Диалоги - Диас Назихович Валеев

насолил! Отец называется!..

Звонок в дверь. Появляются  А к л и м а  и  А р и н а, очень красивая девушка небольшого роста.

А к л и м а. Это к тебе. Кнопка.

А р и н а. Я не кнопка!

А к л и м а. Ну, не кнопка, — значит, звонок…

А р и н а. Я не звонок!..

А к л и м а. Ух ты, маленькая — и такая настырная!..

А р и н а. Мы оба с Амиром маленькие.

А м и р (сидит за столом, ест). Я не маленький!..

А р и н а. Я просто хотела сказать: маленькое к маленькому больше подходит.

А м и р (взорвавшись, ударяя ложкой по столу). Я не маленький!..

А р и н а (после паузы, Аклиме). Я одного автора читала. Фамилии не помню. Так у него в книге средние женились на средних, толстые на тонких, а длинные только на маленьких. Это чтобы гармония была. А по-моему, неправильно. По-моему, и души, и рост должны соответствовать. Я даже хотела этому автору написать, а потом узнала, что он жил четыре века назад. А может, три. По-моему, про гармонию у него неправильно…

А к л и м а. Да, гармоны. Гармонист нужен в жизни… хороший.

А р и н а. Вы — мама Амира. Я именно такой вас и представляла. (Амиру.) А где твой папа? Я хочу с ним познакомиться.

А м и р. Папа… Тебе еще папу надо!

А к л и м а. Не груби. К тебе пришли в гости. (Уходит.)

А м и р. Чего ты явилась?

А р и н а. А что тут такого?.. Что же мне делать, если… если я тебя вдруг безумно полюбила!..

А м и р (прерывая). У человека… (Рассудительно.) У человека, посвятившего себя большой цели, нет времени на любовь.

А р и н а. Я же тебя за это… за это как раз и люблю. Что к себе не подпускаешь! Другие сразу намеки разные делают, на ноги нехорошо смотрят. (Пауза.) Но я же… Я ведь уже физически сформировавшаяся! Во мне импульсы, токи всякие бродят. Я не могу наедине с этими токами… оставаться все время…

А м и р. А что, во мне они не бродят? (Встает из-за стола.) Но я себя укрощаю!.. Сколько замыслов погибло из-за женщин!.. Сколько великих людей они погубили!.. Вот Эльза…

А р и н а. Она тебя любит?

А м и р. У нас чисто товарищеские отношения! Не все такие сформировавшиеся, как ты!

А р и н а. Но я же… Смотри, какая я красивая…

А м и р. Лучше бы ты была уродом! Эльза вдохновляет меня, а ты… Отвлекаешь… на разную ерунду!..

А р и н а. Она сухарь — твоя Эльза!

Входит  М и г р и, стоит, смотрит на них.

Здравствуйте. Я… я — товарищ Амира. (Амиру.) Это папина мама или мамина мама?

М и г р и. Никто… Никто меры не знает. В еде, в питье, в смехе, в хитрости — во всем мера… Все, что сверх меры… Мера нужна. Мера…

А р и н а. Чего это она такая? Старая, да?

А м и р. Откуда я знаю? Никто не знает. Всегда накаркает, а потом неприятности. (Взглянув на часы.) Ладно, пошли. Пятнадцать минут на любовь я могу выделить.

Уходят. Исчезает и Мигри. Появляется  А к л и м а. Подходит к зеркалу, долго смотрит на себя, поглаживая рукой живот. В дверях — очень высокий и очень худой мужчина — это  Х а б у ш.

Х а б у ш. Мое почтение, Аклима Ярулловна. Дверь открыта, я уж без стука. А Магфур Хузеич дома? (Пауза.) Магфур Хузеич!..

А к л и м а. Нету Магфура Хузеича.

Х а б у ш. Жарко. Упарился. Пива выпил. Нету, значит, Магфура Хузеича?

А к л и м а. Тебе кто, он нужен или я?

Х а б у ш. Дорогая моя, обожаемая. Пока мы одни… (Пытается обнять.)

А к л и м а (отталкивая Хабуша). Тебе бы только лизаться!..

Х а б у ш. Конечно, я золотарь… ассенизатор, так сказать… человек исчезающей профессии. Всю жизнь от меня отворачивались женщины. И вы… Вы тоже меня постоянно отталкиваете.

А к л и м а. Жалеешь тут всяких прохвостов, а потом… потом в положении оказываешься!

Х а б у ш. В положении? В каком положении?.. О, как я несчастлив!.. Но как я буду теперь смотреть в глаза Магфуру Хузеичу?

А к л и м а. Пожалела тебя, дура непутевая!.. Пожалела, что так и умрешь, не узнав счастья… (Плачет.) На кой шут жалеть тебя надо было! Магфуру сказала, так он, дурачок, обрадовался…

Х а б у ш (отступив, с внезапным металлом в голосе). Магфур Хузеич — не дурачок! Это — самородок, мыслитель, Аклима Ярулловна! А то, что он рабочий человек, обыкновенный электрик, а не штатный философ, — это все ничего не значит.

А к л и м а. Был бы мыслитель…

Х а б у ш. Спиноза всю жизнь шлифовал стекла! Для очков. Это сейчас он — Спиноза!.. А тогда был так… шантрапа… Магфур Хузеич, можно сказать, современный Сократ. И даже почище! Конечно, иногда… своими поступками… он… роняет себя…

А к л и м а. Был бы умный человек, так не допустил бы в свой дом такую пакостную рожу! О, блудливые глаза твои!

Х а б у ш. Да-да. Я очень страдаю. Я теперь часто плачу, Аклима Ярулловна. Я предал своего учителя. Если бы вы только знали, как я страдаю из-за того, что вошел в грех! Если бы кто-нибудь измерил страдания человека, предающего самое драгоценное в своей жизни, но не имеющего сил не предавать!.. Я чистосердечно признаюсь, совершенно чистосердечно… (Падает на колени.) Я так себя казню, так казню за то, что потерял с вами… невинность.

А к л и м а. Ну, встань, встань. Штаны все измажешь!.. Глаза бы мои на тебя не смотрели… (Пауза.) Ну, поцелуй, поцелуй. (Пауза.) Если бы мы были помоложе лет на двадцати пять…

Х а б у ш. На тридцать… На тридцать, Аклима Ярулловна!..

А к л и м а. Я бы бросила своего дурака, своего помешанного…

Х а б у ш (вырвавшись из ее объятий, рассерженно и принципиально). Ради любви я готов на все, но этих слов, этих слов, Аклима Ярулловна!.. Магфур Хузеич — мой учитель, Аклима Ярулловна, и ваш муж… Да, ваш муж… И я убежден досконально… (Взглянув на дверь.) Магфур Хузеич?

Входит  М а г ф у р.