Почетный караул - Джеймс Коззенс

— Ты переутомляешься, — сказала миссис Росс. — Сделал бы ты что-нибудь, чтобы взять себе помощника.

— Уже сделал, — сказал полковник Росс. — У меня теперь есть помощник. Капитан Коллинз. Я забрал его из службы общественной информации. По-моему, он подходящий человек, но, боюсь, не идеальный. Боюсь, он не чужд человеческих слабостей. Я выделил его, как и Хикса. Так вот: утром я послал Коллинза с поручением. Не по своей вине, но он его не выполнил. Я поручил ему сделать то, чего он сделать не мог, поскольку кто-то другой уже успел сделать это без нашего ведома.

— В таком случае я не понимаю, какие у тебя основания разочароваться в нем.

— Но я же не говорил, что у меня есть основания. Я просто сказал, что разочаровался. Он очень долго не давал о себе знать. Вероятно, ему потребовалось время на выяснение, что произошло. Когда он наконец позвонил мне, я обнаружил, что уйти из своего отдела ему хотелось гораздо сильнее, чем я полагал. Поскольку он, как ему казалось, провалил мое первое поручение, то второго шанса я ведь мог ему и не предоставить. Я ведь мог отменить его перевод. И он так бы и застрял в своей службе общественной информации. Ну, на меня трудно угодить: хотя я виню себя, меня разочаровало то, как он напугался. Он стал не тем человеком, каким был вчера. На него оказали разрушающее воздействие — я оказал. Лорд Эктон остановился, высказав лишь половину истины. Власть, конечно, развращает. Если у тебя ее много, то, возможно, в конце концов она развратит тебя абсолютно. Но требуется лишь самая малость, лишь капелька власти — власти штабного офицера! — чтобы успешно развращать других.

— Не надо так мрачно! — сказала миссис Росс. — Пусть все это даже и правда, однако ты бы не предложил Хиксу этот проект, или капитану Коллинзу — перевод, если бы не считал их подходящими во всех отношениях. Иногда ты уж чересчур щепетилен, Норман. Занимаешься самоедством. Когда ты утром уходил, я толком не проснулась. А я хотела сказать, что наговорила вчера лишнего и жалею об этом. У меня была депрессия. Это единственная причина. Надеюсь, ты выкинул это из головы.

— Ах, так? — сказал полковник Росс. — Если бы я ответил: «Я даже и не вспомнил…» О-о! Дорогая моя, многое из того, что ты вчера говорила, было правдой.

— Все, что я сказала, было правдой! Но я бы этого не сказала, если бы не депрессия. Просто не подумала бы. По-моему, ты чем-то угнетен сейчас. Я знаю, тебя что-то тревожит. Вероятно, сказать мне, в чем дело, ты не можешь. Но не забывай, ты устал. А вчера я допоздна мешала тебе уснуть и…

— Я бы выразил это несколько иначе, — сказал полковник Росс. — Мне кажется, время я потратил не напрасно. Пожалуй, я берусь отвечать даже за молодцов вдвое меня моложе, если у тебя в один прекрасный день достанет легкомыслия пококетничать с ними.

Миссис Росс порозовела и чуть-чуть улыбнулась. Подняв руку, она собственнически похлопала его по подбородку и сказала:

— Иди прими свою таблетку, и я тебя накормлю. А, да: Зинния по обыкновению не явилась. Передала через девушку миссис Джобсон какое-то извинение. Я сыта по горло!

Когда полковник Росс вошел в кухню, на столе его уже ждали ветчина и картофельный салат. Миссис Росс нарезала авокадо. Она сказала:

— Я думаю, кофе тебе пить ни к чему, Норман. Может быть, ты потом немножко вздремнешь? Я скажу, чтобы шофер тебя подождал. На этом параде или смотре — что у вас там будет? — тебе, конечно, придется часами стоять на ногах. А потом еще в клубе. Надеюсь, ты хоть пить много не будешь.

— Я никогда много не пью, — сказал полковник Росс. — Просто пью больше, чем прежде.

— Ну, довольно смеяться над тем, что я говорила. Это же вовсе не глупости.

— Совершенно верно. Но вздремнуть я не могу. Надо ехать, как только подадут машину. Слишком много дел. А потому кофе мне выпить необходимо.

Наливая ему кофе, миссис Росс сказала:

— Я не стану надоедать тебе вопросами о том, что происходит. Но две вещи мне хотелось бы узнать, если ты можешь ответить. У меня есть для этого причина. Нюд где-то на территории?

— Ты имеешь в виду сейчас? Я правда не могу ответить. Я не видел его с восьми. Был занят. Потом мне пришлось поехать с генералом Николсом. А почему ты об этом спросила?

— Потому что мне надо знать. Но я обещала не надоедать тебе, так что неважно. Сэл думает, что эти неприятности, ну, вообще, все это, как-то связаны с приездом генерала Николса и генерала Бакстера. Так?

— Бакстер, моя дорогая, — сказал полковник Росс, — как я тебе уже говорил, просто воспользовался оказией. Он незамедлительно отправится дальше в Селлерс. Ему требовалось мое заключение о полковнике Вудмане — не позже нынешнего утра. Возможно, его уже тут нет.

— В час должен был улететь самолет, — сказала миссис Росс. — Генерал Бакстер заехал около часа назад за своими вещами. И был со мной старательно любезен. У меня была Сэл, и мне показалось, что он чувствовал себя с ней неловко. У нее тоже сложилось такое впечатление.

— Не забывай, — сказал полковник Росс, — что Сэл принадлежит к старой военной семье. Когда живешь этой мирной жизнью, тебе прививают особый подход ко всему. Ты пребываешь в процессе одной долгой, очень медленно развивающейся интриги. Я не имею в виду прямую корысть. Но все равно ты выучиваешься быть начеку. Если супруга полковника скверного мнения о тебе или твоей жене, ничего хорошего это тебе не сулит. Когда с неба сваливается начальство, надо ходить по струнке. Ведь из-за какого-то твоего неверного поступка или слова в этот день несколько лет спустя тебя, может быть, обойдут назначением, на которое ты надеялся.

Миссис Росс сказала:

— Не вижу, что в этом подходе такое особенное. Я помню, как я старалась быть приятной супруге губернатора Кларка. Что было не всегда легко — ведь она глупа. Тебя тогда уговаривали выставить свою кандидатуру на первичных выборах. А я была против. Потому что твою кандидатуру, несомненно, утвердили бы, и, несомненно, ты был бы выбран. А поскольку ты — это ты, то поладить с законодательным собранием штата ты не сумел бы. Но все равно я делала, что могла; я же видела, как тебя прельщает мысль стать губернатором штата, и я знала, что, начни я возражать, она прельщала бы тебя только сильнее…

— Она меня вовсе не прельщала, — сказал полковник Росс. — Если бы Кларк решил больше не баллотироваться, я просто счел бы это своим долгом. Среди выразивших желание выставить свою кандидатуру я не видел ни одного, кто захотел бы или сумел, если бы захотел, удерживать председателя палаты в рамках честности.

— Знаю, — сказала миссис Росс. — Но сладить с Освальдом и ты не сумел бы. Вот о чем я думала. Ты ведь политиков не понимаешь.

— Обидное заключение! — сказал полковник Росс уязвленно. — А мне казалось, что мало кто понимает политиков так хорошо, как я.

Миссис Росс перегнулась через стол, похлопала его по руке и сказала:

— Я только о том, что ты и понимая не захочешь поступать так, как требуется для того, чтобы иметь дело с ними.

В политике первое — добиться избрания и оставаться избранным. Если ты на это не способен, все остальное значения не имеет, поскольку это тебе не дано. Для политиков вопрос стоит так: или они тебя используют, или ты их используешь. Я вовсе не хочу сказать, что они слишком умны для тебя. Я убеждена, что ты их видишь насквозь. Но этого недостаточно. Чтобы использовать их, ты прежде должен внушить им, будто это они тебя используют. Ты вовсе не должен предупреждать заранее…

— Ну а по-моему — должен, — сказал полковник Росс. — Если я чувствую, что мой долг — провести в законодательное собрание честного человека, подразумевая в данном случае себя, то в первую очередь мне, несомненно, следует убедиться, что этот человек, то есть я, действительно честен. Рассчитанный нечестный ход — обмануть Освальда или позволить ему обмануться — скверное начало.

— Ты меня совсем сбил, — сказала миссис Росс. — Только мне кажется, тебе иногда следует проверять, не видишь ли ты свой долг в том, что предпочтительнее для тебя, а не в том, что больше послужило бы интересам других людей. Ну ешь же, ешь! — Она замолчала, а когда он очистил тарелку, сказала: — Насколько я поняла, ты все утро провел с генералом Николсом. Каким он тебе показался?

Полковник Росс сказал:

— По-моему, генерал Николс большинству людей кажется таким, каким он хочет им показаться. По-моему, им владеет какая-то цель. И, подобно апостолу Павлу, для всех он делается всем. По-моему, он часто подгоняет свои слова под своего собеседника, то есть я не хочу сказать, будто одному человеку он говорит одно, а другому — прямо противоположное, но что это одно он говорит по-разному. Я испытываю уважение к тем, кто умеет держать себя в руках. Ну и мне, возможно потому, что я судья, всегда импонирует человек, который умеет выделить суть и отстаивает ее, а не ходит вокруг да около.