Герои - Джо Аберкромби

— Да это ж мальчик-красавчик Кальдер! Ну как, помог сегодня своему братцу, ах ты… — Его глаза вмиг расширились, и он напрягся, подаваясь вперёд, чтобы встать.

И тут кулак Кальдера с треском влепился ему в нос. Он, вскрикнув, повалился навзничь, дрыгнув ногами, и Кальдер оказался сверху, истошно молотя обоими кулаками, ревя, сам не зная что. Беспорядочно шарахая по голове, по локтям, по отмахивающимся ладоням. Он успел ещё раз как следует двинуть в прыщавый нос, перед тем как кто-то схватил его за плечо и оттащил.

— Эй, Кальдер, ты что! — Голос Утробы, решил он, и позволил себя оттолкнуть, неистово брыкаясь и вопя — как полагалось. Как будто бы всё, что он хотел, — продолжить драку, будучи на деле крайне рад избавлению, ибо напрочь исчерпал весь задор, и у него по-настоящему заболела левая рука.

Стодорог, с проклятиями и бранью, шатко приподнялся, отбрасывая руку помощи одного из своих, в ноздрях пузырилась кровь. Он вытащил меч с тем нежным металлическим шорохом, который вдруг стал таким громким, сияя сталью при свете костра. Стояла тишина, толпа обескураженных воинов вокруг них вся одновременно тяжело втянула воздух. Железноглав вскинул брови, сложил руки и сделал шаг в сторону, освобождая дорогу.

— Мелкий уёбок! — зарычал Стодорог, и перешагнул через бревно, на котором недавно сидел.

Утроба затащил Кальдера за спину и внезапно его меч тоже оказался вынут. Не прошло и мига, как пара названных Стодорога встала рядом со своим вождём: большой бородатый и тоненький с вальяжным взглядом, оружие уже наготове. Они и выглядели людьми, которым не приходится далеко за ним лезть. До Кальдера дошло, что к нему подскользнул Бледный Призрак, низко держа клинок. А с другого бока Белоглазый Ганзул — краснолицый и одышливый после забега по склону, но меч его твёрд. Подскочили другие парни Стодорога, и Весёлый Йон Кумбер был тут как тут, со щитом, и секирой, и мордой — куском угрюмого камня.

Вот теперь Кальдер понял, что дела зашли чуточку дальше, чем он рассчитывал. Не то что бы он вообще хоть что-то здесь рассчитал. Ему подумалось, пожалуй, оставлять меч в ножнах — дурной тон. Раз остальные извлекают свои — значит ему-то, заварившему кашу, пора и подавно. Вот он и вытащил меч, усмехаясь в окровавленное лицо Стодорога. Он ощущал небывалый восторг, глядя, как отец надевает на себя цепь и садится на Скарлингов Трон и три сотни названых преклоняют колено перед первым королём Севера. Он ощущал небывалый восторг, кладя руку на живот своей жены и чувствуя, как его ребёнок в первый раз стукнул ножкой. Вот только не ясно, ощущал ли он хоть раз такую же лютую гордость, как в тот миг, когда переносица Бродды Стодорога хрустнула под его кулаком. И ни за что бы не отказался повторить то ощущение.

— А, ё-моё! — Подкатился Дрофд, брыкаясь, расшвыривая угольки на плащ Ручья, и тот, поперхнувшись дымом, принялся их сбивать.

Разгорелась настоящая суматоха, людской топот, шорох железа, хрип и проклятия в темноте. Вроде бы какая-то стычка, и Ручей был без малейшего понятия — кто её начал, и зачем, и на чьей стороне ему полагается быть. Но дюжина Утробы влилась в полном составе, так что он просто поплыл по течению, извлёк отцовский меч и встал плечом к плечу с остальными: слева Чудесная со своим кривым клинком, справа Дрофд с топориком в кулаке и языком промеж зубов. Оказалось, не так уж и трудно — делать то, что делают все остальные. Собственно, поступить иначе практически невозможно.

Прямо перед ними, за треплющимся на ветру костром, стоял Бродда Стодорог со своими бойцами, и его угристое лицо залито кровью, может даже нос сломан. Должно быть, тем кто это сделал был Кальдер, исходя из того, с каким видом до этого он сперва шёл, а теперь стоял возле Утробы с мечом в руке, ехидно ухмыляясь. Тем не менее, всякие «почему» здесь и сейчас не казались такими уж важными. «Что дальше» — вот что нависшей громадой рисовалось в голове каждого.

— Уберите-ка оружие, — Утроба говорил неторопливо, но нечто железное в его голосе утверждало, что ничто не заставит его отступить. Оно же пропитало железом и кости Ручья, придав ему чувство, что и он ни перед чем не отступит.

Однако Стодорог тоже не собирался сдавать назад.

— Сами уберите-ка его нахуй. — И он сплюнул кровью в костёр.

Ручей зацепился взглядом за парня на другой стороне от костра, может на год-два старше него. Желтоволосого малого, со шрамом на щеке. Они чуть-чуть развернулись, чтобы встать друг перед другом. Словно невольно выбрали себе самую подходящую пару, прямо как на танцах после сбора урожая. С той разницей, что на этом танце похоже прольётся немало крови.

— Давай убирай, — зарычал Утроба, и в его голосе прозвучало ещё больше железа. Это предвестье, и дюжина немного сдвинулась вперёд, гремя сталью.

Стодорог показал гнилые зубы.

— Заставь, блядь.

— А если попробую?

Из темноты, не спеша, вышел человек, лишь острый подбородок выглядывал из тени его капюшона, сапоги не разбирая дороги захрустели по краю костра, взметая к ногам залпы искр. Очень высокий, очень худой, и на вид весь выструган из дерева. Он обгладывал мясо с куриной косточки в одной руке, а в другой, свободно придерживаемый под крестовину, покачивался самый большой меч из всех, что видел Ручей — от острия до эфеса, наверно, по плечо высотой, ножны протёрты, как башмаки бродяги, зато плетение на рукояти переливалось всеми цветами костра.

Прибывший, шумно причмокивая, сглодал с кости последний лоскуток мяса, и провёл навершием меча по чужим обнажённым лезвиям, гремя длинной рукоятью о сталь.

— Скажите, мужики, вы ведь не собирались дойти до драки без меня? Вы же знаете, как я люблю убивать людей. Иные скажут — люблю чересчур, но ведь человек обязан держаться того, что у него хорошо получается. Итак, как насчёт такого решения… — Он покрутил кость между пальцами и запустил в Стодорога, так что та отскочила от его кольчуги. — Ты валишь отсюда ебать овец, а наполнять могилы останусь я.

Стодорог лизнул окровавленную верхнюю губу.

— Моя распря не с тобой, Вирран.

И тут всё сошлось. Ручей наслушался песен о Вирране из Блая, и даже сам напевал кое-что, ведя ожесточённые бои с колодами дров. Щелкунчик Вирран. Как тому даровали Отца Мечей. Как он убил пятерых родных братьев. Как он выслеживал Шимбала-Волка бесконечной ночью крайнего Севера, держал перевал против бесчисленных шанка лишь с двумя мальчишками и одной женщиной, одолел в битве загадок колдуна Дароума-ап-Яфта и приковал его к скале на съеденье орлам. Песни, от которых и горячилась, и стыла кровь. Быть может, в наши дни, его имя самое суровое на всём Севере, и вот он стоит перед Ручьём, так близко, что можно положить на него руку. Хотя так, пожалуй, делать не стоило.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});