми на нём чёрными поющими лебедями. За кроватью пряталось нечто, напоминающее маленький встроенный платяной шкаф. Но это была всего лишь иллюзия, за которой скрывалась роскошная ванная – даже строгость Смотрителя относительно соблюдения Протокола не безгранична. Клодия забралась на унитаз и выглянула в узкое окошко – в солнечных лучах заплясали пылинки.

Отсюда был виден внутренний двор. Три осёдланных лошади, рядом с одной, держа поводья, стоял отец. Она подавила возглас облегчения, разглядев отцовского секретаря, – смуглого наблюдательного мужчину по имени Медликоут – сидевшего на серой кобыле. Позади него лорд Эвиан тяжело взбирался в седло – вспотевшие руки соскальзывали, но он был упорен. Интересно, он ломает комедию, изображая неуклюжесть, или действительно больше знаком с кибер-лошадями, нежели с настоящими? Отец и Эвиан играли в тщательно продуманную и смертельно опасную игру хороших манер и изысканных оскорблений, скрытой злобы и внешней учтивости. На Клодию эта игра нагоняла тоску, но так живёт весь королевский двор.

Подумав, что скоро ей предстоит то же самое, она похолодела.

Стараясь отвлечься от этой мысли, она спрыгнула на пол и стянула платье, оставшись в тёмном спортивном костюме. Бросила быстрый взгляд на своё отражение в зеркале. Одежда меняет нас. Много лет назад король Эндор понял это и остановил время, заковав всех в камзолы и платья, обложив условностями и неизменностью бытия.

Сейчас Клодия чувствовала себя гибкой и свободной. Даже опасной. Она снова поднялась и выглянула в окно. Троица уже проезжала ворота. Отец оглянулся и бросил взгляд на башню Джареда. Клодия хитро улыбнулась, зная, что он там увидит.

Её саму. Долгими бессонными ночами Джаред сотворил её голографическую копию. Та разговаривала, смеялась, читала, сидя на подоконнике  в залитой солнцем башне. Впервые взглянув на себя со стороны, Клодия была потрясена и раздосадована.

– Это не я!

– Никто не любит смотреть на себя со стороны, – улыбнулся тогда Джаред.

Она увидела чопорное, наглое, хладнокровное существо, которое тщательно просчитывает каждое своё движение, репетирует каждое слово. Самодовольное и насмешливое.

– Неужели я такая?

Джаред пожал плечами.

– Это всего лишь образ, Клодия. Скажем, так ты можешь выглядеть со стороны.

Спрыгнув с унитаза и выбежав в спальню, она проследила, как лошади покидают двор, изящно ступая по свежескошенным лужайкам, как болтает Эвиан и хранит молчание отец. Джоб исчез, а в синем небе плыли облака.

Их не будет по крайней мере час.

Она достала из кармана маленький диск, подбросила, поймала и спрятала обратно. Потом открыла дверь и выглянула в коридор.

Длинная галерея, обитая дубовыми панелями, увешанная портретами, шкафчиками с книгами, уставленная вазами на постаментах, тянулась вдоль всего дома. Над каждой дверью висели консоли, с которых сурово таращились бюсты римских императоров. В отдалении на стене сияли яркие косые ромбы солнечного света, и статуя рыцаря в латах охраняла вершину лестницы, как застывшее привидение.

Клодия шагнула вперёд и насупилась – заскрипели древние доски пола. С этим ничего нельзя было поделать. С бюстами тоже, но, проходя мимо каждой картины, она касалась рам и выключала изображение – в некоторых наверняка прятались видеокамеры. Диск она осторожно несла в руке. Он издал прерывистый тревожный сигнал только один раз, и она уже знала, в чём дело – перекрестье едва заметных лучей перед дверью отцовского кабинета растворилось в воздухе.

Клодия оглянулась. Где-то в глубине дома хлопнула дверь, позвал кого-то слуга. Здесь, наверху, в приглушённой роскоши прошлого пахло можжевельником и розмарином, хрусткой лавандой в бельевом шкафу.

Дверь кабинета была утоплена в стену и пряталась в тени. Чёрная, возможно из эбенового дерева, она представляла собой гладкую панель, если не считать лебедя. Огромная птица злобно взирала на Клодию сверху вниз, раскинув крылья и с дерзким вызовом изогнув шею. В крохотном глазе сверкал камень – бриллиант или чёрный опал.

Скорее всего, глазок, подумала Клодия.

Она опасливо поднесла к двери диск Джареда, и тот приклеился замку с едва слышным металлическим щелчком.

Прибор зажужжал, издал короткий хнык, а потом запищал, постоянно меняя тон, словно, подбор замысловатой комбинации замка сопровождался движением вверх и вниз по шкале звуков. Джаред пытался объяснить Клодии принцип действия, но она не особо прислушивалась.

Она нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Потом застыла.

Лёгкий топот шагов по ступенькам.

Возможно, горничная – в нарушение всех приказов. Клодия, едва дыша и мысленно осыпая пришелицу проклятьями, втиснулась в нишу.

Диск издал мягкий удовлетворённый щелчок у самого её уха.

Наконец-то! Она распахнула дверь и влетела в кабинет, на ходу сдёргивая с замка диск.

Когда горничная пробежала мимо со стопкой белья, дверь уже закрылась – тёмная и мрачная, как обычно.

Клодия медленно оторвалась от глазка и с облегчением выдохнула. Но тут же напряглась снова. Её охватило жуткое чувство, почти уверенность, что комната не пуста, что за спиной стоит отец, близко, так что можно дотронуться, и улыбается горькой улыбкой. Что всадник, который покидал двор, был голографической копией, что он, как всегда, переиграл её.

Клодия заставила себя повернуться.

Комната была пуста. Но выглядела совсем не так, как ожидала Клодия. Для начала, слишком большая. Абсолютно вне Эры. И как будто наклонена.

По крайней мере, Клодии так сначала показалось – голые стены соединялись с полом под каким-то странным углом, и сам пол ускользал из-под ног. Картинка затуманилась, потом что-то звякнуло, комната как будто распрямилась и стала нормальной, если не считать тепла, слабого сладкого запаха и тихого непонятного жужжания.