Братья Стругацкие - Ант Скаландис

При издательстве „Молодая гвардия“ сложилась группа молодых писателей и критиков, которые напрочь отбрасывают всё, что было сделано советскими фантастами прежде, стоят в фарватере современной западной фантастики. Эта группа монополизировала издание литературы и публикации статей в газетах и журналах по проблемам научной фантастики. Парнов и Емцов хвалят Стругацких, Стругацкие — Парнова и Емцова. Нудельман хвалит Громову, Громова — Нудельмана. А все они вместе взятые взахлеб расхваливают Айзека Азимова, Рея Брэдбери, Станислава Лема, монолитно и беспощадно выступают против советских писателей старшего поколения А. Казанцева, В. Немцова и других.

Писательская общественность неоднократно обращала внимание ЦК ВЛКСМ и руководителей издательства „Молодая гвардия“ на неблагополучное положение с изданием литературы по научной фантастике, однако эти сигналы не были приняты во внимание. Более того, руководители „Молодой гвардии“ до последнего времени склонны считать, что с выпуском научно- фантастической литературы у них всё обстоит благополучно.

Учитывая серьёзные недостатки и ошибки в издании литературы по научной фантастике, Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС считал бы целесообразным осуществить следующие мероприятия:

1. Поручить редакции журнала „Коммунист“ опубликовать обстоятельную критическую статью авторитетного автора об ошибочных тенденциях в современной научно-фантастической литературе. Это необходимо, поскольку в двух статьях, опубликованных ранее на страницах „Коммуниста“ (Е. Брандис и В. Дмитревский „Будущее, его провозвестники и лжепророки“, № 2 за 1964 г. и М. Емцов и Е. Парнов „Наука и фантастика“, № 15 за 1965 г.), содержатся путаные оценки современной научно- фантастической литературы, всячески восхваляется творчество братьев Стругацких, что, в известной степени, дезориентировало общественность.

2. Поручить ЦК ВЛКСМ рассмотреть вопрос о работе издательства „Молодая гвардия“ по изданию научно- фантастической литературы и принять меры по укреплению издательства более квалифицированными кадрами.

3. Предложить Комитету по печати при Совете Министров СССР навести надлежащий порядок в издании литературы по научной фантастике как в центре, так и на местах, обратив особое внимание на выпуск произведений западных литераторов.

4. Рекомендовать Союзу писателей СССР обсудить вопрос об ошибочных тенденциях в современной научно-фантастической литературе и принять меры к улучшению работы с литераторами, работающими в этом жанре.

5. На очередном информационном совещании в Отделе пропаганды и агитации ЦК КПСС обратить внимание редакторов газет и журналов, директоров издательств на неправильные тенденции в современной научно-фантастической литературе и на поверхностное обсуждение проблем, связанных с этим жанром, на страницах периодической печати.

Просим согласия.

Зам. зав. Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС А. Яковлев

Инструктор Отдела И. Кириченко

Резолюция: „Согласиться“. П. Демичев, М. Суслов, Ю. Андропов, Б. Пономарев, Д. Устинов».

Уровень — высочайший, не хватает лишь подписи самого Брежнева. Формулировки — жёсткие. Секретность (по идее) — полнейшая. Но… слухами земля полнится. Любопытно, что уже 29 апреля-того же года АН пишет брату:

«Имею печальную привилегию первым сообщить тебе, что битву Казанцев выиграл (в данном контексте не важно, какую битву — очередную, много их было. — А.С.). Ситуация такова. Существует некое закрытое постановление ЦК КПСС о фантастике, где мы осуждаемся, впрочем, без оргвыводов и с дальнейшим разрешением печататься. Подробностей ещё не знаю».

Подробностей они и не узнают ещё много лет, то есть АН так и не успеет познакомиться с этим замечательным текстом вообще, но изменившееся отношение к себе, конечно, почувствуют оба и будут чувствовать его с каждым годом всё сильнее.

А сам по себе 1966 год был тихим, относительно спокойным и литературно успешным. Первый раз они встретятся в начале апреля у мамы в Ленинграде и с невероятной для себя скоростью за две недели начнут и закончат черновик «Второго нашествия». Это получится очень удачная, очень цельная и опять ни на что из предыдущего не похожая вещь. Она будет нравиться самим авторам с самого начала и по сей день, хотя читатели почему-то не сумеют оценить её адекватно. Глубокий второй план и провидческий смысл этой небольшой, весёлой, почти хулиганской на первый взгляд повести станет понятен большинству лишь через много-много лет.

Закончив повесть, АБС запишут на следующий день 16 апреля:

«Не работали. Пьянствовали. Нехорошо это. Плохо».

— Можно такое процитировать в книге? — спросил я у БНа почти в шутку.

— Можно. Цитируйте. «Пусть клевещут», — ответил он, вспомнив один из своих любимых анекдотов, когда иностранцы приезжают на какой-то советский долгострой и поначалу их не хотят пускать, а потом смиряются: «Ладно, пусть клевещут».

АБС свято блюли традицию — выпить по завершении работы, а нехорошо это было в тот раз лишь потому, что предстояла ещё довольно срочная доделка по сценарию «ТББ». Но они всё успели на следующий день. Так и записали в дневнике:

«17 апреля 1966 — Оттачивали образ Киры. Отточили».

Чем ещё славен был 1966-й?

В Москве, на Бережковской набережной, — прибавление в семействе Стругацких: под майские праздники в доме появляется Лель — очень лохматый, очень белый, очень шумный щенок королевского пуделя. И почти королевских кровей — с учётом замечательной родословной брали его в клубе с переплатой за сумасшедшие деньги — 138 рублей! Это был вроде как подарок Маше к окончанию четвёртого класса, хотя она мечтала о добермане или крупной овчарке. Но родителям правильно посоветовали, что пудель — идеальный вариант для ребёнка. Хотелось ей большого пса — пожалуйста! Лель вымахал в крепкого зверя сорока пяти килограммов веса и семидесяти сантиметров в холке. Он со страшной силой тянул поводок и зимой легко мог катить санки с двумя пассажирами. Котировался как служебная собака, при этом никогда никого не кусал, но лаял громко. Подарили-то собачку Маше, но любил он всех, а самой любимой хозяйкой избрал маму, Елену Ильиничну, может быть, потому, что у них дни рождения почти совпадали: у мамы 16 февраля, а у Леля — 15-го. Папу он тоже боготворил. Бывало, ложился рядом и подолгу глядел преданными глазами, а когда папа, то есть АН, уезжал куда-нибудь и начинал собирать чемодан, Лель тут же радостно вспрыгивал на его диван и разваливался там: мол, я, конечно, буду грустить, но нет худа без добра, теперь можно и тут поваляться. Очень любил он ездить на дачу, носиться там по просторам. И на Вернадского ему больше нравилось, чем на старой квартире, тоже было раздолье по сравнению с дворами и маленькими сквериками на Бережковской. Была у Леля дурная привычка — иногда убегать от хозяев, и вот в конце 70-х, уже старенький, он как-то убежал и не вернулся. Печально. Но что поделать: собачий век короче людского. Может быть, так даже легче? А имя королевского пуделя Леля осталось навсегда в повести «Отель „У погибшего альпиниста“». Он там превратился в сенбернара, но нисколько на это обиделся. Ведь он же был настоящей писательской собакой и понимал, что такое сверхзадача.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});