Конец света с вариациями (сборник) - Владимир Аренев

Ничего не происходило. Она не могла здесь оставаться. Надо выйти, узнать, что случилось. Она выбежала из квартиры, как была, без верхней одежды. Подскочила к лифтам. Правый, пассажирский, поднимался. На индикаторе мелькали зеленые цифры: пятый этаж, шестой…

Она была на двенадцатом.

Сюда? Егор? Или…

Седьмой, восьмой…

Или дверь откроется, и она увидит чужого? И направленный на себя ствол?

Девятый, десятый, одиннадцатый…

Может, проедет выше?

Двенадцатый…

Лифт остановился.

Она не отрываясь смотрела на двери лифтной шахты. Секунды, минуты, века… После невыносимо долгой паузы двери начали разъезжаться. Тягуче расходились, микрон за микроном.

Юлия Леонардовна Закревская, журналистка, радиоведущая и писательница, обладательница и номинантка многих литературных и массмедийных премий, стояла, упершись взглядом в двери лифта и подозревала, что они будут открываться всю жизнь.

Всю оставшуюся ей жизнь.

Александр Тюрин

Червивая груша

1

Я работаю в «Pear». Это не просто ведущий производитель интракорпоральных устройств, с каждым проданным устройством он делает и потребителей, и своих сотрудников еще свободнее и счастливее. Я – свободен и счастлив!

Если тебе вдруг показалось, что это не так, то, вообразив яркое небо над головой и девушек с попами как крантики, начинай пританцовывать в ритме «сальсы». Два шага вперед, два назад, энергично работай локтями и потряхивай плечами.

Если ты должен сидеть на стуле, то наклоняйся направо и налево. Живее-живее, пытайся достать пальцами пола, дыши глубже.

Если тебя могут обвинить в повышении расходов на кондиционирование воздуха, то просто вспоминай что-нибудь смешное, как ты, например, выловил на рыбалке дамские трусики.

Если видеокамера, имплантированная тебе в бровь, или интракорпоральный датчик, встроенный в твой палец, замечает у тебя падение темпа работы, то спасайся в сортире – только не забудь послать запрос об удовлетворении малой нужды на сервер учета рабочего времени (СУЧ).

Если емкостный сенсор унитаза фиксирует, сколько ты на самом деле испустил мочи и СУЧ может заподозрить преступную симуляцию малой нужды, то тебе остается последнее.

И это не общение с сотрудниками твоего отдела – их собрали с разных стран мира, они говорят и думают (если это случается) на «деловом английском», из местных здесь только «сертифицированные европейцы». О да, они любят пообщаться во время «кафи-тайм». Но ты, скорее всего, уже не захочешь обсуждать с ними методы похудения при помощи генно-модифицированной дезинтерийной палочки. Или яркий индивидуальный стиль собеседника: «посмотрите на мои аккуратные рожки – это не импланты, а генная терапия по цене нового мерса». Или то, как сгореть на работе ради интересов акционеров. Среди них сам основатель корпорации неживой-немертвый Килл Дейтс, лежащий в анабиозе, однако оставивший нам электронную копию своего мозга – он даже с того света умеет толкать речи насчет «обретения свободы через гаджет Pear» (правда, все фразы похожи одна на другую, как яички с птицефабрики).

Кстати, мы тут занимаемся «атмосферной рекламой». Например, пузырями, сверхживучими благодаря сверхмогучим поверхностно-активным веществам, которые по утрам влетают в окна потребителей, продирающих зенки, неся на своих боках благие известия о скидках на последние интракорпоралы. А еще аэрозольными облаками из нанодисплеев, что по ночам показывают неспящим клиентам жгучую эротику – облачные девушки и воздушные геи попутно сообщают, что радости жизни недостижимы без нейроинтерфейсов нашей фирмы, которые «подарят вам незабываемые сексуальные впечатления даже по дороге на работу».

Мы заняты своим делом всерьез и надолго – сверхурочные не оплачиваются, но поощряются карьерным ростом. Собственно, у нас и не отдел, но, согласно принципу «прибыльности страха», придуманному Киллом Дейтсом (точнее, его электронной копией), отдельная «фирма», обязанная конкурировать с другим таким же отделом, находящимся в Мьянме. В случае проигрыша в конкурентной борьбе – смерть через банкротство и массовое увольнение.

Потому-то руки сотрудников бешено мелькают в воздухе. Создается обманчивое впечатление сумасшедшего дома, однако таков труд в эпоху виртуальных Windows. В последней версии операционной системы «окна» напоминают могильные плиты из гранита. Контактные линзопроекторы, плавающие на наших зрачках, ответственны за столь тяжеловесный дизайн, но именно так имитируется ощущение могущества – типа «ворочаю горы».

Между прочим, согласно концепции «обнуления кадров», созданной верной соратницей Килла Дейтса, его то ли супругой, то ли вдовой Марой Цукершмельц (до перемены пола именовавшейся Марком), никаких наемных работников в «фирме» и нет. Официально мы сами являемся свободными покупателями пузырей и прочих трюков атмосферной рекламы, а наш доход – это разница между их стоимостью и размером увеличения продаж гаджетов «Pear». Хитро? Именно так было и задумано. Иной месяц этой разницы нет и надо становится в очередь за тарелкой благотворительного супа, сваренного международной НПО «Суппи райот» из нанотехнологично переработанных фекалий…

Так о чем я? (Работа в рекламе сделала меня болтливым.) Если никак увильнуть от дела не удается, то остается пойти в испытательный сектор.

Это значит, что тебя задержат минимум на час. Однако ты уже не будешь встречать криками радости засранца, который поймал с бодуна пузырь, обещающий самую большую скидку, и теперь пришел вставить себе в задницу орган (в данном случае интракорпоральный музыкальный инструмент). И не будешь обзванивать тысячу человек, чтобы спросить, довольны ли они мозговым онанизмом, пардон, сексуальными впечатлениями, подаренным нашим нейроинтерфейсом, пока они сидели в сортире. Их блудливые хихиканья, где-то с пятисотого клиента, начинают просто разрывать черепной коробок – ведь динамики смонтированы прямо на твоих височных костях.

Я, как экс-программист, бывший обладатель статуса «творец», всегда мог наведаться в отдел перспективных технологий нашей корпорации, как известно, ведущей по разработке устройств, имплантируемых прямо в тело, и контролирующей почти весь соответствующий сегмент рынка. (Оп, и сбился на рекламу, что поделаешь, условный рефлекс.) Вообще-то я не злоупотребляю, но сегодня других вариантов не имелось: готов был уже сигануть в окно. Ну да, выброситься с 100-го этажа невозможно, все запаковано, но расколоть башку о металлостекло – вполне. Оно крепкое, в прошлом году уволенный сотрудник стрелял с той стороны из автомата калибра 7,67 – не пробил. Зато удачно застрелился сам. Ах, как нас потом таскали по высокооплачиваемым психологам, похожим на вышколенных сторожевых псов; они всматривались в наши бздливые глаза, внюхивались в наш трусливый пот – не сторонники ли мы проклятого равенства, не готовим ли преступление против святого рыночного принципа, согласно которому побеждает и разрывает добычу самый сильный.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});