Лишние дети - Костелоу Дайни

Мэвис по-прежнему не отвечала, но Лили видела, что она обдумывает эту идею, поэтому позволила молчанию затянуться. Потом неожиданно сверху раздался крик, что-то грохнулось, и послышались шаги на лестнице. Мэвис вскочила на ноги, дверь распахнулась, и вошел Джимми Рэндалл.

Он был небрит и одет лишь в пижамные штаны и майку. При виде Лили Джимми остановился как вкопанный.

— Что она здесь забыла? — буркнул он.

— Я пришла поговорить с Мэвис о Рите и Рози, — ответила Лили.

Джимми навис прямо над ней, и она изо всех сил сдерживалась, чтобы не отшатнуться.

— Лезешь не в свое дело, значит. Ну мы тебе этого не позволим. Так что давай проваливай. Да побыстрей! — Он толкнул дверь и указал на улицу.

— Мама хотела… — начала Мэвис.

— Навести тут свои порядки, — перебил ее Джимми. — Ни черта у тебя не выйдет, дорогуша.

— …чтобы девочки жили у нее, — договорила наконец Мэвис. — Она хочет забрать девочек…

— Тогда иди собери их вещи! — рявкнул Джимми. — Пусть забирает их прямо сегодня.

— Сегодня… — пробормотала Мэвис, заметно побледнев.

— А почему нет? — Джимми пожал плечами. — Ей они нужны. Нам — нет. Так пусть забирает их сегодня.

— Джимми… — зарыдала Мэвис, но он уже отвернулся от нее и заковылял вверх по лестнице.

Лили думала, что сегодня они просто расскажут девочкам о том, что они переезжают к бабушке, позволят им свыкнуться с этой мыслью, а в выходные можно будет перевезти вещи. За неделю она успела бы подготовить для них комнату, осознать до конца, что внучки теперь будут жить у нее, однако Джимми не оставил ей выбора. Нужно поскорей увезти девочек из этого дома. Джимми пугал ее, а ведь она была взрослой независимой женщиной. Что же чувствовали девочки, когда он вваливался в комнату?! Она повернулась к дочери, которая сидела, закрыв лицо руками.

— Давай, Мэвис, — резко начала Лили, — позови девочек и скажи им, что они переезжают ко мне. Но не забудь добавить, что это временно, пока ты не родишь ребенка и не поймешь, что к чему. Хорошо?

Мэвис лишь застонала в ответ.

Лили схватила ее за плечи и грубо встряхнула.

— Возьми себя в руки, детка, — сказала она. — Здесь им оставаться нельзя.

Лили подошла к лестнице и крикнула дочерям, чтобы они спустились вниз. Когда девочки вбежали на кухню и выжидающе уставились на мать и бабушку, Лили, заметив, что Мэвис не собирается ничего говорить, объявила им:

— Девочки, вы же знаете, как устает бедная мамочка. Скоро родится малыш, и ей надо больше отдыхать, поэтому мы решили, что будет лучше, если вы пока поживете у меня.

Рита недоверчиво уставилась на Лили, а Рози захлопала в ладоши и закричала:

— Мы поедем к тебе, бабуль?! Прямо на всю ночь? А можно перед сном нам хлеба с жиром?

— То есть мы будем теперь жить у тебя? — спросила Рита. — Все время?

— Какое-то время, — уточнила Лили. — Чтобы мамочка смогла отдохнуть. Пока не родится малыш.

Рита задумчиво кивнула в ответ.

— А как же школа? — спросила она.

— Будете ходить в ту же школу, — ответила Лили. — А мама станет приходить в гости и привезет малыша, когда он родится.

— А дядя Джимми будет нас навещать? — спросила Рози.

— Нет! — выплюнула Рита.

— Нет, — мягко согласилась бабушка. — У него слишком много дел, он не сможет приходить. А теперь давайте поднимемся наверх и соберем ваши вещи.

Сложились девочки довольно быстро. Одежды у них было немного, и она легко поместилась в небольшой чемодан, который достала Мэвис, а все игрушки запихнули в хозяйственную сумку. Рози в первую очередь схватила Пушистю — непонятного зверька, которого подарила ей Лили, связав из старого свитера. У него были пуговицы вместо глаз, смешной носик и улыбающийся рот. Рози нежно любила его и всегда спала с ним в обнимку. Девочки взяли свои школьные ранцы и кеды для физкультуры. Рита украдкой спрятала папину фотографию в одну из тетрадей. Она была очень осторожна, чтобы мама не увидела и не отобрала это сокровище.

И вот, собрав свои вещи, Рита и Рози отправились к бабушке. Лили смотрела, как они идут по улице, нагруженные сумкой, чемоданом и ранцами, и думала, что они словно беженцы. Таких часто показывают в военной кинохронике. Беженцы, вынужденные бросить родной дом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 6

Следующие недели пролетели незаметно. Девочки привыкали к новому дому и к новому распорядку. Первые несколько ночей Рози плакала. Ей хотелось, чтобы мамочка поцеловала ее перед сном, а когда бабуля целовала ее и подтыкала одеяло, она шептала сквозь слезы: «Хочу мамочку!»

— Конечно, ты скучаешь, милая, — утешала ее бабушка. — Не плачь, она придет завтра, когда ты вернешься из школы. А теперь обними Пушистю, закрой глазки, и завтра скоро наступит.

Рита тоже скучала по маме, но не признавалась в этом. Мама отправила их жить к бабушке, чтобы остаться вдвоем с дядей Джимми. «Что ж, — думала девочка, — мне все равно. Я не хочу жить с дядей Джимми, лучше поселиться у бабушки».

Но ей было не все равно. Она скучала по родному дому и его привычным запахам, по заставленному всякой ерундой буфету и поцарапанному деревянному столу на кухне. Бабушкина кухня, хоть и знакомая, была совсем другой. Рита скучала по своей комнате с блеклыми розами на обоях и треснувшим оконным стеклом. Теперь у нее была отдельная кровать, но она привыкла спать вместе с Рози и часто забиралась к ней в постель, прижималась к ней так, что им обеим становилось тепло и уютно, как двум котятам в корзинке.

В школе все было по-старому. Бабушка теперь почти каждый день разрешала им играть в парке по дороге домой, если не было дождя, но Рите хотелось побежать к маме, как она делала раньше, и рассказать ей, как прошел день. Она очень скучала по той, другой, маме, до дяди-джиммовской.

На встречу с мисс Хэссинджер, директором школы, Мэвис и Лили отправились вместе. Мисс Хэссинджер проработала в школе больше тридцати лет и когда-то давно была учительницей малышки Мэвис. Теперь, оказавшись снова в кабинете директора, Мэвис почувствовала, будто двадцати лет как не бывало. Она снова школьница и ее вот-вот отчитают за какой-то проступок.

Мисс Хэссинджер предложила дамам сесть и, когда те устроились на стульях, выжидающе взглянула на них. Директриса чем-то напоминала птицу: маленькая, востроносая, с седыми волосами, собранными в тугой пучок на затылке. Сейчас ее умный проницательный взгляд был направлен на бывшую ученицу. Мэвис чувствовала себя неловко под пристальным вниманием директрисы, поэтому она отвернулась к окну, предоставив матери объясняться одной.

Лили повернулась к дочери, но заметив, что та не собирается ничего говорить, произнесла:

— Мы пришли обсудить вопрос Риты и Рози.

Мисс Хэссинджер ободряюще кивнула:

— Я вас слушаю.

— Мы пришли сказать, что Рита и Рози переедут ко мне на некоторое время, — начала объяснять Лили. — Мэвис через несколько недель выходит замуж…

Взгляд мисс Хэссинджер скользнул по выпирающему животу Мэвис, а по выражению глаз директрисы можно было понять, что она думает: «Давно пора».

— А когда родится ребенок… вы понимаете… будет лучше, если девочки временно поживут у меня, — закончила Лили.

— Понимаю.

Мисс Хэссинджер была человеком старой школы. Строгая и требовательная, она привыкла, чтобы дети беспрекословно слушались ее. Однако никто не сомневался, что она заботится о своих учениках и желает им самого лучшего.

— Честно признаться, мне давно казалось, что у вас дома что-то неладно. Рита в последнее время стала очень беспокойной. Обычно она такая довольная, яркая и общительная девочка, но теперь с ней… трудно. Она не просто перестала слушаться, но даже дерзит, хулиганит. — Мисс Хэссинджер посмотрела на Мэвис. — Мне давно хотелось побеседовать с вами, миссис Стивенс.

Мэвис беспокойно заерзала на стуле. Мисс Хэссинджер всегда обращалась очень уважительно к своим прежним ученикам, была вежлива с ними, как и подобает вести себя со взрослыми людьми. Но Мэвис было от этого неловко. Было бы проще, если бы ее прежняя учительница не обращалась к ней «миссис Стивенс», а называла просто Мэвис, как раньше. Поэтому она не нашлась что ответить и предоставила матери отдуваться за нее.