Дети ночи - Дэн Симмонс

– Ну что ж, счастливого пути, – пожелал Раду Фортуна, стоя у открытой дверцы, пока охранник заталкивал ее внутрь.

– Куда меня везут?

Кейт не понравилось, что Ион обходит вокруг машины и садится рядом с ней на заднее сиденье. Стригой со шрамом, тянувшимся через левый глаз, уселся за руль, а третий охранник остался стоять рядом с машиной.

Раду Фортуна развел руками.

– Вы ведь хотите увидеть Церемонию, верно? Полагаю, вы прошли тернистый путь, чтобы добиться этой привилегии. Сегодня ночью вы получите такую возможность. – Он ухмыльнулся, и его щербатая улыбка напомнила Кейт Саддама Хусейна, которого постоянно показывали по телевидению прошлой зимой и весной: у обоих глаза оставались неподвижными при любом выражении лица.

– Что ж, – продолжил он по-прежнему насмешливым тоном. – Я полагаю, теперь нам нужно попрощаться. Сегодня вечером я вас увижу, это верно, но там будет слишком много народу и поболтать не удастся. Пока.

Он хлопнул ладонью по крыше машины, второй стри-гой тут же скользнул на заднее сиденье, и Кейт оказалась зажатой между Ионом и этим подонком, от которого несло чесноком. Раду Фортуна захлопнул дверцу, машина тронулась и, проехав через арку в стене, двинулась вниз по склону, направляясь за пределы Сигишоары.

«Мерседес» свернул вправо, на какое-то узенькое шоссе. Выглянув в окно, Кейт успела разглядеть указатель: «МЕДИАШ 36 KM, СИБИУ 91 KM». Закрыв глаза, она попыталась вспомнить карту, которой в последние дни все время пользовался О’Рурк. Если представить те дороги, по которым они проезжали, сделав поправку на горы и отклонения от маршрута, а исходной точкой считать Бухарест в положении часовой стрелки на шесть часов, то тогда путь проходил против часовой стрелки. Тырго-виште находится не на окружности, а под центром циферблата. Брашов занимает позицию на три часа, Сиги-шоара – на двенадцать, а Сибиу – часов на девять.

Где же именно находится замок на Арджеше? Где-то между девятью и Тырговиште в центре. А Сибиу – по дороге к замку? Должно быть, они с О’Рурком ошиблись, предположив, что замок займет важное место в Церемонии. По-видимому, они направляются в Сибиу.

«Сколько миль ехать до того места, где мне суждено умереть? Меньше шестидесяти?» Кейт вытерла о юбку влажные ладони. У нее вдруг заурчало в животе.

Ион посмотрел на нее с нескрываемой ухмылкой.

– Тебе не понравиться завтрак?

Никакого завтрака не было, и вчера на ужин ничего не давали. Кейт попыталась вспомнить, что она ела в последний раз, и, когда оказалось, что это было какао с печеньем у тех женщин, Аны и Марины, ее чуть не стошнило.

Машины по дороге попадались редко, да и те немногие шарахались в сторону, когда водитель-стригой сигналил и наезжал сзади на скорости, которая на этом неровном и извилистом шоссе казалась головокружительной. «Мерседес» притормаживал лишь при встрече с животными, но даже овечьи отары разбегались при его приближении.

Кейт решила, что трансильванский пейзаж, мелькающий за окном, должен быть прекрасен летом: горные зеленые луга; густые леса, поднимающиеся до высот, не обезображенных дорогами; развалины монастырей на горных вершинах; купола-луковицы православных церквей в небольших деревушках вдоль реки; живописно одетые крестьяне и цыгане, работающие в полях. Но уже сейчас, в октябре, зима легла на землю серой пеленой.

И водитель, и молодой стригой справа от нее курили, машина же, судя по всему, не проветривалась. Кейт ощущала исходившую от мужчин вонь – смесь пота и мочи, а запах чеснока становился все невыносимее. Шофер постоянно обращался то к молодому, то к Иону, и говорили они по-румынски в таком пулеметном темпе, что Кейт не понимала ни слова. Все они много смеялись. Она часто ловила на себе их взгляды – до того, как они начинали смеяться, или после. Даже ничего не понимая, Кейт разобрала, что это была развязная самоуверенная болтовня не обремененных интеллектом самцов в присутствии женщины, находившейся в их власти. За свою жизнь она успела наслушаться таких интонаций, испытала на себе множество таких же плотоядных взглядов, страдала от таких же смешков еще девочкой в компании юнцов постарше, студенткой в обществе сексуально озабоченных преподавателей, молодым врачом в беседах с коллегами, пытавшимися что-то доказать, разведенной женщиной, предоставленной самой себе. Она слишком хорошо все это знала.

– Сегодня будет большой праздник, – сказал Ион, положив ей на колено свою большую руку. – Ты пригласить… ты особый гость.

Он перевел спутникам свои остроты, и затхлый салон машины наполнился их гоготом.

Ладонь Иона скользнула вверх по ее бедру под юбкой, но Кейт прижала к ноге связанные руки и остановила его. Ион что-то сказал попутчикам, и все снова рассмеялись. Он убрал руку и закурил.

Если бы Кейт сидела рядом с дверью, то могла бы дождаться, пока «мерседес» замедлит ход – что случалось очень редко, – и выброситься из машины. Дорога была покрыта растрескавшимся бетоном и выщербленным асфальтом, обочины почти не было, но это все равно предпочтительней, чем тупо сидеть, как жирная скотинка, которую везут на бойню. Однако ее зажали с двух сторон, и она понимала, что не успеет даже открыть дверь.

Они проехали через город Медиаш, который был гораздо крупнее Сигишоары, но в памяти Кейт остались лишь заводы, захламленные сортировочные железнодорожные станции, жуткая вонь то ли от нефтеперерабатывающего, то ли от текстильного предприятия и силуэт очень высокого шпиля единственной церкви, подобно черному призраку из прошлого возвышающейся над индустриальным пейзажем.

При выезде из Медиаша Кейт заметила нечто необычное. По всей видимости, на одном из заводов закончилась смена, и десятки, а то и сотни рабочих в черных от копоти и машинного масла спецовках выстроились вдоль дороги, ведущей из уродливого города. Они выходили наперерез «дачиям» и другим машинам и повелительно махали руками ладонями вниз, как бы приказывая им остановиться. Кейт сообразила, что это румынский способ «голосовать» на дороге.

«Мерседес» все пропускали мимо. Кейт подалась вперед и немного подняла связанные руки, чтобы их могли увидеть, но рабочие опускали глаза или отводили их в сторону. Некоторые из них и вовсе испуганно шарахались обратно на обочину.

Город остался позади, и Кейт бессильно откинулась на сиденье. Ее подташнивало от голода, жажды и невообразимого страха.

Через несколько миль Ион снова положил ей на колено свою ладонь с толстыми пальцами. Он сказал что-то молодому стригою справа от нее, и на этот раз в гоготе, наполнившем салон, прозвучали новые нотки.

– Мой друг, – осклабился Ион, придвигаясь настолько близко, что можно было разглядеть остатки пищи у него между зубами, – говорит, он никогда не трахать американская женщина.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});