Редкая обыкновенность - Александр Сергеевич Глухов
- Дата:24.11.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Редкая обыкновенность
- Автор: Александр Сергеевич Глухов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как осознать душе и телу,
Среди бесчисленных явлений,
Что жизнь бесследно пролетела
Для многих тысяч поколений?
Темными вечерами поздней осени, под угрюмые завывания ветра, или монотонный шум дождя за окном, лежа(обычно) на диване, я мечтал написать рассказ о моем хорошем знакомом. Одолевали меня эти мысли и фантастически длинными вечерами раннего русского лета, где-нибудь на даче, либо у костра (люблю, грешным делом, посидеть у огонька, под жужжание комаров и щебет птиц среди юной зелени). Таких вечеров почти нигде не встретишь. Немного похоже в Канаде и Скандинавии, ну, отчасти в Шотландии и Дании…
С утра начиналась повседневная жизнь, она затягивала своими нескончаемыми проблемами и все писательские потуги забывались, или откладывались. Так проходили месяцы и годы, планету сотрясали катаклизмы и локальные войны, интернет захватывал мир, а телевидение все больше деградировало. Оставалось с грустным сожалением признать неосуществимость затеи… Но жизнь! Неожиданный зигзаг, с кульбитом, предоставил мне массу свободного времени. Первые два года своего вынужденного безделья, я усиленно отсыпался. Звучит странновато, но часов по пятнадцать, а то и все восемнадцать проводил в постели, причем, реально спал. Мне удалось до такой степени выспаться, что отступили даже тяжелые сердечно-сосудистые заболевания, вернулся юмор, а интерес к жизни вспыхнул с новой силой. Сдружился я к тому времени с двумя юными стариками (пенсионерами) Сергеем Михайловичем Румянцевым и Александром Васильевичем Глаголевым, в просторечии Серегой и Саньком. Их жизнерадостность и юморная языкастость не признавала ни каких границ. Серега знал сотни, а то и тысячи озорных эпиграмм и четверостиший, сам нередко сочинял. Мне рифма также не чужда. Бывало, он начнет, я продолжу. Санек больше слушал, да посмеивался. Множество хулиганских частушек и стишков (полуматерно-сатирических) выдали мы дуэтом. Потом стал сочинять один, даже составил маленький сборничек: «Откровения из барака, сарая и прочих шалашей». Однако по прошествии маленького промежутка времени понял, что одного юмора маловато, тесно мне в нем. За месяц было написано «Плавское Евангелие» – полушутливая поэма, хорошо встреченная слушателями и несколько стихотворений. Промелькнули еще два месяца. Жгучее желание написать в прозе о моем приятеле, захватывало меня все сильнее. Посоветовавшись с моими старичками и получив их одобрение, я приступил к повествованию…
Его звали Виталий Михайлович Королев. Сын агронома и санитарки психоневрологического интерната, он родился вторым ребенком в семье (была еще старшая сестра), когда председателем президиума верховного совета СССР досиживал престарелый маршал Ворошилов. Вскользь заметим, что девичья фамилия матери Виталика звучала почти величественно – Кутузова.
Заранее прошу извинение за склонность отвлекаться в сторону, увы, имею такую слабость – сообщать попутные детали.
День его рождения – 10 июня. Отцвели сады, облетела сирень. В парке – бывшем имении князей Оболенских поднимался на крыло выводок птенцов и шумел пионерский лагерь. Два общественных сада, один – школьный, другой – интернатский- послесталинская всеобщая мода, радовали глаз юными зелеными яблонями и грушами…
Конец пятидесятых – короткий промежуток, но целая эпоха в сознании страны, которая называлась тогда Советским Союзом. Целинная помпа потихоньку сдувалась. Строился грандиозный Байконур, каскады гидроэлектростанций, возводились домны и «хрущевки» – символ того времени. Сергей Павлович Королев приступил к «лунной программе» и пилотируемой космонавтике, для чего привлек будущего знаменитого конструктора – двигателиста Алексея Михайловича Исаева. В спорте блистали Гарринча и юный Пеле, Игорь Тер-Ованесян и Юрий Власов…
А на улице Перспективной, где поселился наш герой, не было ни одного старика. Это не информация к размышлению и не предложение делать выводы, а обычная констатация факта. Вот старушек, тех хватало. Вечерами они усаживались на лавочки и что-то долго и не слишком громко обсуждали. По всех улице слышались детские голоса. Народ собирался в доме шеф повара интерната Анатолия Сергеева смотреть единственный на улице телевизор, еще с линзой перед экраном, привезенный из Москвы его мудрой и доброй тещей. Повсюду пели свежую на то время песню «Подмосковные вечера».
Среди изобилия (слово то какое!) калек, в основном безногих – обычный итог войны, сильно выделялся своим острым языком Дмитрий Ряжнов, которого до самой смерти называли Митькой, причем называли все, независимо от пола и возраста. Этот Митька и объявил, разливая водку по стаканам: «Ну вот, Король родился!».
Так и хочется вильнуть в сторону и описать балагура Митьку, который не утратил в «сталинское» время болтливость и некоторые другие качества, тем более что он этого стоит. Впрочем, стоят этого и многие другие, а я пишу о Виталике, так, что, продолжим.
Пока герой, радостно чмокая усиленно сосет молоко, я приведу общие сведения о деревне и его семье.
В восемнадцати километрах к югу от Егорьевска, на старом Рязанском почтовом тракте расположилось ранее село, а потом необыкновенная деревня Колычево. В селе, основанном бог весть когда, имелось не менее трех церквей и огромный женский монастырь Казанской богоматери. Почему точно неизвестна дата основания, ответ незатейлив – письменные данные позволяют заглянуть лишь до XYI века, а из земли регулярно извлекают изделия века XIII…
О монастыре основательно рассказал Александр Соллертинский, в своей книге 1910 г. (московская губернская типография), а все истории о кладоискательстве, связанные с монастырем, расскажу отдельно, в других произведениях, ну, возможно, вскользь упомяну и в этом, но далее.
Монастырь и церкви закрыли и спустя десять лет, в 1928 году открыли, как сказали бы прежде – богоугодное заведение – дом инвалидов. В чью темную или светлую голову залетела подобная мысль, мне неизвестно, но сие учреждение перевернуло жизнь деревни коренным образом, спасло от дикой колхозной коллективизации и позволило благоденствовать населению все годы советской власти, на фоне других соседних деревень. Сельцо Лаптево со своим имением и грандиозным парком (бывшее дворянское гнездо) объединили с Колычевом, оставляя за деревней название последнего.
На время рождения Виталика в Колычеве имелись: речка, две школы и сельсовет. Иной человек усмехнется: «Что за глупое перечисление?» А вовсе не глупое – школ и сельсовета давно уж нет и речка в иные годы (начиная с 1972) совсем исчезает. При доме инвалидов, в последствии психоневрологическом интернате, создали довольно мощное подсобное хозяйство. Возможности позволяли – интернат напрямую подчинялся МООСО – Старая площадь 4 в Москве, а директор разъезжал на автомашине ЗИМ.
Отец Виталика – Михаил Дмитриевич Королев, высокий шатен с мягким характером, в бытность свою, председателем сельсовета недалекого соседнего села Раменки, древнейшего в районе, польстился на должность агронома подсобного хозяйства, ничуть не пожалев о таком шаге впоследствии. На его месте девять человек из десяти отказались бы сменить карьерно-паразитическую деятельность на реальную работу в сельском хозяйстве. Однако тут было два но. Первое – он был неисправимым идеалистом, второе, более важное – в интернате никто не указывал, когда и что сажать и сеять и
- Нежданный подарок осени - Валерий Черных - Русская классическая проза
- Паруса осени - Иоланта Ариковна Сержантова - Детская образовательная литература / Природа и животные / Русская классическая проза
- Шум дождя - Владимир Германович Лидин - Русская классическая проза
- Двоякость неба как символ счастья, или Элизиум - Артем Сергеевич Матасов - Русская классическая проза
- Детоубийство - Влас Дорошевич - Русская классическая проза
- Евгений Онегин. Повести покойного Ивана Петровича Белкина. Пиковая дама - Александр Сергеевич Пушкин - Разное / Русская классическая проза
- Пуанты для дождя - Марина Порошина - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Горький запах осени - Вера Адлова - Русская классическая проза
- Пятьдесят слов дождя - Аша Лемми - Историческая проза / Русская классическая проза
- Мелкий принц - Борис Лейбов - Русская классическая проза