Побег из ада - Михаил Девятаев

Это был коллективный призыв не сидеть сложа руки, а искать. В поисках закалялась воля, креп дух коллективизма. Вскоре после нашего провала группа летчиков, во главе с участниками подкопа капитаном Виктором Колычевым и старшим лейтенантом Аристовым, работавшая на болоте, осуществила новый дерзкий план побега. Вся команда по сигналу капитана Колычева и Аристова набросилась на охранников, смяла их, обезоружила и, переплыв речку, скрылась в лесу. Бесстрашный подвиг «болотных солдат» вызвал переполох среди эсэсовцев. Поднялась тревога. Все рабочие команды были сняты с работ и заперты в бараках. Несколько дней весь гарнизон эсэсовцев прочесывал лес в поисках беглецов.

Военнопленные торжествовали по случаю успешного побега товарищей. Но радость их неожиданно была омрачена. Из всех бараков вскоре согнали военнопленных на плац и построили. Перед строем остановилась крытая машина. Из нее выбросили два изуродованных трупа. В них военнопленные узнали организаторов побега Виктора Колычева и Аристова. Потом вывели нескольких участников побега и провели перед строем. Они прошли твердым шагом, высоко подняв головы, открыто и честно глядя в лица товарищам. Их снова затолкали в машину и увезли на расстрел… И когда машина в сопровождении гитлеровцев выезжала за ворота, из толпы военнопленных послышался приглушенный гомон, постепенно перераставший в траурную, надрывную мелодию. Сначала только звуки волнами плыли в воздухе, а потом, по мере удаления эсэсовцев, всё явственнее слышались слова песни:

…Прощайте же, братья, вы честно прошлиСвой доблестный путь, благородный…

Как ни тяжело было на сердце у каждого, но все знали, что товарищи отдали свои жизни недаром: подавляющему большинству болотной команды побег удался. В сердцах кипела ненависть к врагу, в глазах горел огонь лютой мести.

В сентябре 1944 года меня, Пацулу и Цоуна увозили из лагеря. Переводчик сказал нам:

— Отправляетесь в «Заксенхаузен». Оттуда живыми не возвращаются…

В застенках «Заксенхаузена»

Оборванных, босых, избитых до полусмерти, нас привезли в концлагерь «Заксенхаузен». Раньше, когда я читал о концлагерях, о зверствах фашистских палачей, у меня кровь стыла в жилах, по телу пробегали мурашки. Но то, что довелось мне узнать, увидеть и испытать на себе в этом мрачном застенке, превзошло все мои самые мрачные ожидания.

«Заксенхаузен» — это был центральный политический экспериментальный концентрационный лагерь смерти, находившийся под непосредственным руководством главаря СС Гиммлера. Здесь изобретались и испытывались на заключенных самые дьявольские способы умерщвления людей и затем распространялись во все другие лагери. Небольшая территория была обнесена трехметровой бетонированной стеной, поверх которой натянуто несколько рядов проволоки, по которой пущен ток высокого напряжения. В нескольких метрах от стены лагерь опоясывала проволочная сетка, в которую также был пущен ток. Вдоль стены через определенные промежутки были сооружены каменные вышки, а на них установлены мощные прожекторы и станковые пулеметы, направленные в сторону бараков. В промежутке между стеной и решеткой — полоса тщательно взрыхленной земли. Если мышь по ней пробежит, и то след оставит. Приближаться к решетке не разрешалось. По нарушителю без предупреждения открывали пулеметный огонь.

В лагере перед огромной площадью для построения заключенных веерообразно, в несколько рядов, расположены низкие, похожие на свинарники, фанерные бараки — 67 жилых и много служебных и хозяйственных. В каждом бараке, рассчитанном на 100–120 человек, размещалось 600–700 человек, а всего здесь постоянно находилось 40–50 тысяч узников. Одних уничтожали, других привозили.

Все здесь было приспособлено для постоянного истязания и массового истребления заключенных. Достаточно сказать, что из 200 тысяч человек, прошедших через ворота «Заксенхаузена», уничтожено и сожжено в крематории 100 тысяч. Каждый второй был убит. Эшелоны обреченных поступали в лагерь ежедневно и назад уже не возвращались. Часто их даже не заводили на территорию лагеря, а прямо из вагонов гнали в крематорий, и там они находили мучительную смерть. Партиями по нескольку сот человек загоняли в специально оборудованный тир для массовых расстрелов и там поливали их шквалом пулеметного огня. Других заводили в помещение крематория, приказывали раздеться и идти мыться в душевую залу. Затем дверь герметически закрывали и вместо воды пускали ядовитый газ. Несчастные умирали в страшных муках. Кроме того, функционировало два газовых автомобиля-«душегубки» с передвижными крематориями при них, стационарная и передвижная виселицы с блоковыми механизмами. Постоянно производились отравления заключенных ядами, которые давались в пище и вливались в вены. На людях испытывались новые медицинские препараты, боевые отравляющие вещества, бризантные гранаты и многое другое. Для этих «опытов» при санчасти была оборудована специальная комната.

В конце 1941 года сюда привезли 18 тысяч советских военнопленных. Их расстреливали из пулеметов во дворе крематория под звуки мощной радиолы. Через несколько дней они все до единого были уничтожены.

Каждое воскресенье лагерь выстраивали на плацу перед комендатурой, отбирали полторы-две тысячи узников, потерявших трудоспособность, якобы для отправки в другой лагерь на лечение. Подъезжали «душегубки» и перевозили их в крематорий. Попасть на такой «транспорт» мог каждый заключенный. Людей использовали на самых тяжелых работах, содержали на голодном пайке, поэтому они быстро выбивались из сил и, как здесь говорилось, «летели в трубу».

У центральных ворот перед окнами лагерной комендатуры была оборудована специальная площадка для экзекуций. В строго установленные дни сюда со всех бараков строем, с немецкой песней на устах, сходились провинившиеся для получения «фюнф унд цванцихь нах аш» («двадцать пять на задницу»). Создавалась длинная очередь. Каждого в порядке очереди клали на скамью или «козла» и жестоко пороли. Получив свои двадцать пять, наказанный должен был поклониться палачу в ноги и сказать спасибо, а не сделаешь этого, получишь «добавку».

Чем же эти люди провинились перед германской империей? У каждого своя «вина». Один при встрече с эсэсовцем забыл снять шапку и встать навытяжку. Другой снял шапку и вытянулся, но неприветливо посмотрел на эсэсовца — тоже заработал горячих. Третий сорвал шапку с головы и вытянулся в струнку, но улыбнулся арийской персоне — получай двадцать пять, чтобы знал, как зубы скалить… Но если ты закурил и тебя увидел эсэсовец, то за это «преступление» целую неделю будешь посещать «святое место».