Танцующие на каблуках - Юлия Фёдоровна Ивлиева

торгуют одной маркой Плизир, она американская, реже Хайхилс, еще есть маленькие производства под заказ. Заказывают через интернет. Очень редко есть в магазинах в наличие. В общем, Земская и Демидова заказывали в разных магазинах, с балериной не знаю, но извращенец-продавец пролетает.

Ромика слушали внимательно. Он вещал с самым серьезным видом, помахивал тонким фломастером между пальцев, явно нашел что-то важное.

– Потом мне в глаза кинулась интересная штука. В фотографиях из телефона Земской есть список анализов и лекарств. Ну, МРТ позвоночника, кальций, витамины Д и Б, еще что-то. Вот, смотрите, – Ромик продемонстрировал фотографию. Листок пошел по рукам. – Видите, там заляпано чем-то. Та бумажка, что она сфотографировала, намокла и чернила расплылись. Сильно расплылись.

– Записи чернильной ручкой сделаны? – догадался Лекс.

– Ага, самой настоящей, с пером! – обрадовался Ромик. – Если фото повертеть и внимательно посмотреть, то вроде как даже желобок, продавленный пером, видно. Но это не точно и это я потом разглядел.

Егерь принялся вертеть фото под разными углами. Хмурился, поджимал губы.

– А потом Алексей привез медицинскую карту Фаины Кабировой. И там есть похожий список анализов и лекарств. Тоже с позвоночником связано и с невралгией. И надпись сделана чернильной ручкой. Я послюнявил…

– Это улика, вообще-то, – гавкнул Егерь.

– Ну, формально нет, Алексей бумажки из квартиры свистнул… взял на время уже после обыска. Как улики я их только потом оформил. В общем, отдал я их графологу, эксперту. Тот дал заключение, что это ручка Паркер, модель действительно чернильная, перьевая. С Кабировой непонятно, у нее в деле нет ничего почти. В местную больницу я звонил, она там не наблюдалась. На снимках и расшифровках стоит печать коммерческой поликлиники, но там она тоже не наблюдалась у врача, только анализы делала и снимки. А вот дальше интересно. Земская два раза в неделю ходила на иголки и массаж. К некоему Карскому Николаю Уеловичу. В деле есть беседа с ним. Там ничего особенного. Я поговорил с родителями Демидовой. Та же бывшая гимнастка – два перелома, смещение, еще что-то. Лечил ее семейный врач. А как на пилон пошла, так стала посещать остеопата. По мнению отца, мракобеса и мошенника. У нее в мобильнике забит адрес в картах. И это Московская 141. Адрес Карского Николая Уеловича.

Про него я выяснил, что работал он медбратом в анатомичке нашей центральной и потом в процедурном кабинете семнадцатой поликлиники. Поговорил я там с некой бабой Аней, которая лет сорок в поликлинике полы моет. Она говорит, что хороший он был парень, сердобольный, особенно с девушками. И ручка у него была какая-то особенная, отец на выпускной в медколледже подарил, так он только ей писал. Записей двадцатилетней давности, разумеется, не нашлось. Но есть имя, адрес и подозрения.

– Это его папаша Уелом был? – переспросил Егерь.

– Именно, – подтвердил Ромик и сразу продолжил. – А! Еще фото есть. В интернете нашел. Он свой кабинет массажа рекламировал.

Вероника никак не отреагировала на смешное отчество. Девушка явно витала в собственных мыслях. На Ромика не реагировала. Тот хлопнул ладонью по ее столу, она вздрогнула.

– Ау! Ты где? Красота моя? – Ромик тут продолжил свой рассказ. – В общем, связь с двумя жертвами очевидна.

– Его фото надо показать соседкам в Котельничем, – предложил Лекс. Понимая, что ему за этим и ехать, согласился сразу. – Съезжу.

– А к Уеловичу? Поедешь со мной? – Егерь обратился к Лексу. Снисходительно и вальяжно. – Или у тебя лямур полным ходом и другие планы? Могу взять Веронику.

Девушка вынырнула из забытья и вскинула на Лекса умоляющий взгляд. У нее! У нее были планы на вечер. Безмолвная просьба осталась незамеченной за крышкой ноутбука. Но к счастью, Лекс согласился и так.

– Конечно, поеду. Мы же не с ночёвкой туда.

– Ну, как пойдет. Как я понимаю, если мы по адресу, то у вас найдётся много общего. Этот Уелович тоже предпочитает стриптизерш, – Егерь понимал, что он зло и неудачно острит, но признаться самому себе, в чем причина, не хотел.

– Танцовщиц, – Лекс не обиделся, – Не стриптизерш. Причем конкретная и одна. Яркая тенденция вырисовывалась только у Дикого.

Вероника выдохнула и снова уткнулась в монитор. Она забыла, что искала в виртуальном мире. В раскрытой вкладке крутилось видео с танцами на пилоне. Танцующая на каблуках завораживала легкостью и грацией. Вероника представляла себя на ее месте. Когда-нибудь… Сегодня Вероника ждала вечера.

Глава 35

Вероника не злилась на шефа. Никогда не злилась. Он был мужчиной. Мужчины всегда делают, что хотят. То, что могут себе позволить согласно деньгам, власти и совести, которая у них есть. Точнее, нет. Совестью мужские особи, по мнению Вероники, не обременялись. По всей видимости, на уровне генов. А также желанием понять другого человека, страхом причинить боль, обидеть, оскорбить или унизить. Это данность. Уж такими они рождались.

Это осознание давно перестало ее пугать, удивлять или возмущать. Она могла бы отгородиться от этого мира, созданного мужчинами и по мужским правилам. Но ей не хотелось уходить в онлайн, не хотелось становиться затворницей, коробила мысль, что по чужой воле она признает поражение и сбежит.

Она рассматривала мир, как простенькую математическую модель «хищник-жертва». Еще в универе Вероника училась описывать эту модель языком программирования. Мужчины и женщины не являются полами одного генома. Они не один вид. Не крокодильчик-мальчик и крокодильчик-девочка. Не бычок и коровка. Мужчина и женщина, как кошечка и собачка. Да, у обоих четыре лапки, два ушка и умильная мордочка, если постараться, но это два разных вида животных. И, соответственно, две разных модели поведения. Мужчины эгоистичны, бесчувственны, грубы и считают себя пупом земли. Женщины в силу слабости, природой заложенных обязанностей и многовекового порабощения – слабы, безропотны, жертвенны.

Но Вероника знала наверняка, в любой программе есть погрешность, в любую программу вкрадывается баг или вирус.

Этот мир несовершенен в точности так же, как и его создатель. Мужчина. Поэтому роли и функции распределяются несправедливо и неравномерно. Реальность допускает много вариантов.

Женщины надевают на себя шкурку собачки, обманывают, вводят в заблуждения и приспосабливаются. Иногда даже встречаются крупные особи из кошечек, заметно крупнее некоторых особей собак. Очень по-природному. В конце концов, мейн-куны крупнее чихуахуа и запросто загонят собачонку под диван.

Вероника не тянула на большую и сильную собаку. Но легко шла по жизни со своей теорией. Она позволяла ей вставать по утрам, смотреть на этот мужской мир спокойным надменным взглядом и не желать его покинуть. А главное, заставляла желать перемен, желать мести!

И недавно случилось удивительное: