По нехоженной земле - Георгий Ушаков

За одиннадцать месяцев пребывания в экспедиции мы прошли на собаках свыше 4000 километров. Из них более 500 километров падает на охотничьи поездки для добычи мяса, около 2000 километров на организацию продовольственных складов на Северной Земле и почти 1600 километров на маршрутную съемку. В результате нашей одиннадцатимесячной работы Северная Земля перестала быть таинственной, неизвестной страной. Мы установили, что это не «мелкие острова» и не «мифическая земля», как говорили некоторые зарубежные географы, а действительно обширная территория, достойная называться Землей, как и считали открывшие ее русские моряки. Мы исследовали ее простирание к северу, открыли западные берега с их мысами и заливами, все проливы, ряд мелких островов и проникли во внутренние области Земли. Мы доказали, что Северная Земля не представляет сплошного массива, а расчленена проливами на четыре крупных и ряд мелких островов, местами собранных в небольшие группы. Этим наша экспедиция опровергла мнение скептиков о невозможности реализации великой идеи Северного морского пути, утверждавших после открытия Земли нереальность этого пути, поскольку в центре его стоит непроходимый сплошной барьер. Две трети Земли нами уже были положены на карту. Мы узнали рельеф Земли и степень ее оледенения, собрали богатые материалы о ее внутренних областях и геологическом строении, о режиме окружающих ее льдов, органической жизни, климате и прочих природных условиях.

Приоритет в ряде географических открытий и исследовании Северной Земли принадлежал нам — советским людям, посланцам Советской страны. Нам же принадлежали право и честь дать наименование отдельным частям Земли. Мы закрепили за нашими открытиями любимые народом имена: залив и гора Сталина, мысы Молотова, Ворошилова, Свердлова, Куйбышева, Фрунзе, Буденного, Дзержинского, Карла Либкнехта и Розы Люксембург, залив Калинина.

Наступило время дать наименование отдельным островам. Решено было, что центральный остров Земли будет называться в честь величайшего события, открывшего новую эпоху в истории человечества, островом Октябрьской Революции; южный остров будет носить имя Большевик, в честь нашей героической партии; а острова, лежащие к северу от пролива Красной Армии, получают названия Комсомолец и Пионер, в честь советской молодежи.

В тот же день радиоволны понесли в Москву весть о результатах первого года работ экспедиции, о наших походах, о новых открытиях и о наименованиях островов, заливов, мысов, проливов, навеки врезанных в карту мира.

Будни

Лето

Целую неделю мы безотлучно провели на базе и вдосталь отдохнули. Пора было вновь приниматься за дела. Их у нас всегда было достаточно, а сейчас должно было наступить особенно горячее время.

Предстояла подготовка к новой полярной ночи, заготовка мяса для собак и проведение некоторых летних работ в районе острова Седова.

В домике, по возвращении из похода, мы нашли идеальный порядок. Вася закончил покраску. Теперь наше помещение блестело и играло белизной стен и потолка, стало еще уютнее и приятнее.

Снаружи домик выглядел менее привлекательным, чем одиннадцать месяцев назад: когда-то желто-розовое дерево успело посереть. Давали себя знать длительные туманы и буйные полярные метели. Но домик был попрежнему прочен, стоял прямо и крепко и не требовал никаких работ по подготовке к зиме.

Глубокие сугробы вокруг растаяли. Земля успела подсохнуть, и мы увидели на «дворе» накопившийся за зиму мусор — консервные банки, пустые ящики, многочисленные обглоданные собаками медвежьи кости и всякий хлам. Первое, за что мы принялись, было наведение чистоты и порядка. Через два дня территория была очищена.

Собравшись после этого на мыске, мы любовались нашим хозяйством. Я задал своим товарищам вопрос:

— Как вы считаете — чего здесь не хватает?

Все задумались.

Полярники народ неторопливый — отвечают не сразу, зато солидно, спокойно.

— Пара высоких берез или развесистых лип не испортили бы картины, — ответил Вася. — Но вряд ли мы их вырастим. Лучше я установлю мачты для направленного приема. Они облегчат связь и оживят пейзаж североземельской столицы.

— А на кой леший деревья-то? — возразил охотник. — Разве белые медвежьи шкуры хуже зелени? Смотрите, как они украшают наш город. Добавим десятка два-три, и картина будет замечательная. Зелень-то что — облетит, мусор будет, а прибавим шкур — склад мясом наполнится — тоже красота! Впереди-то опять четыре месяца темноты.

Наши трофеи росли беспрерывно.

Потом выяснилось, что мысок нашего острова необходимо украсить репером с вековой маркой, а вон там, около лагуны, поставить футшток, который будет напоминать гибкую рябину, — предстояло провести пятнадцатисуточные ежечасные наблюдения над приливами, провести и тахиметрическую съемку острова. Далее поступило предложение отеплить магнитный домик. Это не обогатит пейзажа, зато превратит теперешнюю фанерную будку в настоящий рабочий кабинет.

Так, вперемежку с шутками, мы обсуждали уже наметившийся план наших летних работ и подготовки к новой зимовке.

Со следующего же дня мы приступили к выполнению самого плана.

* * *

Я говорю о планах летних работ, о летнем периоде, о лете… Чтобы у читателя не создалось ложных представлений, необходимо рассказать, что подразумевается под здешним летом. Июнь и июль нам уже знакомы.

Наше лето больше всего напоминало вторую половину апреля в средних широтах и без какой-либо натяжки могло быть названо «мягким».

Зноя здесь нет. Мы ходим в барашковых кубанках и не испытываем от этого никаких неудобств, за исключением разве только случаев, когда приходится несколько километров пробежать за медведем. Мы совсем не стремимся в тень и, если как следует не поработаем, не томимся жаждой. Кожаная куртка на фланели, одетая на толстую шерстяную фуфайку, или меховая рубашка, а в ветреные дни и полушубок — вот наша летняя одежда, и мы отнюдь не тоскуем по легким летним костюмам. Болотные сапоги или непромокаемые тюленьи пимы, надетые на толстый шерстяной чулок, устраивают нас куда больше, чем парусиновые туфли.

За все лето нас не потревожил ни один комар, ни одна мошка; появлению их мы, вероятно, удивились бы не меньше, чем немыслимому здесь кваканью лягушек. Даже таких неизменных спутников лета, как мухи, мы не видели ни одной.

Правда, в наших краях тает снег, журчат ручьи, шумят водные потоки, на льду и на земле стоят озера воды, распускаются цветы, в низинах зеленеют мхи, местами можно найти маленькие лужайки осоки и злаковых, а птицы кладут яйца и выращивают птенцов.