На рыдване по галактикам (СИ) - "BangBang"

— Кажись, самое время призвать на службу опыт бега по соседским грядкам со взрывчатыми острыми перчиками, — шепчет передатчик голосом Соколовой. — Те-то стреляют так, что потом неделю приземляешься только уцелевшей половиной кормы… ну, если такая, конечно, останется… А это, похоже, просто какие-то цеплючие репейники. Фигня вопрос, проскочу шустрее снежной блохи после осенней спячки!

— Удачи, девчонки! Млечный Путь, вперед! — подбадриваю я их. Были бы помпоны — сбацал бы и альтаирскую джигу для вдохновения.

Пока Ярка нетерпеливо подпрыгивает на месте (а может, просто таким манером пытается выглянуть из-за спин своих рослых соперниц, чтобы получше рассмотреть загадочный ежайник), судья вызывает на старт нашу старшую божественную дщерь.

— Я-то думала, мы как нормальные люди — морды друг другу набьем и всех дел, — сердито сопит бортмех.

Уже проскакавшие с разным успехом этап девахи бродят по ту сторону полянки и ожесточенно почесывают монументальные ляжки, пораженные священными ежайниковыми метками. Цилли окидывает пространство, которое предстоит пересечь, критическим взором, а затем совершает отменный прыжок с места в длину, примерно раза этак в три превышающий среднеземные показатели. Ну конечно, сила тяжести-то на Варгане — ого-го какая по сравнению с этой планеткой, и тут у нашего бортмеха заведомое преимущество перед туземками. Буквально три прыжка — и этап пройден с минимальными потерями: абритрица насчитывает всего пяток пресловутых ежайников, прилепившихся к могучим формам мисс Ибрагимбек, вероятно, в последний миг перед тем, как выплюнувшие их растительные папы-мамы оказались втоптаны в грунт по самые макушки.

На трибунах на мгновение воцаряется потрясенная тишина — вероятно, божественный статус Цилли только что перестал быть пустым звуком для альф. Тех, кто ставил на поражение упавших с неба выскочек, немедля награждают звучными щелбанами в крепкие, как обшивка звездолета, лбы.

— Так-то, сучки! — ликую я, победоносно шурша гречей. — Если что, это я тоже в плоском кино слышал, — добавляю для своих.

Тем временем следующая участница выкатывается на финиш, облепленная ежайником со всех сторон — арбитрица раза три пересчитывает ее урожай, перед тем как огласить разгромное число за пределами двух десятков. То ли Цилли так раззадорила растения, то ли просто амазонка попалась неуклюжая или невезучая?

Вождица пересекает лужайку короткими перебежками и набирает шесть репейников, что болельщицы встречают одобрительным ревом. Следом за ней на линию старта ступает неизменно самоуверенная Соколова. Остается надеяться, что эта самоуверенность реально подкрепляется хоть чем-то, помимо неистовой веры в победу нашего правого дела. Впрочем, на Славии ж вроде гравитация тоже больше земной? Может, Ярка воспользуется тактикой бортмеха и также сразит альф легкоатлетическими талантами? Слышу, как она бормочет себе под нос: «Ну… в какой туманности наша не пропадала».

Судья дает отмашку, и дитя славийской природы, даже не зарумянившись от девичьей стеснительности, неожиданно задирает полы своей меховой юбчонки выше пупка и так лихо припускает по лужайке, что только пятки сверкают да вызывающе красные трусишки. Они алеют на утреннем солнышке почище тыла брачующегося коборука. Ай да Соколова, распутница от сохи! Не подозревал в ней склонности к такому сексапильному бельишку.

Готов побиться об заклад на горку щелбанов, что это колонистово семечко в свое время немало ущербу успело причинить соседским огородам, с этакой-то прытью: еще даже Бас на своей верхотуре не успел стыдливо прижмурить дальнозоркие очи, как Ярка уже завершает забег и с нахальной улыбкой подставляет организм для досмотра. На задранную юбку ни один ежайник не прилип, и Соколова только шипит сквозь зубы, когда от ее голых ног отдирают одну за другой всего четыре колючки. А бельишко-то, похоже, у нее из нановолокон, к нему ничего не цепляется. Поди, специально для колонистов какая-нибудь фабрика «Заря экспансии» штампует. Мало ли что там у них на диких планетках водится… вполне разумная предосторожность, оберегающая первопроходческие тылы от местной агрессивной флоры и фауны.

Следующая амазонка пробегает тоже весьма резво, вызвав новый взрыв эмоций и всплеск щелбанов на трибунах, однако рекордов божественных дочерей не бьет, а затем наступает и очередь Таисьи. Ладно… Сейчас попробуем как-нибудь избежать поражения зловредными сорняками прелестей нашей кормилицы. Они и так не первой свежести, подмазывать жидким силиконом приходится. Вывожу Тасю на линию старта, и, прикусив от старания кончик языка, отправляю роботессу вершить гимнастические подвиги. Метод передвижения не оговаривался, так что рискнем. Добротно сработанный титановый костяк не подводит — Тася проносится по полю с такой скоростью, что серия сальто сливается в одно гудящее движение. Вжжжух! И моя крошка уже мило улыбается за финишной чертой, отряхивая ручки от травки и жучков. По трибунам разносится дружный завистливый вздох — таких номеров тут точно еще не видывали. Соколова радостно прыгает вокруг, по примеру амазонок энергично шаркая ладошками по изжаленным злокозненным ежайником областям. Когда судья выуживает лишь одинокую колючечку из Тасиных кудрей, толпа разражается воем и криками, а вождица аж слегка зеленеет от ярости.

— Тася, ты — чистое золото! Как только свалим отсюда — я куплю тебе цистерну чистой как слеза смазки, самой дорогущей! — обещаю я роботессе.

— Ах, как же я не догадалась завернуть пирожков или печенья для капитана Вегуса и остальных, они же, наверное, голодны! — огорченно восклицает она. — Так, отставить профессиональные корчи! Ты здесь не за этим.

— Отыграем их — и дома пир горой закатишь, — успокаивает ее Ярка.

Басова фанатка, перед тем как ступить на старт, успевает мазнуть по вершине скалы таким похотливым взором, что пилот аж вжимается спиной в камни, словно надеется просочиться сквозь гранит. В отличие от молодежи, умудренная годами и ежайниками альфа не спешит, каждый раз замирает, что-то высматривая в зелено-голубом травяном ковре, и раздражающе неторопливо перескакивает с пятачка на пятачок. Но ее тактика в итоге оправдывает себя — ягодицы пенсионерки успевают украситься лишь четырьмя колючками. Кто-то из юных альф норовит собезьянничать, но успехом это начинание не увенчивается — сакрального ежайникового секрета девушка явно еще не постигла, и при каждой остановке ее яростно жалят цеплючие репьи. На середине дистанции, видно, махнув уже на все рукой, амазонка просто летит напролом со всех ног. Как результат — пятнадцать отметин. Коварная седовласка лишь презрительно щурит глаза на подражательницу.

Этап завершен. Арбитрица объявляет выбывших и бесцеремонно изгоняет неудачниц на трибуны. Среди них, сопровождаемая насмешливым посвистыванием Басовой поклонницы, понуро плетется и молодая плагиатчица.

— Не дорасти еще, чтобы бабку свою обойти! Я свой первый адам выиграть, когда хилых ногобрюхих фустисом среди альфа не водилось, и на Играх разрешать соперниц в пропасть кидать! — ехидно кричит ей вслед пенсионерка. Видимо, в беспощадной борьбе за дефицит в лице крепких и мытых адамов родственные привязанности, если таковые вообще тут как-то пробиваются сквозь броню маскулинности, мигом меркнут.

Шестнадцать уцелевших в беспощадном горниле Игр девиц, включая наше небесно-засланное трио, снова выстраиваются перед судьями.

— Третий этап! — голосит главная вершительница спортивных судеб. — Скачки на гоподрилах! Последний три наездница выбывать! Какая рукохвостая баракатица не смочь оседлать или довести до финиш свой красноперый паразит — выбывать сразу!

— Наконец-то мы увидим этих красноперых гоподрилов! — неуместно радуется Ярка. Это, видимо, становится неотъемлемым свойством всего рыдванова экипажа — веселиться в самом идиотском положении и в самый неподходящий момент. Тем более что в последнее время и то, и другое — практически норма нашей жизни.

Участницы топают к расчищенному и обнесенному плетеной изгородью полю, в углу которого маячит какая-то деревянная постройка. Когда шумная толпа приближается, из этого сарайчика доносится такой звук, словно стая альтаирских крысопираний окружила лайнер первопоселенцев и зашкрябала по нему тысячами иглозубых челюстей. Затем он переходит в душераздирающий визг, напоминающий натужный скрип рыдвановых механизмов и переборок при особенно лихих Басовых маневрах. Даже на приличном удалении от сарая я рефлекторно покрываюсь пупырышками нехорошего предчувствия. Ну, звездный ветер нам в закрылки…