Обречены на подвиг. Книга первая - Валерий Григорьев

– И что, на такой технике летают такие мальчишки?

– Это кажется, что мальчишки! Технику сюда пригнали лучшие асы округа! – сделал комплимент мне и всем участникам показа командующий.

Я почувствовал на себе уважительные взгляды и члена Политбюро, и его окружения. Мой покрасневший то ли от холода, то ли от двухсуточного пьянства нос самопроизвольно стал задираться.

Командующий повел всю толпу, как козел на бойню, дальше. Самолет Валеры Александрова он оставил без внимания, бросив на ходу:

– Это тот же самый МиГ-двадцать пять, про который я вам рассказывал!

Через двадцать минут подошла вторая «генеральская» группа экскурсантов. В ней было человек двадцать окружных генералов. В этой массе я наметанным взглядом приметил и Командующего ВВС округа. Стараясь скрыться за широкие генеральские спины и не попасть ему на глаза, я начал рассказывать про МиГ. Но генерал меня словно и не заметил. Я с трудом узнал в этом понуром человеке того летчика, который покорил меня полтора года назад своим летным мастерством. Мрачное, землистого цвета лицо говорило, что он уже не жилец на этом свете. Мне показалось, что мой рассказ о МиГ-25 пролетал мимо его ушей. Наверное, так оно и было. Немного позже я узнал, что у него последняя стадия цирроза печени, и он обречен.

После короткого рассказа вся генеральская братия облепила самолет. Стараясь держаться подальше от командующего ВВС, я сопровождал небольшую группку наиболее любопытных военачальников. «Пехота» крайне интересовалась техникой и задавала массу вопросов, которые иногда меня ставили в тупик и говорили о вопиющем авиационном невежестве нашего генералитета. Не слушая друг друга, каждый второй спросил, заглянув в кабину самолета:

– А где переключатель скоростей?

И когда узнавали, что такого нет в природе, не могли понять, как можно двигаться без столь необходимой, на их взгляд, опции.

А такой вопрос не задавал только ленивый:

– Почему на резине отсутствует протектор? Почему «лысая» резина?

Я как можно понятнее пытался объяснить, что высокая проходимость на земле – не совсем обязательное качество для самолета, а в воздухе тем паче.

Почти все интересовались, на таком ли самолете улетел в Японию Беленко. Многие, не веря, что летчик совершил это преднамеренно, наивно предполагали, что он заблудился. По всему получалось, что КГБ держит обстоятельства угона в тайне даже от нашего генералитета. Я, зная, что комментарии такого пикантного происшествия могут мне выйти боком, прикидывался ничего не знающим дурачком и, как мог, уводил собеседников от этой темы.

Очень меня развеселил вопрос немолодого генерала, который, тщательно осмотрев трубку ПВД (приемника воздушного давления), которая выступала никелированным «копьем» из носовой части самолета, спросил:

– Скажи капитан, почему на пушке такой маленький калибр?

Один из генералов, заметив редкие капли керосина под фюзеляжем, поинтересовался:

– А что это капает?

– Авиационное топливо, керосин.

– И сколько стоит литр керосина?

– Тридцать пять копеек.

– Это что, в три с половиной раза дороже, чем бензин? А почему он такой дорогой?

– Это специальный, очень чистый и термостойкий керосин, температура его кипения сто девяносто градусов, позволяет летать на скорости почти в три раза выше скорости звука.

– Да ты что! А на обычном керосине нельзя, что ли?

– Нельзя, товарищ генерал, он может закипеть в топливном баке.

– Понятно! Никогда бы не подумал, что все так сложно. А все-таки, откуда он капает?

– Из системы дренажа.

– А для чего она?

– При температурном расширении топлива, при «поддавливании» топливных баков, например при запуске двигателей на земле, излишки топлива выбрасываются в атмосферу.

– И много выливается?

– Да литра два, наверное, будет, – наобум сказал я.

– А сколько запусков за летную смену?

– В среднем шестьдесят.

– Сто двадцать литров! А сколько летных смен в году?

– От ста до ста пятидесяти.

– От двенадцати до восемнадцати тысяч литров такого дорогого топлива просто так выбрасываете на землю! Это же колхозному трактору на целый сезон хватит! – моментально подсчитал и с укоризной подвел итог высокий воинский начальник с государственным мышлением.

– Ведь это же расточительство!

– Если бы вы знали, товарищ генерал, сколько я этого топлива слил! Его бы не то, что колхозному трактору, всему сельскому хозяйству Советского Союза хватило на сезон работы! – грустно подумал я.

Другой генерал, в возрасте рубежа старческого маразма, глядя на мою молодую и, по всей видимости, несерьезную физиономию, все допытывался, как попал сюда этот самолет. Он никак не мог поверить, что на нем прилетел такой юнец, как я. То ли шутя, то ли серьезно, он задавал такие нестандартные вопросы:

– Неужели его сюда не притащили на буксире? Скажи, а точно, что ты сам прилетел? А сколько вам лет, молодой человек? И что, по дороге ты не заблудился? А какой у тебя класс?..

Узнав, что я уже военный летчик первого класса и в звании капитана, пехотный генерал искренне восхищался и моей молодостью, и выбранной профессией, и самолетом, на котором я умею летать. Судя по всему, он с утра хлебнул «для сугрева», немного не рассчитав на свой вес, что и сказалось на его поведении. Он возбужденно хлопал меня по плечу, пытался ущипнуть за щеку, как бы удостовериться, что я действительно живой человек, а не сказочный герой из какого-либо фантастического мира. Наконец, другому генералу это надоело. Он взял своего товарища под руку и сказал:

– Михалыч! Ну что ты пристал к молодому человеку? Пошли лучше хлебнем моего фирменного коньяка! Можем и капитана угостить! – вопросительно посмотрел он на меня. Возможность отхлебнуть коньяка после жутких шести часов, проведенных на свежем воздухе, подействовала на меня, как вид шприца на наркомана в период ломки. Не находя сил противостоять соблазну, я выдавил из себя:

– Согласен!

Генерал тут же затащил меня подальше от посторонних глаз, и из нагрудного кармана появилась плоская фляжка из нержавейки. Протянул ее мне:

– Начинай!

– Только после вас, товарищ генерал! – помня, с кем я «соображаю на троих», скромно и как можно уважительнее возразил я.

– Ну, как хочешь!

Генералы сделали по два смачных глотка, и фляжка очутилась в моих руках. Хорошо выдержанный коньяк отменно вошел в мой организм. Тепло, накопленное южным виноградом и десятикратно увеличенное перегонкой и дубовыми бочками, приятно расползлось от груди по всему телу, наполняя его энергией и радостью жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});