По нехоженной земле - Георгий Ушаков

Выйти на мыс оказалось тоже сложным делом. Несколько больших речек, собирающих воду с ледникового щита, успели образовать здесь широкую прибрежную полынью. На границе ее мы с трудом нашли небольшую перемычку между двумя промоинами, вылезли по ней на берег и облегченно вздохнули.

Трудный и необычный день остался позади. На 26 километров мы приблизились к нашей базе.

Вокруг нашей палатки много цветущего мака. Видны незабудки и камнеломки. Много мхов. Среди них пробиваются метлики, и кое-где видны тонкие нежные побеги полярной ивы. На илистых берегах двух лагун очень много старых гусиных следов. Сейчас самих птиц здесь не видно. Очевидно, они собираются сюда на линьку.

12 июля 1931 г.

Тронулись в дорогу около полудня. Там, где накануне по узкой перемычке выбрались на берег, сегодня путь уже не существовал. Насилу перебрались на морской лед. Через два часа, обогнув мыс, увидели знакомые места.

На севере синели возвышенности мыса Серпа и Молота, а к северо-западу виднелась узкая-узкая полоска земли. Это был полуостров Парижской Коммуны, замыкающий залив Сталина. К западу от него, почти неуловимой линией, намечались острова Седова. В конце их находилась база экспедиции — там лежал конец нашего трудного путешествия.

Повеяло чем-то родным, теплым и близким. Даль сулила нам покой и отдых. Измучились мы сильно, обросли и оборвались, похожи на бездомных бродяг или каких-то пещерных жителей. Еще больше измучены и требуют отдыха наши собаки.

Однако мы далеки от сознания победы и радости оконченного дела. Дорога поистине страшна. Сколько времени мы будем добираться до синеющей вдали линии, неизвестно. Самый тяжелый вариант нашего путешествия — возможность быть отрезанными вскрывающимися льдами от базы — все еще не исключен. Поэтому и успокаиваться еще рано. Необходимо собрать все силы, упорно, шаг за шагом пробиваться вперед и стойко переносить трудности. А их еще немало.

Сегодня прошли 16 километров. Двигались уже по льду залива Сталина. Вблизи берега лед здесь не вскрывался, повидимому, много лет. Он когда-то был торошенным. С годами все вершины торосов стаяли, и вместо них остались лишь высокие округленные бугры. Среди них вода разъела глубокие ямы. Ежеминутно собаки и сани погружались в воду и тут же должны были подниматься на очередной бугор. Ледник снова захватил берег. Помня вчерашний кружевной лед, мы старались держаться от него на почтительном расстоянии. Начали попадаться перпендикулярные берегу трещины, настолько широкие, что представляли трудности для переправы. Резкий холодный ветер с юго-запада дополнял все испытания пути. Собаки теряли силы. На 10-м километре отказался итти Архисилай. Бедняга бежал в лямке до последних сил. Наконец лег прямо в воду и не мог встать. Большего от него требовать нечего. Положил на сани. Еще через два километра рядом с ним положил Юлая. Я остался без передовика. Роль передовика стал выполнять сам, забегая то справа, то слева от упряжки и направляя собак на нужный путь. Перед концом перехода свалился в одно из бесчисленных озер. Вода дьявольски холодна. Поистине нужно иметь собачье терпение, чтобы переносить ее ежедневно.

Наконец мы опять добрались до конца ледникового щита. Край его отвернул в глубь Земли. Рядом лежал берег, усыпанный цветами полярного мака. Мы попытались выбраться на этот цветущий берег, показавшийся нам раем. Но рай, как и полагается, оказался недоступным. Широкая трещина и заберег позади нее преградили нам путь. В рай можно было попасть только в лодке, но перевоза здесь не было. И собаки и сами мы были настолько измучены, что искать где-нибудь переправы не было сил. Лагерь разбили на остатках снегового забоя, у подножья ледника, между двумя широкими трещинами. Другого сухого места не нашлось. Будем надеяться, что за ночь трещины не разойдутся.

Сейчас я сижу в спальном мешке и все еще стучу зубами после холодного купанья. Сварили крепчайший кофе, всыпав в чайник последние запасы его.

13 июля 1931 г.

Тот же юго-восточный ветер, только значительно усилившийся. В полдень температура воздуха в тени +1,2°. При свежем ветре, в не успевшей просохнуть одежде такую температуру воспринимаешь как холод.

Время от времени налетает туман. Такими же перемежающимися зарядами идет дождь.

Весь день провели за осмотром местности и выяснением своего положения.

Оставив собак, мы пешком пошли на разведку.

Ледник здесь образует отвесную стену от 15 до 20 метров высотой. Весь уступ стены зимой был занесен огромным снежным забоем. Сейчас забой оторвался от ледниковой стены и несколько осел. Глубокие трещины внизу заполнены водой. На счастье, все они вклиниваются, заходят друг за друга и образуют, таким образом, сеть узких снежных перемычек, местами не превышающих 15 сантиметров в ширину. Лавируя между трещинами и пользуясь снежными перемычками, мы кое-как выбрались на поверхность купола.

Перед нами открылась безрадостная картина. Вся прибрежная часть льдов была сплошь покрыта водой. Далее, вплоть до синеющей вдали полоски полуострова Парижской Коммуны, лежал лед, на 60–70 процентов покрытый водой. Очевидно, лед был сильно разъеден. В поле зрения бинокля то и дело попадали появляющиеся и исчезающие тюленьи головы. Тюлени могли высовываться только из промоин и полыней. Было ясно, что в этом направлении нам не пройти. Путь необходимо было искать в другом месте. Но где?

Вдоль берега итти было невозможно. Здесь километров на пять к северу тянулся широкий заберег. Чтобы миновать его, надо было это расстояние пройти по земле. Другого пути не было. Но удастся ли пройти по земле? На протяжении этих пяти километров шумели три речки, вливавшиеся в береговую полынью.

Решили переправиться через устье этих речек, а потом снова выбраться на лед.

15 июля 1931 г.

Только что разбили новый лагерь. Прошли 21 километр, а продвинулись вперед только на пять с половиной.

Вчера с утра начали подъем на ледниковый щит. Несколько часов потратили на переправу через трещины в снежном забое. Через некоторые из них удалось построить снежные мосты, другие пришлось попрежнему переходить по вклинивающимся перемычкам. Пройти через трещины на собаках было невозможно. Поэтому сначала частями переносили на себе весь груз, потом сани. Каждый брал с собой прочный шест, на котором, в случае провала, можно было бы висеть, пока подоспеет другой. Паутину трещин с грузом на спине проходили поочередно. Продвигаясь таким способом, через четыре часа мы преодолели около ста метров и выбрались на ледниковый щит. Проскочили по нему немного более километра и по отлогому склону скатились на голую землю.