Избранное - Фердинанд Фингер

Я с ней делю печали, радости и счастья.

На старость лет ты душу одарил мою,

На семьдесят шестом она стихом прорвалась,

Все, что я накопил, что чувствую и чем дышу,

В стихах биеньем сердца проявилось, отозвалось.

Ты дал возможность мне с женой построить дом,

И сыном одарил, когда во мне бурлила сила,

К деревьям, мной посаженным, к цветению их крон

Пчелиный рой за взяткою летит неутомимо.

Ты дал возможность мне наполнить жизнь трудом,

Ну, а на старости ты одарил меня покоем,

Хотя ведь старость – не подарок, и гори она огнем,

От болей иногда зальешься волчьим воем.

Но в этих болях понимаешь вдруг страдания Христа,

Что претерпел за нас там на кресте Спаситель.

За эти боли, за свои, Его – благодарю тогда,

Когда терпеть их просто нету силы.

Так освяти, Господь, грядущие для нас года

Божественным для нас неугасимым светом,

Ты сделал все для нас, и делаешь всегда,

И в благодарности мы на коленях молимся об этом.

09.01.2010

Песня любви

Жене

Я иду тропинкой полевою,

К соловьиной роще в вечеру,

Не дождусь свидания с тобою,

На высоком по-над речкой берегу.

Поле, да с перепелиным перебором,

Рожью, что под ветром, как волна,

Осиненное все цветом васильковым,

С шумом нежным – золотая рожь моя.

Соловьиной трелью окруженный,

Как через оркестр я иду,

Темный лес стоит, завороженный,

Васильки в руке тебе несу.

Вечереет, из лесу чечеткой

Прозвучал тетеревиный стук.

Пылью бисерной нас осыпают звезды,

Луч луны нас освещает вдруг.

Из лесов таинственным «ку-куком»

Нам с тобой отводятся года.

Ну, на счастье прокукуй, кукушка,

Нам сто лет счастливые тогда.

Заяц на лугу прядает ухом,

Любопытный, маленький, косой,

Спать пора уж, умолкают звуки,

Нас оставь под этою луной.

Весь я в нетерпении свиданья,

Перестань-ка, сердце, не балуй,

Замираю в страстном ожиданье,

С губ твоих горячий поцелуй.

Здесь, как в колыбели первозданной,

Посреди некошеной травы,

Песню о Любви, нам Богом данной,

В вечеру поют над речкой соловьи.

05.02.2010

Балерина

Памяти великой Спесивцевой

Балет – трепещущей души стремительный полет.

Он бриллиант в либретто содержанья,

В балете духа балерины взлет,

И этот дух – он торжество искусства,

воплощение очарованья.

Вот начинается таинственного чуда волшебство,

Вот льется в сердце музыка великого Сен-Санса,

В ней лебедь умирает, словно человеческое существо,

И зрители охвачены волной неповторимого нюанса.

Бессмертное стремленье к красоте с балетом навсегда.

Оно неистребимо, непреложно, как дыханье.

Искусством выточены балерин прекрасные тела,

Прекрасно белых пачек и пуантов белое шуршанье.

Какой невероятный труд стоит за легкостью движения внутри,

Который мы на сцене и не замечаем – дилетанты.

Родились балерины Терпсихоры дочерьми,

Богинями балета и его небесного бессмертного таланта.

Ведь каждое движение руки иль пальцев, иль ноги

Является мельчайшей нотки повтореньем.

Движение идет за музыкой, которая внутри,

А музыка вдруг превращается в чудесное движенье.

О, Зритель! Перед балериной на колено припади!

Ты в первом там сидишь, бриллиантами сверкая.

Как зритель, ты ведь только за билеты заплатил,

А настоящую цену билетов балерина кровью искупает.

От Господа награда балерине велика.

И Господом оценена в огромной мере.

За то, что балерины людям отдают свои сердца

В Божественном Искусстве на дыхания пределе.

05.09.2009

Я, потеряв, нашел любовь

Жене

Москва. Октябрь. Пятьдесят седьмой.

Там моросящий дождик за окном осенний, бесконечный.

Не сплю. Оделся, уж идет второй,

Я выхожу из дома, весь в терзаниях сердечных.

Мне двадцать три, мне очень плохо на душе.

Ночь. Постоянный дождь. Мне собеседник нужен.

Я вышел на Тверскую, нет машин уже,

А те, что редко проезжают, все шуршат колесами по лужам.

Тоска. Один. Хотя я не совсем один.

Не замечаю я, что молодость со мною.

Напротив Долгорукий на коне и книжный магазин,

Я на Тверской курю, а он с протянутой ко мне рукою.

Нет человека, тот, что в двадцать три,

Который не мечтал, что он любимый.

Но нет любви, один, как перст, в ночи,

И где любовь, в которой можно утонуть неразделимой?

Надежды ноль. О, Боже! Помоги

Скорей уйти от одиночества, о, Боже!

Фонарные огни, и дождь шумит в ночи.

Чу! Где-то каблучки стучат, похоже.

Затягиваюсь сигаретой, в теле дрожь. А может быть она?

И вдруг передо мною в пелене дождя вдруг появилась

Тонюсенькая девушка под зонтиком одна.

Откуда? Отчего? И как виденьем чудным воплотилась.

Нет, не видение. Внезапно завязался разговор,

Что припоздала, и метро закрыто, а живет в Жуковском.

Вот и гуляет Я, смотря в глаза, сказал в упор,

Что может быть пойдем ко мне, ведь поздно.

Я, потеряв, нашел любовь.

Моя жена Риточка Фингер. Фото 1987 г.

И вдруг я понял, что пришла любовь.

От женских хитростей обманных, ну, ни грамма.

Открытый взгляд, ни капельки жеманства,

взволновал мне кровь,

Наивность в девушке, доверчивость сквозили без обмана.

Мы оба руку об руку пошли ко мне

И пол бутылочки наливки, что была, распили.

Уж третий час пошел, куранты в башне там в Кремле,

Сопровождающие жизнь мою, пробили.

Она сказала, что уж спать пора, постель стелить.

Ведь завтра надо электричкой за город и на работу,

Разделась, молча жестом позвала,

Потом сказала: «Раздевайся и ложись,

тебе я почитаю что-то».

Я лег, и о забытом впопыхах спросил,

Как звать ее, она об имени своем сказала,

И я сказал, какое имя странное носил,

Потом я утонул в стихах Есенина и Мандельштама.

Потом своей красивой грудью вдруг прижалася ко мне,

И поцелуем страстным и горячим наградила.

Любовь разверзлась, и мы оба в тишине

Любили друга друг, пока меня не утомила.

А утром протянул я руку, чтоб дотронуться до счастья моего,

И что случилось, до сих пор не понимаю.

Рукою только простынь скомкал, не было ее.

Когда ушла и как? Я до сих пор не знаю.

Страдал ужасно я. Ведь до нее, до встречи с ней

Знавал я многих женщин, так случилось,

И только ночь я был счастливейшим из всех людей,

Я позабыл о всех о них, что было – позабылось.

Я много месяцев искал ее и вновь, и вновь,

Но в адресных бюро о ней не знали.

И получилось так, я потерял любовь,

И думал, встречу я ее едва ли.

И вдруг, о, Боже мой, она нашлась.

Чрез пару лет другое имя-отчество имела.

Мы вместе пятьдесят. Она мне матерью, женой пришлась.

Я счастлив, я вернул, что потерял тогда, и счастью нет предела.

16.01.2010

Моя мама. Фото 1923 г.

Жила самостоятельно в г. Аленштейн. Германия.

Не ценим

Памяти мамы

Всем людям на земле, кому за шестьдесят,

Так хочется вернуться в детство.

Но вот нельзя – билета нет назад,

А как же хочется у маминой груди согреться.

Как ленту жизни прокрутить назад,

Но не в кино, а вправду, в самом деле,

Чтоб снова мама крикнула во двор,

«Быстрее кушать, пирожки поспели!»

За этот зов сейчас бы отдал жизнь,

Но никогда его я не услышу снова,

Ведь нет тебя давно на свете – много лет,

И нет успокоительного маминого слова.

Пусть мать стара, пусть слабенька она,

Подумай, сын и дочь: пока она с тобою,

Ты можешь жить спокойно, радостно всегда,

Несокрушимая стена стоит там, за твоей спиною.

Ну, как насмешкой жизненной звучит…

Ну, почему не ценим в молодости счастье

Простого зова матери: «Иди домой!»

Забота материнская спасает от ненастья.

Чрез череду туманных, вдаль ушедших дней

Прямым укором и непоправимою ошибкой вижу,

Что иногда был холоден я к матери своей,

И что зовет меня домой, я больше не услышу.

05.07.2009

Звучание романса

Жене

Романс – звучание твое так заставляет волноваться.

Гостиная и в полутьме, подсвеченной огнем,

Не замечают гости времени и продолжают наслаждаться.

В бессмертной музыке романса мы растворяемся вдвоем.

Рояля голос раздается сладкозвучный,

И трепет, и волненье сердца слышатся внутри,

Романс в нас будит чувства жизни предыдущей,

Которые, казалось бы, уснули, растворились где-то позади.

Вдруг запахи весны зимою возвратились,

И ветерком игривым веют в миг святой,

И словно вдруг в вишневый сад калитка отворилась,

За нею девушка в накидке кружевной.

И слов таких и нет, ну, нет их, без сомненья,

Очарование души словами невозможно описать,

То волшебство романса, то мгновенье,

Возможно только музыкой романса передать.

Звучи романс и в вечном одухотвореньи,

В усталом сердце слышу вновь и вновь,