Горбун - Вероника Кузнецова

— Пойду, прогуляюсь, — сказала я.

— Сегодня погуляй, а завтра посади, пожалуйста, салат, лук и редиску. Я от тебя уже не требую вскопать обещанную грядку, но ткнуть в землю семена ты, по-моему, способна.

Упоминать лишний раз про горбуна не хотелось, а то я могла бы ей сказать, что он отработал за меня и своего дядю. Однако помочь Ире надо было, и я согласилась посвятить завтрашнее утро земледелию.

— На всякий случай, ходи осторожно, — посоветовала Ира. — Мало ли что ему может взбрести в голову?

— Ты тоже, — ответила я. — А если вернёшься раньше меня, никому не открывай дверь. Окно тоже держи закрытым.

— Не учи учёного, — самодовольно сказала моя подруга. — И не лезь вперёд батьки в пекло. Кстати, твой Дромадёр вчера оставил для тебя газету. Лежит около телефона.

Я промолчала. Узнать российские новости было неплохо, но, к сожалению, со всеми приятными и неприятными для меня явлениями было связано имя горбуна, даже с таким пустяком, как газета. А Ира выжидательно смотрела на меня с намерением встретить насмешкой любое моё слово. Я не отрицаю, что до сих пор вела себя очень глупо, но и страдала от этого прежде всего я.

— Ну, оставил и оставил, — сказала я. — Удивительно, что он не забыл её принести.

— Дверь не забудь запереть, — сказала Ира напоследок.

Не успела она скрыться, как зазвонил телефон. Этот аппарат вообще всегда звонил невовремя. Оказалось, что Ларс очень интересуется, спокойно ли прошла ночь и где сейчас Ира.

— Она только что ушла, — ответила я.

— Куда? — с неприятной прямотой спросил Ларс.

Вообразите себя на моём месте. Как бы вы объяснили ему, куда ушла его любимая?

— Куда-то по делам, — ответила я. — К вечеру вернётся.

Ларс долго сокрушался по поводу её безрассудства и, по-моему, готов был сейчас же бежать за ней, если бы знал хотя бы приблизительно, где может её встретить.

— Почему я не позвонил раньше?! Вот уж не ожидал, что она уйдёт!

Такая забота бала очень хороша, но не решала наших проблем.

— Я не понимаю, что мы будем делать дальше, — заявила я. — Вы не можете всю жизнь ходить за Ирой по пятам и оберегать её от опасности. Что вы намерены предпринять?

— Как раз над этим сейчас ломает голову полиция, — заметил Ларс. — Я разговаривал с Хансеном и рассказал обо всём, о чём мы раньше умалчивали.

— Ну и как?

— Он задумался и, по-моему, наконец-то стал кое-что понимать. Вода в графине, как мы все и предполагали, оказалась отравлена.

Улик против горбуна и без того было достаточно, и всё же новое подтверждение его вины меня просто убило. Чуткий Ларс, кажется, понял, что разговаривать мне совсем не хочется, и поспешил закончить беседу.

— Чем вы собираетесь заняться, Жанна? — спросил он напоследок. — Может, прислать к вам Нонну?

Меня возмутило, что он так свободно распоряжается временем и планами своей жены, которой, может быть, совсем не хотелось сюда тащиться.

— Спасибо, Ларс, не надо. Мне хочется пойти погулять.

— Жанна, вы тоже, пожалуйста, будьте поосторожнее, — попросил писатель. — Сами знаете, бережёного бог бережёт. Мало ли что бывает. А куда вы собрались?

— Ещё не знаю. Хотела съездить в Копенгаген, но, наверное, схожу в парк.

Почти сразу же позвонил Хансен, повторил, что вода в графине отравлена, что он привезёт графин сегодня к вечеру, похвалил мою сногсшибательную наблюдательность и спросил о моих планах на этот день. Я объяснила, что не буду удаляться от дома более чем на четыре километра и, скорее всего, пойду в парк.

— С кем вы сейчас разговаривали? — как бы между прочим поинтересовался Хансен.

— С господином Якобсеном, — ответила я, понимая, что разочаровываю его, так как он ждёт активных действий со стороны горбуна, а начаться они должны были звонком по телефону.

— Очень умный человек, — отметил полицейский. — Я с ним сегодня разговаривал. Вы, конечно, знаете, о чём. Прав ли он или нет, но его мнение надо принять к сведению. Постарайтесь не ходить по безлюдным местам.

Лучше бы милый Хансен позаботился об Ире, а не обо мне.

— А где госпожа Лау? — спросил он.

Мне понравилось, как солидно прозвучало имя моей подруги.

Я ответила ему примерно то же, что и Ларсу. Хансен не стал расспрашивать подробнее и ещё раз повторил о своём намерении заехать ближе к вечеру.

Мы попрощались, я положила трубку и взяла вчерашнюю газету. Вести с родины, как водится, не вселили в меня оптимизма. Кроме военных событий на территории бывшего СССР, гибели множества людей, голода в одних местах и угрозы голода в других, устрашающего роста преступности, самоубийств, детской и взрослой смертности, гибели на дорогах, стремительного обнищания населения и, как следствие, продолжающегося сокращения рождаемости, были ещё и две огромные статьи по российской экономике. Первая заставила меня заподозрить невероятное, то есть, что за моё недолгое отсутствие в стране произошёл резкий поворот к лучшему и теперь правительство гигантскими шагами уверенно ведёт её к процветанию. Это было неправдоподобно, но очень желанно. Зато вторая статья доказывала, что страна стремительно катится к полному развалу, экономика переживает очередной кризис, грозящий всем нам немыслимыми бедами, правительство беспомощно топчется на месте, а в свободное от беспомощности время строит себе роскошные виллы за границей на государственный счёт. Только такие статьи мне и читать в моём подавленном состоянии! Я совсем было пала духом, но, к счастью, тот же мрачный экономист поместил свои прогнозы. Я их бегло просмотрела, обнаружила заверение, что будущая зима будет голодной и не все смогут её пережить, и почувствовала, как с души моей свалился один из придавивших её камней. Нам столько раз обещали повальную смертность от голода и холода, что эти обещания нас не смущали. Другое дело, если бы нам пообещали сытую и спокойную зиму; вот тогда пришлось бы отказать себе во всём необходимом и закупать любые долгохранящиеся продукты, какие только уцелеют к этому времени в магазинах.

Положив газету на столик, я захватила сумку и бросила последний взгляд в зеркало. Сегодня Ира принарядилась очень тщательно, потому что от впечатления, которое она производила на своего избранника, зависело её будущее, а я предпочла не задумываться о внешности и надела вышитую джинсовую юбку и красивую голубую блузку. Очень милый и достаточно скромный наряд, но даже он не мог меня порадовать.

Горбун позвонил, когда я уже открыла дверь. Он сразу же заявил, что сидит за письменным столом и очень увлёкся работой. Словно меня очень интересовали его занятия или я собиралась навязывать ему своё общество и донимать просьбами. Меня это возмутило с самого начала и послужило плохой приправой к общему отношению к Дружинину.