Ничего особенного (СИ) - Лыновская Людмила

— А что ты так волнуешься за нее? У тебя свои дети есть?

— Это неважно! — отмахнулась Вера.

— А-а-а-а! — протянула Элька. — Значит, нет! Хочешь мою? Продам за миллион рублей. По нынешним ценам совсем недорого!

Вера обомлела. Она подскочила к Эльке и ударила ее по щеке.

Та упала на кровати, не удержавшись.

Вера в слезах вышла из квартиры. Девочка заплакала ей вслед.

— Иди, иди! — закричала Элька. — И забудь сюда дорогу!

Глава 2. Часть 1.

Вера пришла домой в состоянии полного смятения. Она все время думала о дальнейшей судьбе маленькой девочки, которая плачет, сидя на холодном полу, голодная, беспомощная, не нужная собственной матери.

Сердце Веры сжималось так сильно, что, казалось, превратилось в маленький камешек. Оно давило на грудь и мешало дышать. Несмотря на усталость, заснуть не могла. Ей хотелось вернуться в эту грязную квартиру и забрать девочку от жестокосердной матери.

«Легко сказать забрать! — размышляла она. — Куда я ее потом дену? Да и разве можно? Чего доброго обвинят в похищении. Нет, завтра нужно позвонить в опеку. Пусть устроят девочку в детский дом, а мамашу лишат родительских прав. Это же надо?! Предлагать купить собственного ребенка!

А в детском доме? Разве ей там будет хорошо? Она же еще такая маленькая. Ей нужна домашняя забота и материнская любовь… Во всяком случае — лучше, чем с такой матерью. Рядом с ней девочка может погибнуть».

Она снова вспомнила, как держала ребенка на руках. Как Катенька обнимала ее за шею своими нежными детскими ручками. Как она играла с бусами и улыбалась. И как горько плакала, когда Вера ушла. Плач девочки, такой слабый и беспомощный звучал в ее ушах и рвал душу на части.

Только под утро, когда солнечные лучи стали пробиваться сквозь не плотно закрытую портьеру, женщина задремала.

На следующий день Вера пришла на работу раньше, и сразу же стала звонить в опеку. Описав весь ужас ситуации, в которой находится ребенок, она попросила выехать туда немедленно. Ее заверили, что будут по указанному адресу примерно через час. Вера отпросилась у Каримова по семейным обстоятельствам и тоже поехала туда. Она остановилась во дворе дома и стала ждать, когда подъедет опека. Женщина без конца смотрела на часы. Торопила минутную стрелку. Ей казалось, что время идет слишком медленно.

Подъехал микроавтобус. Показались две солидные женщины в строгих костюмах. Обе с одинаковыми прическами — короткими стрижками и химической завивкой. Только у одной волосы покрашены в каштановый цвет, а у другой в черный. У той, что постарше в руках была папка с документами. Вера вышла из машины и подошла к ним.

— Это я Вам звонила, здравствуйте, — поздоровалась она.

— Здравствуйте, — сказали женщины, оценивающе оглядывая Веру. — Ну что ж. ведите.

Вера пошла вперед, опека решительно последовала за ней.

Дверь на этот раз была закрыта, звонок не работал. Женщины стали барабанить кулаками. С той стороны послышался женский голос:

— Кого черт несет с утра пораньше?

Потом, видимо, посмотрев в глазок, Эля увидела опеку и ее голос стал гораздо вежливей:

— Сейчас, сейчас, — заворковала она. — Подруга в магазин ушла, нас с дочерью закрыла, а ключ взяла с собой. Я не могу Вам открыть.

— На Вас поступил сигнал. Вы сами знаете, уже не первый раз. Если Вы не откроете, мы вынуждены будем вызвать слесаря и вскрыть замок. Мы должны убедиться, что с Вашим ребенком все в порядке.

— Конечно в порядке! — суетилась Элька.

Она, видимо, прибиралась на ходу, бегая по комнате. Так как голос то удалялся, то приближался.

Вторая женщина из опеки, по тому, как она держалась относительно первой, видимо, рангом ниже, громко спросила:

— Ну что, я звоню слесарю? Пусть ломает дверь?

— Не надо, не надо! Не звоните! Вот, нашелся второй ключ! — сказала Элька и стала открывать.

Женщины вошли в квартиру. Повсюду были следы свежей пьянки, которые второпях пыталась скрыть Элька. На голом деревянном столе, без скатерти и клеенки, расставлены баночки с детским питанием и соки, которые вчера купила Вера. Кровать заправлена и накрыта шторой. Видимо, Элька стянула с окна самую чистую тряпку в доме, чтобы прикрыть грязную постель. Девочка сидела на ватном одеяле без пододеяльника, постеленном на полу. Возле нее валялись так называемые игрушки: небольшая закопченная кастрюлька, миска с рисунком собачки на боку и пара деревянных ложек со стершимся орнаментом. Катя испуганно смотрела на гостей. По ее замусоленному личику было видно, что ее только что умыли, волосенки еще были мокрые.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Здравствуйте, Эльвира Романовна! — сказала женщина из опеки. Ее коллега повторила за ней, как эхо. — На Вас поступил сигнал. У Вас опять постоянные пьянки. За ребенком не следите. Вчера вот эта женщина нашла Вашу девочку на автобусной остановке. Еще бы немного и ребенок мог попасть под машину. Как Вы можете объяснить этот вопиющий случай?

— Да, вчера у меня были гости, — с вызовом сказала Элька. — У подруги — день рождения. Что мы не имеем права отметить? Они ушли домой, и плохо закрыли за собой дверь. Я мыла посуду на кухне и не заметила, как Катя выползла во двор.

Элька увидела за спинами женщин из опеки Веру и закричала.

— А-а-а! Вот кто Вам просигналил! Да, что Вы ее слушаете! Она бездетная и хочет мою дочку себе забрать. Вчера мне деньги предлагала за нее. Представляете: «Продай, говорит, дитя за миллион!» Я, конечно, отказалась. Хотя деньги мне во как нужны!

Элька чиркнула ладонью себе по горлу.

— Она врет, — спокойно сказала Вера. — Пригласите соседку Зою Федоровну с третьего этажа. Она вчера была здесь со мной и видела, как я девочку принесла, и что здесь творилось.

— Лидия Михайловна, — обратилась старшая сотрудница опеки к своей коллеге, — сходите, пожалуйста, за соседкой. Она живет в тридцать второй квартире. Мы уже с ней знакомы. Она нам раньше звонила по поводу этой семьи.

Затем она обратилась к Эльке:

— Покажите, где вещи ребенка, игрушки? Чем Вы кормите девочку? Где она спит?

Эля засуетилась. Но, как оказалось, показывать ей особо нечего. Кроватки у девочки не было. Она спала в прогулочной коляске без колес. Одежда, сваленная в шкафу грязной кучей, ношенная-переношенная, с гуманитарки. Еды, кроме той, что принесла Вера, не нашлось.

Пришла Зоя Федоровна и подтвердила все, что сказала Вера. Сотрудницы опеки приняли решение забрать девочку. Сначала в больницу на обследование, а потом в детский дом. Эле было наказано, прекратить пить и ждать повестку в суд. Скорее всего, она будет лишена родительских прав.

Лидия Михайловна взяла девочку на руки, а старшая попросила Элю собрать Катину одежду и принести свидетельство о рождении. Эля стала притворно причитать и шарить по шкафам в поисках документа. Но ничего не нашла.

— Ладно, пошли. Восстановим в ЗАГСе, — сказала старшая из сотрудниц опеки, так как девочка начала сильно плакать.

Женщины с ребенком на руках вышли во двор. Вера спросила:

— А можно узнать, в какой больнице Катя будет проходить обследование?

— В городской детской больнице на улице Громова, — сказала старшая, подозрительно глядя на Веру. — А зачем Вам?

— Я хотела бы купить ей одежду, лекарства, может, какие-то нужны будут.

Тем временем Лидия Михайловна с девочкой уже сели в микроавтобус. Оттуда слабо доносился плач ребенка, словно мяуканье беззащитного котенка, которого выбросили на улицу.

Вера печальными глазами проводила микроавтобус и поехала к матери.

Всю дорогу ее глаза застилали слезы. На перекрестке она чуть не попала в аварию. Не успела среагировать на машину, внезапно выскочившую из-за поворота. Вера резко затормозила. Водитель высунулся и показал ей средний палец.

***

— Верочка, доченька, что случилось? Татьяна Васильевна бросилась к Вере навстречу, как только она вошла в квартиру. — Почему ты не на работе и глаза заплаканные. Тебя что уволили?