Редкая обыкновенность - Александр Сергеевич Глухов

верхушках столетних лип.

– Два богатыря к нам прутся – негромко прокомментировал зоркий Королев. «Пряник», хотя и не любил спорт в принципе, но постоянно присутствовал на наших тренировках, давая малоумные советы, в тон ему продолжил:

– Третьего не хватает.

Легок на помине, на горизонте возник скачущий вприпрыжку «Пират Степанович», который примчался вдогонку полубылинным персонажем, едва не оборвав бельевую веревку, с висевшими на ней полотенцами, наволочками и пододеяльником.

Митькина чужеродная нога доскрипела до ребят, усевшихся на поставленных стоймячурбаках всемером – весь спортивный коллектив. Они втроем оценивающе оглядели нас. Гладколиций Сергей – самодовольно, могучий инвалид – строго, а тщедушный Генка – снисходительно.

– Сейчас все рекорды ваши он побьет – важно рыкнул Митька, показав глазами на Геракла местного разлива.

Начали с толкания ядра, где Виталика и меня ожидал конфуз – оно улетело у нас обоих едва за двенадцать метров, а «Мамонт», абсолютно не владеющий техникой, запулил его к семнадцати метрам.

Дальше перешли к прыжкам в длину. Дул слабый встречный ветер. Итог нас не порадовал – я улетел на 5 м 89 см, Виталий на 5 м 86 см, а Серега на 5 м 84 см, то есть практически не уступил. «Бубновый» обескуражено задумался. «Мамонт», фонтанирующий эйфорией, предрек:

– Я вас и в беге обгоню. Пошли в парк. В парке вокруг футбольного поля были устроены беговые дорожки, на которых мы наматывали многие километры.

Весь светящийся от счастливого восторга Пират, распираемый от гордости за шефа, визгливо выпалил, пытаясь делать суровым свое помятое лицо:

– Если проиграете – поставите литр.

Инвалид с Серегой одобрили экспромт. Но на стометровке Мамонта ждал грандиозный провал – он проиграл всем, а Виталию и мне более десяти метров и более секунды на финише…

Людмила Королева, старшая сестра «Бубнового» неожиданно вышла замуж за заводского технаря Володю Исаева. Справили хорошую свадьбу и молодые переехали в город Раменское, по месту работы жениха.

В деревне сократилось количество скотины, да и людей тоже. Трава, которую выкашивали раньше дочиста, во многих местах высилась и сохла на корню.

Вскоре я разбился, пытаясь штурмовать недосягаемую раньше высоту и на пару месяцев вышел из строя. За это время, пока заживали мои переломы, опустела спортивная площадка. Лидия Петровна Королева строжайше запретила сыну заниматься таким травмоопасным видом спорта, а остальные, по собственному почину расползлись по домам.

Нет, это еще не было прощание со спортом, Виталий сумеет четырнадцать раз выиграть после случившегося различные соревнования по прыжкам с шестом, много раз быть вторым на стометровке, это было прощание с поздним детством.

Созрела темно-0коричневая вишня; аттестат о полном среднем образовании лежал в выдвижном ящике комода, а заявление о приеме в ССПТУ – в комиссии учебного заведения.

Там, где на подъеме, между двумя добротными домами бывших директоров интерната и подсобного хозяйства почившего в бозе Виктора Васильевича Сарычева и отправленного на пенсию полковника в отставке Сергея Ефимовича Бодрова, скрипучие, тонколистные ветлы разбрасывают свои ломкие веточки, Виталия остановила старшая из сестер Натальиных – Аня.

– Виталь, тобой интересуется одна девушка. У тебя нет желания с ней познакомится?

Более безупречной репутации, чем эта крепкокостная симпатичная и раннеюная девушка не имела в деревне не одна особа женского пола. Даже сам факт обращения к нему изумил агрономова сына.

Пять минут спустя, на площадке перед магазином, в тени светло-зеленого тополя состоялось знакомство. Насмешливо-улыбчивую девицу звали Таня. Она жила в Егорьевске, а сейчас гостила у тетки и двоюродной сестры Лены в соседней деревне Сазоново. С этого вечера и до конца августа понесла нелегкая «Бубнового Короля». К восьми утра он сонный и вялый, как муха на холоде, являлся в мастерские птицефабрики, где подрабатывал слесарем по ремонту сельхозтехники, до начала учебы в ПТУ. Его работа больше смахивала на сон под комбайном СК-4 или грохотным КГП. После семи вечера он спешил к даме, если, не своего сердца, то уж своего желания точно и, раньше пяти утра домой не возвращался…

В воскресенье 31 августа, в половине седьмого утра, слегка подрагивая от прохлады, Виталий, я и еще десяток возрастных мужчин и женщин сидели в интернатском автобусе «Курганец», который держал путь в Константиново – на родину Сергея Есенина. Идею подкинул недавний водитель, а ныне директор подсобного хозяйства, важный на вид, смахивающий на местечкового интеллигента, рослый и статный блондин Сергей Петрович Фомин. Чужаки даже не догадывались о его четырехклассном образовании, которое нельзя поставить ему в вину, ибо помешала война. Он был призван в армию, но не воевал, а охранял мост через Оку между Коломной и Щуровом. К пятидесятому году демобилизовался, вскоре женился, переехал в Колычево. А младший его брат, математик, в армии не служивший, после недолгого преподавания в станкостроительном техникуме «Комсомолец», тоже женился и построил добротный дом в Парковом переулке. Стал его брат – Алексей Петрович директором вечерней школы и моментально помог своему ближайшему родственнику с аттестатом. Что же касается ума и сноровки, то Фомину старшему хватало их с избытком и без справки об образовании.

Поехали через Лелечи и Рязановку по самым плодородным полям района. В Белоомуте, Виталий впервые в жизни прокатился на пароме. Холмы за Белоомутом напоминали маленькие горы и были значительно круче Колычевских. Деревенские сады в районе «Фруктовой» смотрелись не в пример пышнее Егорьевских. Михаил Дмитриевич комментировал:

– Вот куда надо ехать за вишней и грушами. Мало того, что они вкуснее, так еще на полторы-две недели раньше созревают.

Мы с младшим Королевым разевали рты, озираясь по сторонам и оживленно обсуждали, как в будущем году купим мотоцикл «Восход» и обязательно сюда приедем.

В Рыбном, уже близко от цели поездки, хотели найти столовую, но случайно наткнулись на местный ресторан, где добротно подкрепились.

Почти всю оставшуюся часть пути, вплоть, до Кузьминского, мой отец ворчливо поругивал нас, молодых за, якобы, полную неумелость (не удалось ему выпить в ресторане):

– Что вы умеете и знаете? Хомут от дуги не отличите небось.

– Отличим – горячо возражал Виталий.

– Да, где там! Вам не разобрать, где шлея, а где подпруга. И лошадь запрячь не сможете, и, туесок березовый не сделаете.

Я вяло отбрехивался:

– А ты найдешь у трактора кулисы?

Так и подъехали в Константиново.

Правы, высоченный берег уступами, круто спускался к Оке. С верхотуры открывался на север обзор,

Казалось километров на сто. Безоблачное небо, прозрачно-синеватое, смыкалось на горизонте с Егорьевскими обширными лесами. На воде покачивалась целая флотилия лодчонок, лодочек и больших лодок, чуть ли не древних людей, только без парусов.

– Вот это простор! – мечтательно вымолвил Михаил Дмитриевич Королев, восхищаясь открывавшейся панораме – Тут, поневоле станешь поэтом. Удивительно, что в Константинове один Есенин родился, а не десяток стихотворцев.

На острове, напротив деревни пасся табунчик лошадей – в Рязанских землях коней еще