Конец света с вариациями (сборник) - Владимир Аренев

Спать не хотелось абсолютно. Сегодня, вернее уже вчера, отоспался в Балтийской банке. А раз так, не стоит терять время. Первой фазой предстоящего дела можно заняться сейчас. Обдумать еще раз все вводные, прикинуть первые шаги.

Он тихонько встал, прошел на кухню, не одеваясь. Все двери, проходя, плотно притворял. Вспомнил, что за куревом так и не дошел, достал из шкафчика заначку. Портсигар был самодельный, но добротно сработанный – из нержавейки, на крышке отчеканен портрет улыбающегося Гагарина. Памятный сувенир из прежней жизни, один из немногих, у него сохранившихся.

Внутри лежали шесть сигарет. Тоже старых, пожелтевших. Четыре года лежат… Понюхал, ощутил табачный запах… Не совсем выдохлись, сойдут. Хватит, чтобы поломать голову, и еще останется. Курил он мало.

Включил кофеварку, уселся за стол – туда же, где сидел совсем недавно.

Лучше бы он этого не делал… Наверное, по кухне болтались какие-то незримые флюиды, или эманации, или еще какая-то хрень, не признаваемая наукой физикой. Короче, отголоски их недавнего спора.

И спор продолжился. Теперь безмолвный, звучащий исключительно в голове Егора. Задним числом он находил разящие аргументы и неопровержимые доводы, сразу не пришедшие на ум, выстраивал из них прочнейшие логические конструкции. Но сам понимал: не убедил бы. Ни в чем. Потому что порой в голове звучал другой голос, женский, опровергавший неопровержимое и вдребезги разносящий самые прочные постулаты.

Он слишком хорошо ее знал. И мог весьма правдоподобно вести мысленный разговор за двоих.

Закончился виртуальный спор точно так же, как и реальный. Не виртуальным сексом, разумеется. Каждый спорщик остался при своем мнении. Невозможно переубедить человека умного, информированного, логично мыслящего, – однако смотрящего на вещи под другим углом. Имеющего тот же набор базовых ценностей, но оценивающего их важность с другими приоритетами. Невозможно… У него, по крайней мере, не получалось.

Он мог ее убить, но не убедить.

Ведь трещина между ними пролегла не на той, старой кухне…

Кухонные споры – ерунда, сотрясение воздуха. Трещина куда глубже и шире. Она ведь во многом ответственна за появление того мира, в котором живет Егор и который он ненавидит. Она не принимала новые избирательные законы, и другие, загнавшие людей в банки. И не огораживала, не затыкала входы и выходы блокпостами. Не подавляла – жестко, пулеметами – бунт в ЗКП-7.

Но она готовила почву. Готовила умы. Готовила людей – тех, кто это делал, и тех, кто не вмешался.

«Дельфины» и «анчоусы» – это ведь она придумала. Уж и забылось, словно всегда эти слова-ярлыки на слуху были, словно народ их породил. А это она. Придумала, произнесла в эфире. И произносила снова и снова. Два раза в неделю. В двадцать тридцать и семнадцать ноль-ноль. Мелочь, конечно… Но значимая. Человек человеку друг, товарищ и брат, внушали всем когда-то. У многих застряло в мозгах… А она вышибала. Человек человеку – но не анчоусу же, правильно?

Неожиданно в голове зазвучал третий голос. Дожил… Так вот ты какая, шизофрения…

Пока он тут плел логические кружева, делающие Юлию Закревскую ответственной за все беды мира, слово взял Крестоносец: сделай шаг в сторону, и пусть случится все, что должно, и она получит то, за что боролась. Крестоносец был молод, появился на свет после того, как Егор расстался с Юлей. И ни малейших чувств к ней не испытывал.

Заткнись, сука!!! – мысленно рявкнул на него Егор.

Альтер эго куда-то забилось и притихло.

Значит так… Все ее анчоусы и дельфины – слова. И все остальное, что она делает, – слова. Против слова борются словом. Только им. Точка. Обсуждению не подлежит. Выходите в эфир, пишите книги, выставляйте против ее правды свою. Убеждайте ее, Егор не сумел, но есть же другие, не чета ему, самоучке, университетов не кончавшему. Убеждайте читателей и слушателей Юли. А тот, кто сунулся с эту словесную борьбу со снайперской винтовкой, тот сам себя поставил вне всех правил. И долго не проживет.

Все разложилось по полочкам. И он пошел спать. Поздно уже планы составлять, утро вечера мудренее.

Да и сигареты подвели… Раз затянулся и отложил.

12. Близка аллигатора хищная пасть, спасайся, несчастный, ты можешь пропасть

Проничев ничему не поверил… Поначалу. Но Кружилин выкладывал аргумент за аргументом, один к одному, как кирпичи в стену. Двумя последними кирпичиками стали пистолет киллера и фотография в парадной форме.

Конструкция получилась основательная. Проничев это признал, но тут же попытался разрушить:

– Нестыковка у тебя торчит… Аллигатор в супермаркете – каким он тут боком?

– А вот он единственная случайность во всей истории. Прикинь – ты сука в больших погонах, сидишь высоко, сам мараться не будешь. Надо срочно гасить три источника информации. Очень срочно, чтобы информация не пошла дальше. Ты профи и понимаешь – чем быстрее акцию готовят, тем меньше у нее шансов на успех. И опять-таки, ты сам с киллерами не контактируешь, и пока еще все шестеренки, все звенья цепочки сработают… Короче, ты ломаешь голову, а тут в сводке – сбрендивший аллигатор. А ты до того момента просто забыл, что у тебя под рукой кайманы-киллеры. Не вспомнил, иначе привык работать. Инерция мышления. Возможен такой вариант?

– Возможен… А по радио говорили, что возможен дождь. Да только не пошел… Проверить надо.

– Можешь проверить. Отправляйся сейчас домой. Если позвонишь мне из квартиры, живой и невредимый, – вся моя версия бред сивой кобылы.

– Х-хе… Давай, пожалуй, как-то иначе проверим.

Помолчали, подумали…

– Сглупил я там, на охоте… – признал Проничев. – Надо было всей толпой на макаку наваливаться, и каждый шаг, каждое слово снимать, хоть на мобилу… А раз уж только втроем там были…

– Подожди, подожди… – поднял руку Кружилин. – Хозяин участка… Мы трое и он… Больше никто бандерлога услышать не мог.

– Его ж запаковали… в смысле, хозяина…

– Что ему по закону пришьют? Проникновение в зону спецоперации, так? Три часа в отделении, штраф, – и домой с песнями. Но если я прав, то…

– Поехали в Тярлево, – решительно перебил майор. – И если он сидит дома и чай пьет, – бензин за твой счет. И водка, что я дома выпью. Потому что после твоих рассказов без стакана не уснуть. Едем прямо сейчас, вон как раз мою таратайку с подъемника спускают.

– На твоей нельзя, оставим тут.

– Чего ради?

– Я у тебя про «Русский дом» один лишь раз спросил. В машине, у перекрестка. Сучонок Спицын знал про этот вопрос.

Майор помрачнел.

«Скаут» Кружилина отпадал по тем же причинам.

– И как же мы? – спросил Проничев. – Поездом? Я угоном заниматься не буду.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});