Странный мир - Сергей Калашников

По бескрайней степи катится двухколесная тележка. Называть ее арбой почему-то не хочется – колеса диаметром всего в полметра на мягких резиновых шинах и деревянных дисках не торчат по бокам, а расположены под компактным легким кузовом. Идут беззвучно и не вязнут в грунте. Тянут тележку два гуанако. В их движениях не чувствуется напряжения – поклажа не тяжела.

На передке сидят лицами в разные стороны две девчушки-поскакушки. Тамилка и Каринка. Крошечные эфемерные создания всем своим видом с несокрушимой силой подтверждают утверждение о том, что маленькая собачка – до старости щенок. Никто не скажет, что это почтенные матроны, которым по тридцать лет, и что каждая из них – мать троих детей. Обе рожали по оптимальному графику в восемнадцать, двадцать и двадцать два. А потом врач сказал: «Стоп, по вашим конституциям и этого за глаза». А что велел доктор, то все и делают.

И вот детишки подросли, мамы им каждый день не нужны, тем более что все отправляются в школу на зиму. И вот тут в подругах проснулись гены их общей бабушки – Виктории, которую до сих пор нередко называют Викулькой, хоть ей и за шестьдесят, но шустрятина она все еще та. Собраться в разведку умеет каждый, а баржа с семенным зерном и печными вьюшками, колосниками и заслонками идет на Волгу. Никаких препятствий для реализации детской мечты о неведомых землях и встречах с новыми местами.

И вот сидят девчата в тележке, одна лицом вперед, вторая – назад, поглядывают, прислушиваются. Дело к вечеру.

– Смотри-ка ты, а степь совсем изменилась. Только что была сухая, потрескавшаяся, а теперь травка бодрая, кустики изредка встречаются, – это Тамилка, что смотрит вперед и держит вожжи.

– Поведение животных тоже изменилось, – соглашается Каринка. – Держатся поодаль, а справа сзади даже разбегаются слегка, вроде как уходят с пути кого-то невидимого.

– Справа для тебя или для меня?

– Для тележки, не озирайся, это наблюдать нужно, одним взглядом не ухватишь.

– Полагаешь, кто-то скрадывает нас? – В голосе Тамилки нет испуга. – Феоктист пару раз поворачивал голову в ту сторону, и уши вострил. – Это она про гуанако. – Только реакция у него не как на хищника.

Общению с этими маленькими верблюдо-осликами девчата учились еще в детском саду, знаки их поведения читают уверенно. Жаль, конечно, но эти упряжные – не те, с которыми они сами выросли. Век животных не настолько велик. Но эти «коняшки» тоже прошли выучку и дело свое знают крепко. Гуанако – не самые сообразительные твари, но зато предсказуемые и осторожные. Реагировать на любого хищника их тренируют так, что в места, где рядом с людьми прижились собаки, их просто не приводят – бесполезно даже пытаться, не пойдут. Хорьков они, конечно, игнорируют, а вот даже от котов убегают. Да никому в голову и не приходит мысль «подружиться» с местными камышовым или каракалом.

Тележка останавливается, и путницы начинают готовиться к ночлегу. «Лошадки» выпряжены, напоены из привезенной с собой емкости. Не обильно. Литра по два. И – пастись. Без привязи. Но не просто так. На спинах пристроены легкие седла с кобурами, где есть кое-что на случай внезапного бегства.

Топлива здесь тоже нет, так что ужин готовится на спиртовке. Сама тележка установлена на опорах, чтобы не опрокинулась, а ее дышло извлечено из крепления и повернуто вертикально – антенна. Короткое сообщение по рации передается в диспетчерскую. Координаты, обстановка, подозрение на то, что за ними наблюдают, – все рассказали. Сумерки сгущаются. Ночью будет не очень темно. Облаков нет, луна видна на востоке.

– Наши сопровождающие теперь с юга, – замечает Каринка. – Нагнали, выходит, и остановились. Кажется, приближаются, вон, видишь, антилопа отошла в сторону.

– Пожалуй, – соглашается ее спутница. – Ну что, переодеваемся ко сну и баиньки?

Разведчицы укрываются за тележкой от неведомого наблюдателя и снимают дневную одежду – брюки, блузы. В середине октября днем тепло, а вот по ночам уже бодренько. Поэтому поверх добротного байкового белья надеваются толсто связанные длинные штаны и свитеры. Поверх – старинные бронежилеты из экипировки моторизованных стрелков. Крошечным женщинам до колен они, конечно, не достают, но немного. Все запахнуто, залипучено, подогнано. Камуфляжки, каски с пятнистым тряпичным чехлом, ботинки на высокой шнуровке. Последние проблески угасающего дня уходят на макияж – светлеющие пятна смуглых лиц покрываются темными полосками «ночного крема». Белки глаз и зубы – это все, что может их выдать. Разгрузки с обоймами, гранатами и пистолетом. Нож на икре, за пазухой и в рукаве. Самозарядки. Патрон в стволе.

Тихонько присели, потом прилегли. Для наблюдателя они просто остаются за повозкой, а на самом деле – уже в сорока метрах северо-восточней в траве средней высоты. Самих их она прикрывает, но смотреть не мешает. Пасущиеся гуанако на хозяек внимания не обращают, а вот в сторону подкрадывающегося неизвестного поглядывают. И не тревожатся. Точно – не хищник. Тишина. Ночные голоса степи. Насекомые в этот период не особенно надрываются. Птички тоже стараются несильно. На западе рыкнул тур. Простучали копыта небольшого оленя. Тихо. Даже звук срываемой гуанако травы время от времени доносится до ушей напряженно всматривающихся в темноту двух маленьких женщин.

* * *

Наблюдателей они увидели только утром, когда в зыбком полусвете нарождающегося утра три фигуры поднялись из травы в пятнадцати-двадцати метрах от повозки. Неизвестные убедились, что людей здесь нет и скрываться им более не от кого. Оглядели окрестности, покосились на пасущихся животных и принялись рассматривать экипаж и его содержимое. Переговаривались, но негромкие голоса мужчин не позволяли расслышать, о чем идет речь.

– Па, возьмем что-нибудь, показать старшому?

– Подумай, сынок. Ты ведь все видишь своими глазами.

– Два копья и два самострела. Эти люди ушли без оружия.

– Или?

– У них есть оружие лучше этого, – соображает юноша. – А ведь такие наконечники и спусковой механизм и тетива в три нитки через колесики! Это изготовлено искусным мастером. У нас таких нет. Они издалека.

– Наконец-то мозги заработали, – улыбается отец. – Смотри внимательней и думай вслух.

– Одежда висит так, чтобы нам под повозкой было не видно, что за ней происходит. Отличная ткань. Размер маленький. Это мальчишки. Очень хитрые. Точно. Они остановились сразу, как мы начали за ними следить. А как они узнали?

– Это и мне непонятно. Важно то, что им не нравится, что за ними подглядывают.

– Никому не нравится, – соглашается сын. – Ой, а куда они подевались?

– Непонятно. Следов мы не видим, только то, что натоптали эти маленькие лошадки. Значит, наши подопечные исчезли бесследно, – кажется, отец подтрунивает над отпрыском.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});