Под мраморным небом - Джон Шорс

взгляды. И я не знаю никого, кто был бы умнее и красивее тебя.

– Ты что, вина отцовского напилась?

– Иди к нему.

Ладли помедлила в нерешительности, потом обняла меня:

– А если он меня прогонит?

– Значит, будет дураком. А он не дурак.

Ладли повернулась и побрела по воде к Даре, смывая с рук грязь. Вскоре она миновала Аурангзеба, топтавшего рыбу на мелководье. Он что-то сказал ей, но она не осмелилась встретиться с ним взглядом. Когда Ладли приблизилась к валуну, Дара поднялся. Я улыбнулась. Надо же, какое благородство. Я гордилась тем, что он мой брат. Они сели рядом на расстоянии вытянутой руки и стали о чем-то беседовать.

Я лежала на спине, ногами касаясь ила, и, закрыв глаза, размышляла. Мне тоже хотелось разговаривать с юношей, хотелось, чтобы нашелся такой парень, который заставил бы меня улыбнуться. Если такой юноша существует, интересно, что он сейчас делает? Возможно, он – сын знатного человека и живет где-то поблизости в Красном форте. А может, плотник или даже солдат. Или живет где-то в далекой стране и однажды посетит Агру. Встречу ли я его здесь? Или мы состаримся в одиночестве, каждый сам по себе? Я подозревала, что где-то на свете живет человек, чье сердце бьется в унисон с моим, но боялась, что никогда его не найду.

Отец однажды сказал, что мужчина и женщина, которые могли бы полюбить друг друга, сродни горам. Две вершины, удивительно похожие и соразмерные друг другу, возносятся до небес, но не видят величия друг друга, потому что их разделяет большое расстояние. Как мужчина и женщина, живущие в разных городах, они никогда не найдут друг друга. Или, если вершинам посчастливится, как посчастливилось моим родителям, они могут оказаться пиками одной гряды и вечно греться в тепле друг друга.

Прошу тебя, Аллах, молилась я, позволь мне быть достойным человеком. Даруй мне великую судьбу. И пусть счастье скорей меня найдет. Я с ужасом думала о том, что будет со мной, когда я стану совершеннолетней, а отец выдаст меня замуж за незнакомого мужчину. Возможно, я так и не познаю любви, так и не испытаю того, что чувствует мама, когда ее обнимает отец.

Я все еще грезила о любви, когда надо мной нависла тень и кто-то с силой неожиданно швырнул меня в воду. Потом чьи-то руки надавили на мою грудь, погружая меня в ил. Растерявшись, я стала отчаянно отбиваться. Открыла глаза, но ничего не увидела. Казалось, меня накрыли бурым одеялом. Я попыталась выбраться из-под него – словно безумная, брыкалась, царапалась, кусалась, силясь подавить крик.

Внезапно давление на мою грудь ослабло, и меня подбросило вверх. Я выплюнула изо рта затхлую воду. В носу у меня жгло, я судорожно вдыхала и выдыхала. Придя в себя, я увидела рядом Аурангзеба. На его губах играла злорадная улыбка.

– Что за безобразные жучки! – Аурангзеб рассмеялся, показывая на мою грудь. Сбитая с толку, я глянула на себя и, к своему ужасу, увидела, что халат соскользнул с плеч и мою грудь прикрывает лишь тонкая хлопчатобумажная сорочка, сквозь которую просвечивали темные твердые соски. – Вот бы их раздавить, – добавил он.

Вскрикнув в ярости, я ударила его кулаком так, как, я видела, это делают мужчины, когда дерутся. Метила ему в нос, но он быстро увернулся, и мой кулак скользнул по его щеке. Медное кольцо на моем большом пальце оставило порез у него под глазом. Капля крови скатилась по его щеке и упала в воду. Он ударил меня по лицу ладонью. Хлопок был столь громкий, что на нас посмотрели несколько женщин, работавших на берегу.

Аурангзеб оскалился.

– Ты об этом пожалеешь, – процедил он сквозь зубы, после чего процитировал строки из Корана, в которых говорилось о мести.

– Ненавижу тебя! – сказала я, хотя это было не так. – И изречения твои дурацкие ненавижу!

– Еще бы. – Аурангзеб ухмыльнулся и шагнул к мелководью. Он присел у кромки воды, зачерпнул горсть ила и приложил его к щеке. Мне хотелось плакать, но это означало бы, что Аурангзеб одержал победу. Посему я прикусила губу и накинула на плечи халат. Потом опустилась в воду по горло. Аурангзеба я не выпускала из виду, зная, что его месть будет жестокой. Он злобно смотрел на меня, и я пожалела, что поблизости нет Дары.

Я решила вернуться в гарем и вдруг услышала сдавленный крик. Думая, что это какая-то каверза Аурангзеба, я осторожно повернулась, окинула взглядом мутную реку. Поначалу я увидела только слонов и мусор на воде. Но потом заметила отчаянно машущую маленькую ручку и вновь услышала крик. Голос был детский. У меня упало сердце, когда я поняла, что сильное течение несет ребенка в мою сторону. Я огляделась, думая криком предупредить кого-нибудь из взрослых, но таковых поблизости не оказалось.

Поборов нерешительность, я сбросила с себя халат и ринулась в реку, надеясь поймать малыша. Я плыла, изо всех сил работая руками и ногами. Ребенок, казалось, за что-то держался. Подплывая к нему, я заметила в воде корягу – правда, слишком поздно: дерево врезалось мне в бок так, что у меня перехватило дыхание. Одной рукой я схватилась за сук, другой вцепилась в одежду мальчишки. Ему, наверное, было шесть или семь лет.

Течение быстро подхватило нас и понесло вниз по реке. Я попыталась позвать на помощь, но не смогла набрать в грудь достаточно воздуха, и мой жалобный крик затих, едва прозвучав. Аурангзеб, находившийся к нам ближе остальных, поднял голову. Я предположила, что сейчас он кинется к нам на помощь, но он молча наблюдал, как мы тонем. Наверно, он ухмылялся. Вскоре нас пронесло мимо всех, кто мог бы помочь. Я опять закричала в ужасе. Слава Аллаху, двое рыбаков услышали мой крик. Показав на меня, они стали быстро сталкивать в воду свою лодку.

На излучине течение превратилось в стремнину. Я крепко держалась за корягу, и мои пальцы крепко держали малыша за его одежду. На одной руке мальчика кровоточила пугающая рана, лицо его побелело. Он начал уходить глубже под воду, увлекая меня за собой. Вода казалась нестерпимо ледяной.

Я уже утратила всякую надежду на спасение и вдруг увидела, что за нами мчится лодка. Двое рыбаков налегали на весла, на носу стояли еще два человека. Я узнала в них Низама и Аурангзеба. Мой брат держал веревку. Мальчик начал тонуть, и я из последних сил выдернула его из воды. Мои руки, казалось,