Несчастный случай по расписанию - Михаил Серегин

Игорь понимал, что в детской психике, в мотивации детского поведения он полный профан. «Если бы у меня самого было «семеро по лавкам», – думал спасатель, – тогда было бы легче с ним общаться. Сейчас я все делаю наугад. Как в западных боевиках, когда герои обезвреживают бомбы. Какой проводок перекусить – синий или красный? Обычно в фильмах они угадывают. Естественно, «тогда бы кина не было», как говорит Борькина бабушка».

Мальчик напряженно молчал и таращился на Чистякова. Страх в его глазах не проходил, но спасатель интуитивно понял, что Вадим его все же узнал. Это был большой плюс, первый шаг в сторону доверия. Теперь нужно было, если не прогнать страх совсем, то хотя бы отвлечь мальчишку от него. Главное – не молчать и нащупывать лазеечку в сознание этого Вадика.

– А ты знаешь, Вадик, кто я такой? – спросил Чистяков, который просто излучал счастье. – Я ангел! Мы, спасатели, все ангелы. Мы спускаемся с неба и приходим людям на помощь. Когда люди в беде, им всегда нужна помощь ангелов.

Стоп, остановил себя Чистяков, меня не туда понесло. Нельзя про беду, ни в коем случае.

– Ангелы – это хорошо! – продолжал Чистяков, чтобы только не молчать, чтобы приковать внимание мальчика к себе. – Ангелам все радуются, потому что от них тепло. А еще с ними весело! Знаешь, как ангелы умеют играть с мальчишками вроде тебя? Хочешь, чтобы тебе было тепло и хорошо?

Вадик неожиданно с трудом сглотнул ком в горле и кивнул. Чистяков даже немного опешил от результата своей болтовни. Из глаз мальчика не исчез страх, но взгляд изменился. То ли унылая надежда в нем появилась, то ли обреченность какая-то. Самое главное, что исчез животный ужас и неадекватность. Боящийся чего-то мальчик – это боящийся мальчик, и только. А вот мальчик в шоке – это полная непредсказуемость. Это, вообще-то, относится не только к мальчикам. Но психологию стресса взрослого человека Чистяков прекрасно знал, а вот с детской психологией сталкивался впервые. Возможно, что Ольга как врач могла бы помочь, но вводить новое действующее лицо было опасно. Особенно если учесть, что причиной стресса могли быть как раз женщины. Может, он теперь всех женщин боится? «Ладно, будем выпутываться сами! Как же мне его заставить отодвинуться от края?»

– Вадим, а ты знаешь, какое от ангелов исходит тепло? Как от кирпичной стены на солнце. Потрогай стену – и почувствуешь тепло, как от ангела, – предложил Чистяков, понимая, что в другой ситуации его лепет вызвал бы у любого нормального человека гомерический хохот.

Но случилось чудо. Мальчик посмотрел на спасателя, потом на стену дома. Он протянул руку и коснулся теплой от жаркого солнца кирпичной стены. Подумав немного, Вадим подвинулся, уселся на коленки и приложил к стене обе свои ладошки. Чистяков внутренне со стоном облегчения вздохнул. Хотя бы это удалось сделать, заставить отодвинуться мальчика от края карниза.

– Ангелам хорошо, – продолжал Чистяков, вися на своей веревке с самой безмятежной улыбкой, которую только был в силах изобразить. – Они летают по небу и смотрят на мальчиков. Если мальчик ангелу понравится, то он спускается к нему с неба. Ангелы, Вадик, очень любят играть с детьми. Ты когда-нибудь играл с ангелом? Нет?

Мальчик продолжал трогать стену дома, поглядывая на спасателя. Теперь его лицо уже не выражало испуга совсем. Какая-то грусть, уныние, но не страх. «Скорее всего он сейчас разревется, – подумал Чистяков. – Как же мне его отвлечь? Нужно срочно подобраться к нему, сблизиться до физического контакта. Если он начал отходить от своего шока, то может впасть в новый, когда посмотрит вниз». Очень многие люди сразу теряют в такой ситуации равновесие. Их голова буквально перетягивает тело, и они кувыркаются вниз. Такое Чистяков уже видел неоднократно.

– Хочешь, я подойду к тебе, и ты потрогаешь мои крылышки? – предложил Игорь. – Знаешь, какие они пушистые и мягкие?

Мальчик хлюпнул носом и кивнул. Казалось, что он вот-вот расплачется. Но дальше случилось то, чего Чистяков никак не ожидал. Кивнув в знак согласия, что он хочет потрогать крылышки, Вадим стал подниматься на ноги, придерживаясь за стенку. Он явно намеревался сам подойти к «дяде-ангелу».

– Я сам, зачем же ты встаешь? – сказал Чистяков, стараясь унять панику в своем голосе. – Ты сиди, я же ангел, я сам должен летать.

Мальчик остановился. Теперь, главное, не делать резких пугающих движений, решил Игорь, и все время привлекать внимание к себе. Ни в коем случае нельзя дать ему смотреть вниз. Хорошо хоть внизу всех успокоили. Шума нет, который мог бы привлечь внимание. «Как же мне продолжить имитировать ангела? – вдруг поймал себя на мысли Чистяков. – Я сейчас могу свободно передвигаться по вертикали, а мне нужно двигаться по горизонтали. Нужно встать на карниз и передвинуть свободную от моего веса веревку вправо к мальчику метра на два-три. Сделать это может только Боря – там, на крыше. Значит, я ему должен это объяснить. Да так, чтобы мальчик не понял, что на крыше есть еще кто-то. Это может его напугать и привести к непредсказуемым последствиям. Я и так уже вспотел, пока контакт налаживал. Потерять его, с таким трудом налаженный, можно в два счета. Придется обходиться намеками и надеяться, что Боря на крыше их поймет», – решил Чистяков.

– Ну, что, друзья мои ангелы, попробуем, – сказал Чистяков громко. – Сейчас я встану на карниз, а потом надо дать слабину, чтобы сместился на два с половиной метра вправо. Команда – два рывка по два.

Игорь висел чуть ниже карниза. Точнее, на уровне карниза были его колени. И это было хорошо. Для того чтобы на карниз встать, ему придется раскачаться. Но тогда он стукнется коленями и не сможет встать на горизонтальную поверхность. Выход из этой ситуации был испытанный. Чистяков подтянулся на веревке настолько, чтобы его ноги оказались выше карниза. Он стал раскачиваться, с веселыми шутками и смехом. Такая вот у ангелов, мол, работа. Когда амплитуда, по его мнению, оказалась достаточной, Чистяков при движении к стене отпустил веревку и встал на карниз. Если он сорвется, не удержит равновесия, то повиснет опять, но сама картина срывающегося с карниза человека может мальчика сильно напугать и навести на мысль о собственном положении. Ошибаться было нельзя.

Чистяков, как опытный скалолаз, хорошо владел своим телом. Попытка удалась с первого раза.

– Чтобы к тебе подлететь мне, как птице, нужно с чего-то взлететь, понимаешь? – со смехом пояснил Чистяков мальчику.

Серия двойных рывков веревки должна была дать понять Боре, что веревку можно перемещать. Наверняка он и сам догадался, потому что та заметно ослабла. «Молодец, Боря», – похвалил про себя друга Игорь. Веревка поползла по свесу крыши вправо. Чистяков поглядывал на нее и продолжал развлекать мальчика шутками по поводу того, что ангелы тоже устают все время летать. На лице мальчика появилось подобие улыбки. По крайней мере, его удалось заинтересовать происходящим.

– Пять хлопков в ладоши с неба должны означать, что я отдохнул и готов прилететь к мальчику, – громко сообщил Чистяков в ожидании, когда Мостовой закрепит на крыше веревку.

Наконец пять хлопков над головой раздались. Чистяков громко сообщил, что сейчас полетит. Выждав несколько секунд, он оттолкнулся от карниза и полетел вправо. Пришлось проявить все свое мастерство, чтобы не удариться об стену. Чистяков быстро согнул ноги в коленях и принял скользящий удар на ступни, чуть закручиваясь в правую сторону и выставляя вперед правую же ногу. Получилось даже элегантно. Погасив колебательные движения своего тела, Игорь остался висеть на два с лишним метра ниже мальчика. Это был самый трудный момент во всей эпопее. Мальчик мог попытаться взглянуть вниз на «ангела». Игорь уже расстроился, что не рискнул просто подойти к Вадиму по карнизу. Возможно, что ничего страшного бы не случилось. Может, он слишком перемудрил со своим спектаклем, заигрался?

– А теперь ангел полетел верх, – громко воззвал Чистяков и расставил руки в стороны наподобие крыльев.

Мостовой стал тянуть вверх, и Чистяков стал подниматься плавными и мощными рывками. Наконец его сияющее лицо оказалось на уровне лица мальчика, еще секунда – и Игорь на карнизе.

– Ну, что? Ты рад, Вадим? – устало улыбнулся Чистяков. Напряжение нервов вымотало его окончательно.

Стоять и взирать на малыша во весь свой рост было неудобно. Не хотел Игорь хватать мальчика, тащить и спасать. Этим он мог напугать его еще больше, напугать навсегда. Кто знает, что еще учудит Вадим? Вдруг придется его еще раз выручать из беды? Не Чистякову, так кому-нибудь другому. Не будет больше у малыша доверия к взрослым дядям.

Игорь решил не спешить, коль скоро ситуация была теперь под контролем. Теперь надо все сделать так, чтобы Вадим сам захотел слезть с карниза, это было его желание, а не приказ или воля дяденьки. Чистяков присел на корточки и предложил: