Поле бесчестья - Дэвид Вебер

Результаты этой мышиной возни были плачевны. Политики не дали Флоту возможности нанести решающий удар, а платить за их безрассудство рано или поздно придется опять же Флоту. Причем человеческими жизнями.

Адмирал потряс головой, отгоняя угрюмые мысли, и прокашлялся.

– Миледи, не будете ли вы добры сказать, насколько сложна ситуация? Не далее как вчера я разговаривал с герцогом Кромарти и заверил его в полной поддержке Флота, но… – Встретив суровый взгляд Морнкрик, он осекся, но тут же пожал плечами. – Я думал, миледи, вы в курсе того, что он связывался со мной.

– Нет, я не знала. Мы беседовали с ним сегодня после полудня, однако об этом он даже не упомянул. Какого же рода поддержку вы ему обещали?

– Речь не шла о каких-либо действиях по внутренней реорганизации, миледи,–ответил Капарелли, слишком осторожный, чтобы произнести словосочетание «государственный переворот», и Морнкрик несколько успокоилась. – Я просто заверил его в том, что если он поручит мне продолжать боевые действия, Флот будет выполнять все законные приказы ее величества и королевских министров. Мы можем вести наступательные операции и без объявления войны, однако недолго и в ограниченном масштабе. При условии приостановки исполнения всех строительных программ и изъятия каждого доллара из нашей инфраструктуры я смогу финансировать такого рода действия месяца три. Потом нам потребуются дополнительные средства, а я, честно говоря, понятия не имею, где их взять. Военное положение не объявлено, и на Казначейство рассчитывать не приходится.

Он пожал плечами и умолк. Морнкрик погрызла ноготь, потом вздохнула.

– Сэр Томас, когда в следующий раз премьер-министр свяжется с вами напрямую, соблаговолите поставить в известность меня. Я буду вам весьма благодарна, – холодно и устало произнесла она. – Конечно, герцог может приказать вам продолжать развивать наступление без объявления войны до тех пор, пока хватит сил и средств, но, заверяю вас, результатом будет такая буча в парламенте, что Грифонский кризис покажется дракой на подушках. Именно это, – последние слова были произнесены с нажимом, – я собираюсь подчеркнуть при следующей беседе с его светлостью.

– Да, миледи, – ответил Капарелли, с трудом подавив порыв встать навытяжку. Баронесса, даром что не вышла ростом, умела добиваться уважения и поддерживать дисциплину. – Мне все ясно. Заверяю вас, темы, которую я мог бы назвать вероятной тактической ситуацией в парламенте, мы коснулись лишь вскользь. Но в свете только что сказанного вами я просил бы вас намекнуть: чего именно следует ожидать?

– Ничего хорошего, – без обиняков заявила Первый лорд Адмиралтейства. – Герцог будет бороться за каждый голос в палате лордов – одному Господу ведомо, какие и кому придется для этого давать обещания. Но даже если он сформирует новое большинство, оно будет весьма шатким.

– Тупые ублюдки, – прорычал Кортес и густо покраснел. – Прошу прощения, миледи. Я лишь…

– Лишь сказали то, что думали, сэр Люсьен, – буркнула Морнкрик, отмахнувшись от извинений, и снова посмотрела на Капарелли. – Это глупо, и это один из самых больших изъянов нашей системы управления. О! – с досадой проворчала баронесса, заметив реакцию Капарелли, – в целом политическое устройство себя оправдывает, иначе оно не прослужило бы нам добрых четыре, если не пять земных столетий, но неизбираемая палата лордов представляет собой палку о двух концах. С одной стороны, ее существование позволяет противостоять проталкиванию демагогических, популистских решений, однако с другой – независимость лордов таит в себе угрозу. Любой депутат Нижней палаты знает, что на следующих выборах ему придется объяснять, почему он в критической ситуации выступил за то, чтобы связать Правительству руки. А вот пэрам беспокоиться не о чем. В результате они создают клики, исходя из собственных, неизвестно на чем основанных убеждений, а то и просто из корыстных интересов. Сейчас Верхней палатой овладела эйфория, оттого что очередная стрела просвистела мимо. Это накладывается на обычное желание обывателя спрятаться под одеяло и переждать, пока минует опасность. Конечно, на самом деле угроза никуда не денется, и хотя эти люди не хотят взглянуть ей в лицо, рано или поздно придется. Я молю Господа о том, чтобы не было слишком поздно, однако такого рода игры в любом случае чреваты неприятностями. Постоянная напряженность, связанная с военными вопросами, в высшей степени поляризовала всю нашу политическую деятельность, и слишком многие оппозиционеры убеждены в том, что противостояние любым силовым решениям есть проявление «благородства», а не свидетельство безволия и неспособности дать отпор агрессии или любому другому организованному воплощению зла. Пока сражается кто-то другой, они могут позволить себе роскошь выступать против «насилия», демонстрируя таким образом свое моральное превосходство. И я боюсь, что в нынешних обстоятельствах такая позиция привлечет очень и очень многих.

Она помолчала.

– Но вернемся к предстоящему процессу. Насколько я понимаю, ни вы, ни сэр Люсьен не имеете ни юридического права, ни фактической возможности повлиять на подбор состава суда, однако мне трудно представить себе список более опасный, чем тот, с которым я ознакомилась. Он может взорвать ситуацию в тот самый момент, когда герцог переворачивает каждый камень в Мантикоре в поисках одного-единственного завалявшегося голоса.

– Ну, где раздобыть один, я, кажется, знаю, – угрюмо пробормотал Капарелли, а когда Морнкрик подняла бровь, усмехнулся. – Думаю, мы можем рассчитывать на голос леди Харрингтон.

– Хотелось бы, но – увы. Сейчас об этом не может быть и речи. Герцог прекрасно знает – даже если оставить в стороне вопрос о судебном процессе, – что в случае ее появления в Палате на него посыплются громогласные обвинения в попытке разжиться этим самым голосом. А учитывая некоторые обстоятельства, связанные с ее возведением в пэрство…

Глава Адмиралтейства покачала головой, и Капарелли пришлось кивнуть в знак согласия. Господи, чего бы он только не отдал за возможность навсегда отделаться от политики и политиков!

– Так чего же вы хотите от нас, миледи? – спросил он.

– Не знаю, – ответила Морнкрик, нервно потирая висок. – И герцог – я в этом совершенно уверена – пока тоже не знает. Вот почему он хотел, чтобы я предварительно ознакомилась со списком судей, – приношу свои извинения. Понятно, что это нарушение, однако в данных обстоятельствах у него не было выхода.

Капарелли кивнул. Баронесса снова потерла висок и вздохнула.

– Премьер-министр не объяснил мне, как он собирается выкарабкиваться, но, по правде сказать, у него есть лишь две возможности: рвануть вперед без оглядки или нажать на тормоза. Разобраться как можно скорее было бы, возможно, самой лучшей тактикой, однако такое решение может обернуться против нас даже в случае вынесения обвинительного приговора. С другой стороны, чем дольше мы промедлим, тем активнее оппозиция будет давить на герцога, используя его неуверенность в конечном результате. Ситуация усложняется и наличием у Юнга юридического права на скорое рассмотрение дела: промедление будут трактовать как умышленную затяжку, дающую нам время подготовить нужное Правительству решение с помощью шантажа и подкупа. Оппозиция не преминет провозгласить всякую отсрочку циничным политическим маневром Правительства. Что, – тут баронесса натянуто улыбнулась, – в известной степени соответствует действительности. – Она снова вздохнула и покачала головой. – Похоже, капитан Харрингтон имеет склонность, так или иначе, ставить все Королевство на уши.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});