Интернет-революция - Ричард Барбрук

В XIX столетии не существовало четкого определения коммунизма. Михаил Бакунин усматривал его истоки в крестьянской общине, а Карл Маркс полагал, что эту новую формацию предвосхищают промышленные кооперативы. Однако после победы Советского Союза над нацистской Германией в 1945 году сомнений в том, что такое настоящий коммунизм, быть уже не могло. Почти все революционные движения в мире исповедовали ту или иную разновидность сталинизма, предполагавшего, что радикальные интеллектуалы должны создавать партию авангарда для свержения существующего строя. Придя к власти, это революционное меньшинство должно было установить диктатуру во имя модернизации. Кроме обеспечения безопасности и просвещения народа, в задачи тоталитарного государства входила организация быстрого экономического развития[70]. Практически все радикалы считали, что сталинская версия коммунизма выдержала испытания и в заводском цехе, и на поле боя. С началом холодной войны любые другие интерпретации были отброшены на обочину. В течение почти пятидесяти лет имперское состязание сверхдержав рассматривалось как яростная идеологическая борьба между русским коммунизмом и американским капитализмом.

Сталин в Кремниевой долине

В период холодной войны каждая из сторон утверждала, что именно ее общественно-экономическая структура является образцом для всего человечества. Но несмотря на то, что апологеты обеих сверхдержав отстаивали соперничающие системы, они (не сознавая этого) опирались на один и тот же теоретический источник – учение Сен-Симона. Начиная с 1917 года российское государство постоянно использовало футуристические пророчества Сен-Симона для оправдания своих действий. Соединенные Штаты воспользовались примером своего соперника по холодной войне. Рекламируя либеральный капитализм, американские пропагандисты подражали теоретической риторике коммунистов сталинского образца: правление капиталистического меньшинства служит долгосрочным интересам большинства населения, а любые изъяны американского общества скоро исцелятся благотворным влиянием дальнейшего экономического роста. Но, что важнее всего, главным подтверждением мощи утопического потенциала США считалось непрекращающееся внедрение новых технологий, этого символа роста производительных сил[71]. Параллельно с военно-политической борьбой за «сферы влияния» сверхдержавы состязались за право олицетворять будущее.

Воздействие сталинского коммунизма на теоретические воззрения американских интеллектуалов правого крыла отнюдь не прекратилось с коллапсом Советского Союза. Напротив, глобальная миссия США стала еще очевиднее после победы над тоталитарным соперником. Американский неолиберализм, согласно одному из его апологетов (Фукуяма), в настоящее время реализует гегельянский «конец истории». Хотя войны и конфликты будут продолжаться, альтернативной общественно-экономической системы больше не существует. Для сторонников Калифорнийской идеологии подтверждением этого нарциссического взгляда служит американское доминирование на переднем крае экономической модернизации – в Сети. Если же другие государства тоже захотят жить в информационном веке, им придется имитировать причудливую американскую общественную систему.

Как и в эпоху холодной войны, нынешнее прославление американского неолиберализма опирается на ряд теоретических посылок, заимствованных из сталинского коммунизма. Просвещенное меньшинство вновь призвано повести невежественные массы к утопической цивилизации. Те, кто страдает от внедрения информационных технологий, должны утешиться обещанием грядущей свободы[72]. Дигерати, как тот самый российский тиран, определяют приближение утопии ростом числа имеющихся в собственности современных артефактов – домашних компьютеров, пейджеров, мобильных телефонов и лэптопов[73].

Хотя Советский Союз давно исчез, носители Калифорнийской идеологии продолжают осваивать теоретическое наследие сталинского коммунизма:

Месть Сен-Симона

В дискуссиях о Сети, идущих в промышленно развитых странах, сейчас доминирует именно такое, консервативное освоение идей сталинизма. Каждый гуру отмечает возникновение новой технократии: дигерати. Каждый публичный эксперт объявляет, что эти пионеры Сети строят новую утопию: информационное общество. Однако подобно советским предшественникам, нынешние интеллектуалы правого крыла способны произвести лишь искаженные копии пророчеств Сен-Симона. Этот философ-социалист хотел, чтобы экономический прогресс стал инструментом свободы для всех. Сторонники же реакционного модернизма исключают большинство населения из высотехнологического будущего. Дело в том, что привилегии дигерати основаны на подчиненном положении непросвещенных масс. В Калифорнийской идеологии перманентная технологическая революция всегда предполагает неизменность социальной иерархии. Но если экономическая модернизация не обещает «великого избавления», она превращается в самоцель. Консервативные философы вновь сулят нам прелести воображаемого будущего, чтобы отвратить от попыток сделать лучше то настоящее, в котором мы живем сейчас.

Информационное общество всегда «вот-вот должно возникнуть», но это возникновение постоянно откладывается. В США, как и в бывшем СССР, пророчество Сен-Симона не предполагается реализовать никогда. Напротив, развитие производительных сил организуется так, чтобы укреплять существующие производственные отношения. Как общественные, так и частные организации вводят в обиход новые информационные технологии только и исключительно для продвижения своих собственных интересов. Военные в США финансировали разработку Сети еще в 1960-х, в порядке подготовки к ядерной войне. Начиная с 1970-х финансовые рынки используют компьютерные сети для установления своей гегемонии по всему миру. В течение нескольких последних лет как капиталистические компании, так и государственные учреждения освоили Сеть для того, чтобы улучшить коммуникации со своими сотрудниками, контрагентами и клиентами. В данный момент любой спекулянт на Уолл-стрит пытается отыскать такого киберпредпринимателя, который построит новый Microsoft. Выясняется, что, несмотря на все утопические прогнозы дигерати, конвергенция компьютинга, телекоммуникаций и медиа сама по себе не порождает с неизбежностью освобождающий потенциал. Иерархии рынка и государства доминируют в информационном обществе, как было и в более ранних формах капитализма[74].

В начале нового тысячелетия американский неолиберализм достиг, кажется, противоречивых целей реакционного модернизма: экономического прогресса в сочетании с социальной неподвижностью. Поскольку долгосрочная цель – всеобщее освобождение – не будет достигнута никогда, временное правление дигерати может продолжаться вечно. Однако, как и в бывшем Советском Союзе, эта диалектика развития и статики оказывается внутренне неустойчивой. Проводя модернизацию в крестьянских странах, правящие партии коммунистов-сталинистов постепенно разрушали фундамент собственной власти. Со временем производственные отношения, сформированные тоталитаризмом, становились несовместимыми с непрерывным ростом производительных сил. В этот исторический момент Сен-Симон наконец-то отомстил своим лжепоследователям.

«[Сталинистская] коммунистическая революция принесла известный промышленный прогресс обширным территориям в Европе и в Азии. Тем самым были созданы материальные основы для будущего, более свободного общества. Таким образом, принеся с собой полнейший деспотизм, коммунистическая революция создала также и предпосылки для уничтожения деспотизма»[75].

Американский неолиберализм сейчас так же подтачивается развитием производительных сил, как когда-то его главный противник. В соответствии с прогнозами Сен-Симона, полный потенциал недавних технологических и социальных достижений не может быть реализован в рамках традиционных иерархий капитализма. Один из постулатов Калифорнийской идеологии гласит: Сеть зиждется на покупке и продаже информационных товаров и услуг. Индивидуальные желания могут быть удовлетворены только через рыночную конкуренцию. Тем не менее, выходя в онлайн, пользователи Сети заняты большей частью дарением информации и получением ее в дар. В киберпространстве люди совершенно спонтанно начинают использовать наиболее демократические методы совместной работы.

Во исполнение пророчества Сен-Симона, эти новые производственные отношения появились на острие экономического прогресса, а именно – в Сети. Неудивительно, что пионером подобных отношений стало привилегированное меньшинство населения Земли: те, кто имеет доступ к компьютерным коммуникационным технологиям. В результате такие новые способы работы наиболее распространены в ведущей капиталистической стране – США. Для реализации пророчества Сен-Симона теперь созданы все технологические и социальные условия. Идеологи-консерваторы зачарованы теоретическим наследием сталинского коммунизма, но остальные американцы открывают для себя практические выгоды новой версии этой концепции – киберкоммунизма.