Дорога Короля - Мартин Гринберг

Итак, в данный момент у меня за спиной был, условно говоря, «восточный» камин, перед которым стоял удобный длинный стол, а «на западе», но чуть ближе к центру комнаты имелся еще один камин, поменьше, и перед ним тоже стоял стол. В общем, мне показалось, что атмосфера в этой гостиной, когда ее наполняют жизнерадостные постояльцы, должна напоминать атмосферу грубоватого и веселого паба.

Перед «западным» камином, к которому я и направлялся, стояли мягкий диван и по обе стороны от него несколько весьма затейливых кресел. Вообще в этой гостиной была масса уютных уголков со столиками и креслами, а у северной стены имелся весьма гостеприимного вида небольшой бар, где я рассчитывал выпить кружечку приличного пивка. В юго-восточном углу вилась, уходя на второй этаж, винтовая лестница; видимо, там и находились номера постояльцев.

Вскоре меня окружили постояльцы «Дома гоблинов»; среди прочих я сразу узнал фею, гнома, пикси и лепрекона. Кроме того, там был еще гоблин, но несколько иного типа, чем Дандо. Верхняя часть туловища у этого гоблина была совершенно шарообразная, а рост достигал, наверное, трех футов и восьми или девяти дюймов! В отличие от Дандо у него не было ни острых, как у эльфа, ушей, ни больших сверкающих глаз, зато были огромные волосатые лапищи. Да еще и босые! И он вытянул их перед собой, положив на специальную подставку. О господи! И до чего же он со своими ножищами был неповоротлив! Клянусь, это были самые большие ступни, какие я видел в жизни. А уж я-то знаю, какие у кого ноги бывают! Я ведь все-таки сапожник. Нет, если б мне пришлось шить ему башмаки!.. Избави боже! Да тут целая коровья шкура понадобится, чтобы кожи на все хватило!

— Меня зовут Фиц, — сказал кто-то со мною рядом.

С трудом отведя глаза от этих невообразимых ступней, я обернулся и увидел перед собой пикси. Она была совсем крошечная, дюймов двенадцать, не больше, вместе с копной пышных соломенных кудрей; макушкой она едва доставала мне до груди, а верхние края ее прозрачных крылышек трепетали в воздухе чуть выше моей головы.

— Привет, Фиц. Очень рад познакомиться, — ответил я. — А меня зовут Борк, и по профессии я сапожник.

— А я «работаю» домашней феей; веселю детишек в одной семье, за которой давно присматриваю. — Ее улыбка, казалось, осветила всю комнату разом. — Но в данный момент я оказалась как бы между поколениями: дети выросли, но своих детей у них пока нет, хотя, я думаю, скоро появятся. И тогда я, конечно, снова к ним вернусь.

Ах, какая это была очаровательная малышка! Я просто глаз от нее не мог отвести, и она это почувствовала, ибо вдруг залилась нежным румянцем.

Заставив себя не пялиться понапрасну на ее прелестное личико, я повернулся к гному:

— Приветствую вас. Меня зовут Борк, я сапоги тачаю.

Он был на пару дюймов ниже меня ростом; примерно фут и четыре дюйма. В остроконечной шляпе. Очень светлокожий. И черная борода до пояса. С отвращением глянув на мою протянутую руку, словно я предлагал ему нечто неприличное, он пробурчал:

— И ты протягиваешь мне руку, которой берешь грязную обувь? Мерзкие башмаки, снятые с чужих вонючих ног? А что, если плоть кого-то из твоих заказчиков точит страшный недуг? Как я могу хотя бы прикоснуться к твоей руке? Тем более пожать ее? Убирайся!

— Ах ты, грубиян! — возмутился я. — Придется, видно, объяснить тебе, как полагается здо…

— Слушай, — прервал он меня, — а ты случайно не фетишист?

У меня просто челюсть отвисла от негодования. Фиц тоже выглядела крайне озадаченной. Однако от меня на всякий случай отодвинулась и устроилась, поджав ноги, на большой подушке, лежавшей прямо на ковре перед камином.

— Да ладно, парень, — промолвил сидевший рядом лепрекон, — не обращай на него внимания. Ему, видать, тоже отдохнуть пора — совсем головой повредился. Еще бы, день и ночь молотом махать! Вот и достучался. Зовут его, между прочим, Марли. А меня — Рафферти. Кое-кто из добрых знакомых, правда, кличет меня просто «судьей». Я тут со старым Марли за компанию.

Черноволосый Рафферти был примерно на дюйм выше меня, и вся одежда у него, как и у всех лепреконов, была зеленой — точно так же и мы, брауни, всегда одеваемся во все коричневое. На его черных блестящих башмаках сверкали крупные серебряные застежки, а на ремне — большая серебряная пряжка. Мы с ним обменялись крепким дружеским рукопожатием, и мне показалось, что в его черных-пречерных глазах блеснула веселая искорка, хотя утверждать это было бы трудно, учитывая абсолютно непроницаемую их черноту.

Вскоре я увидел, что к нам приближается владелец гостиницы Дандо и несет мне на подносе закуску и кувшин эля.

И тут вперед вышла так называемая муравьиная фея, которая вполне могла бы сойти за двойника Фиц, если не считать того, что у нее не было крыльев, и представилась:

— Мое имя — Тинвир. Я из далеких западных краев. А это Руфус.

Она обернулась и окликнула кого-то: «Руфус!» — и из-под дивана, на котором сидел тот Большеног, вылезла…

— А-а-а! — пронзительно заорал я и бросился бежать. Разумеется, я тут же врезался в Дандо. Поднос вылетел у него из рук, и тарелки, столовые приборы, тушеное мясо, хлеб и кувшин с элем со звоном и грохотом рухнули на пол.

— Спасите! — завопил я, бросаясь к Дандо на грудь и заглядывая ему в глаза.

Где-то далеко, как мне показалось, примерно так же вопил гном, гневно выкрикивая что-то насчет «мерзкой пищи, в которой полно всякой заразы».

Дандо, схватив меня за шиворот, стащил с себя и, злобно оскалившись, проскрежетал:

— От чего же вас спасти?

— От собаки, идиот! — заорал я. — Вы сказали, что здесь никаких собак нет, но одна из них только что на меня напала! Она хотела разорвать мне горло! Она чуть не вцепилась мне в сонную артерию!

Все еще придерживая меня за воротник, Дандо рывком поставил меня на пол и воскликнул:

— Да вы посмотрите как следует!

И я посмотрел как следует.

В общем, все оказалось не так уж и страшно. Возможно, это была вовсе и не собака. Скорее всего, просто лиса, а вернее — лис. Ну и что? Ну и что, если он не рычал и не бросался на меня? Ну и что, если он просто сидел, вывалив язык из улыбающейся пасти? Все равно он вполне мог разорвать меня на кусочки! Все равно он мог вцепиться мне в горло или прокусить мне сонную артерию! Ведь стоило ему меня увидеть, и он принялся отвратительно облизываться!

Я перевел взгляд на Тинвир. Она с робкой улыбкой стояла возле преспокойно сидевшего лиса, от напряжения приподнявшись на цыпочки и обеими руками вцепившись в его ошейник.

— Лис-то ручной? — спросил я у нее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});