Наследница солёной воды - Кэссиди Кларк

сглотнула.

— Отлично. Хотя бы позволь мне сходить к нему.

— Я не уверена, что ты понимаешь это, Солейл, но ты не в том положении, чтобы предъявлять требования…

— Это не требование.

Весь жар покинул её, оставив её холодной. Оставив её уставшей.

— Я прошу. Пожалуйста, позволь мне увидеть его. Он болен — позволь мне убедиться, что с ним всё в порядке.

Джерихо смягчилась, пусть и ненамного, и посмотрела на Адриату.

— Это не повредит, мама.

— Это, безусловно, может, — не согласился Каллиас, но тут же поймал на себе пронзительный взгляд Адриаты.

— Ты можешь идти, — сказала она. — Но за дверью будет стоять охранник. И если возникнет хотя бы намёк на неприятности, мы без колебаний сделаем то, что должны.

Сделаем то, что должны. Сорен не нужно было быть провидицей, чтобы прочесть это будущее.

Она отвесила жёсткий, насмешливый поклон.

— Как прикажете, Ваше Величество.

Никсианский акцент на полной, оскорбительной, гордой демонстрации. Если бы была её воля, он никогда больше бы не пропал из её голоса.

Адриата не усмехнулась, не закричала, не забрала назад своё согласие на условия Сорен. Но она по-настоящему вздрогнула, и почему-то это было ещё хуже.

Путь до камеры Элиаса был самым длинным из тех, что Сорен когда-либо совершала. Каждый шаг вниз по тесной, тёмной, изогнутой лестнице превращался в сотни шагов. Эхо отражалось от каждого уголка и щели, окружая Сорен призраками всех никсианцев, чьи ботинки касались этой лестницы всего один раз. Чьи шаги отдавались эхом только в одном направлении. Которые, вероятно, всё ещё гнили здесь, внизу, или, возможно, были пищей для некроманта, произнося слова своего хозяина безъязыкими ртами.

Дрожь пробежала по её шее, ощущение было такое, словно холодный палец провёл ногтем по её веснушчатой коже. Она пожала плечами. Она была кем угодно, но она не была и никогда не будет трусихой. И сегодня был не тот день, когда она собиралась сломать эту черту.

Элиас нуждался в ней. Нуждался в её силе, нуждался в её безжалостности, нуждался в её никсианстве.

Солейл Атлас не смогла его спасти. Она уже пыталась и потерпела неудачу. Теперь настала очередь Сорен. И она не сбежит из-за призрачных пальцев и воспоминаний о трупе, носящем голос её боевого товарища. Она не станет съёживаться от призраков своего народа.

Это была её вина, что они мертвы. Они заслуживали лучшего, чем принцессу, которая убегала. Они заслуживали принцессу, которая спасла бы их, или хотя бы одного из них.

Шаги Элиаса не присоединятся к вечному хору на этой лестнице. Нет, если она могла помочь.

Когда Симус остановился у подножия лестницы, предоставив ей на удивление много уединения, необычного для любопытного, раздражающего охранника, она сама рискнула войти в подземелье и пожелала, чтобы не было такого сильного страха, пытающегося вырвать её сердце из груди к ногам.

Горячий, влажный воздух окутал её, вытягивая пот из пор, как в сауне, мгновенно становясь липким и неприятным. Каждый вдох отдавал солёной водой и кровью, ржаво-тёмные пятна на некоторых стенах были ужасным напоминанием о том, какими безжалостными могут быть атласцы, когда им этого захочется. Путь через подземелья представлял собой деревянную конструкцию, похожую на мост, и он был мокрым, как будто находился под водой и только что поднялся на поверхность. Полы в камерах были такими же, залиты морской водой, мёртвыми мерцающими рыбками и кучами песка, и когда она, наконец, добралась до единственной занятой камеры…

Каждая её частичка, которая почти стала Атласом, которая почти забыла, что её кости были выкованы из железа, а вены бежали по её телу своими уникальными путями созвездий, вспыхнула пламенем.

Они заковали его в цепи.

Он стоял на коленях на илистом полу своей камеры, на его запястьях были наручники, цепи приковали его к полу, так что он не мог стоять. С него сняли рубашку и оставили только тёмные тренировочные штаны. Укус гадюки был на виду.

Желчь обожгла заднюю стенку её горла, и она зажала рот рукой, чтобы не издать звук, который он никогда не позволил бы ей загладить.

Боги, укус выглядел намного хуже, чем в последний раз, когда она его видела. Его кожа была испорчена и сгнила, мёртвая плоть была рыхлой и неправильной, чернота в центре раны, которая предполагала, что он солгал о том, насколько плохо становилось. Но хуже всего было то, что он совершенно промок и дрожал, лихорадочный жар заливал его щёки, мышцы были плотно сжаты, чтобы не дать ознобу заставить его дрожать. Его взгляд был прикован к полу, и она знала этот взгляд, стиснутые зубы и морщинку между бровями; ему было больно, и он отчаянно пытался не показывать этого.

— Элиас, — сказала она, и его взгляд перескочил с пола на неё.

— С тобой всё в порядке?

Это было первое, чёрт возьми, что он спросил. Он был тем, кто был в цепях, тем, кому Мортем дышала в затылок, и всё же он смотрел на неё так, как будто это она была в опасности.

Сорен опустилась на колени на влажный пол, вода скрыла её колени. Она потянулась, чтобы ухватиться за прутья, и Элиас повторил её движение. Цепи едва позволяли ему дотянуться так далеко, и он поморщился от усилий, которые потребовались, чтобы потянуть их, но всё равно сделал это. Она накрыла его руки своими и прижалась губами к костяшкам его пальцев, этот огонь распространялся, пожирая Солейл во второй раз, дикое и неистовое существо, которому не было названия, кроме её никсианского.

Она собиралась убить всех, кто решил поместить его сюда.

— Я в порядке, осел, — пробормотала она в его руки, сжимая их так сильно, как только могла. — Но ты нет.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, умница. У меня всё замечательно.

— Нет, — слово вышло прерывистым. — Элиас, не играй со мной сейчас. Насколько всё плохо?

Взгляд Элиаса смягчился, и это сказало ей всё, что ей нужно было знать.

— Плохо.

Он прислонился лбом к решетке, ссутулившись, как будто признание отняло у него последние силы.

— Какое-то время всё было плохо, но я думал… я надеялся…

— Значит, всё это время ты пытался заставить меня уйти…

— Теперь это не имеет значения, — прохрипел он. — Полагаю, у тебя есть план?

Она подмигнула ему. Он подмигнул в ответ.

— План тот же самый, — сказала она. — Или, по крайней мере, это старый план. Я вытащу тебя, я доставлю тебя в Арбориус…

Элиас крепко зажмурил глаза.

— Сорен.

— Нет, ты послушай, — перебила она, в отчаянии прижимая запал под сердце, разгоняя