Золотые копи и россыпи самоцветов (История Аббасидской династии 749-947 гг) - Абу-л-Хасан ал-Масуди

другой столь непреклонен в разрыве?Глаз любящего выдает все для тайны его,Особенно, если текут [из него] слезы.

И из избранных речений его:

Несправедливая лишила меня покроваИ пошла прочь, обливаясь слезами.Нарушила ты договорНаш непродолжительный, и это самое черное из твоих дел.И как договор с тобой может быть долог?Отреклась она от [того], что увидела на голове моей, и сказала:«Седина ли [это] или нанизанный жемчуг?»

Я сказал: «Первое видишь ты». Она сказала:

«[Это] чудо по силам опечаленному».От моей печали не помогаютСоболезнование и приветствие.Дело, погубившее меня сединой —Поистине, великое дело [приключившееся со мной].Нет у меня, даже если я утешусь, [ничего], кромеПокорности благородной [красавице] и разумного сердца.

И вот еще хорошие стихи:

Это душа, которую я не заставлял претерпевать:У судьбы дни неправедные и справедливые.И последствия благого страдания — благи,И самые благородные душою мужи — те, что благосклонны.Нет позора, если уйдет от мужа благополучие,Но позор ему, если прекратится вежество.И что [есть] деньги, как не потеря, если оставил ты их,И добыча, если отдал ее ты поспешно?

И вот славное речение его об ал-Мутаваккиле, в котором он приносит извинение:

Поистине приниженные просьбы и извинения —Тяжелая участь для независимого.По справедливости [это], когда принуждает [к] тому [не] муж,А быстротечная судьба.Так прояви милость к просящему, покорному, [который]Признает свою вину и смиряет гордость ради извинений./114/ Если воздержишься ты, будучи благодетельным, я буду первым,Кто воздержит от великих грехов.Или накажи, ведь ты лучше знаешь об Аллахе,И наказание от тебя — не позор.

И явил он мастерство в речении, [сказанном], когда его сковали:

И сказал я ей, а слезы льют дождем,И огонь страсти сердце прожигает:«Не пугайся. Разве оковы видишь ты?Поистине, ножные браслеты мужчин — оковы их».

Был язык его обилен, и мало кто уберегся от него. Отворачивался от него Мухаммад б. 'Абдаллах[1399], и он попросил защиты от него у Васифа ат-Турки[1400], и тот уладил дело с [Мухаммадом б. 'Абдаллахом]. Затем ухудшилось [отношение] Васифа к нему, и он попросил защиты от него у Мухаммада б. 'Абдаллаха и написал ему:

Слава Аллаху! Благодарю.Сердца наши в руках Его.Стал амир заступникомОт заступника моего к нему.

Принадлежат ему редкостные стихи и известные пословицы. Мы избрали из них самое предпочтительное и ограничились этим.

Оплакало ['Али б. ал-Джахма] сообщество стихотворцев после убиения его, среди них Абу Са'ид. И он сказал:

Пролей слезы и избегни покоя,И старайся не нарушить своей страсти.Скажи: «Поистине, пещера бану лу'айй[1401]Стала в Сирии опрокинутой, пораженной.Соболезнование, о бану джахм б. бадр[1402]![Ведь] повстречали вы ужасное несчастье.Если бы знала судьба,Что вы повстречали, то заплакала бы кровью.Покрывает земля вдов и сирот.И [того], кто устраивал вечную весну,Молодца, бывшего стрелами для враговИ львом, бесстрашным, неприступным».

Он сказал[1403]: В двести сорок третьем году (857/8) был исход ал-Мутаваккила из Дамаска в Сурра ман Ра'а, и было между исходом его из нее и возвращением его в нее три месяца и семь дней. И об исходе его говорит Йазид ал-Мухаллаби[1404] длинные стихи, из которых избрали мы речение его:

Думаю я, что Сирия завидует Ираку.Если решил имам удалиться.И если оставишь ты Иракскую землю и жителей ее,То испытуема будет красавица разводом.

И когда остановился он в Дамаске, [то] не пожелал проживать в городе из-за скопления там воздуха Гуты[1405] /115/ и поднимающихся с вод ее паров. [Тогда] остановился он в Каср ал-Ма'мун, и это между Дараййа'[1406] и Дамаском на [расстоянии] часа [езды] от города, в возвышенной местности, и это место в Дамаске, возвышающееся над городом и большей частью Гуты. [Оно] известно как Каср ал-Ма'мун до этого времени, и это год триста тридцать второй (943/4).

Упомянул Са'ид б. Накис[1407]. Он сказал: Стоял я перед ал-Мутаваккилом в шатре его в Дамаске, как вдруг возмутились воины, собрались и принялись шуметь, требуя жалования. Затем дошли они до обнажения оружия и метания стрел. Я обернулся [и] увидел стрелы, летящие по галерее. [Тогда ал-Мутаваккил] сказал мне: «О Абу Са'ид, позови ко мне Раджу ал-Хадари[1408]. И я позвал его. [Тогда] халиф скачал ему: «О Раджа', разве ты не видишь, ради чего выступили эти? [Так] каково твое мнение?» И он сказал: «О Повелитель Верующих, во время этой поездки я опасался подобного этому, и я советовал то, что советовал относительно откладывания этого. Деньги Повелителя Верующих [принадлежат] ему». И сказал [халиф]: «Оставь [то], что прошло, и скажи, каково теперь твое мнение». Он сказал: «О Повелитель Верующих, [надо] выдать жалование». И он сказал ему: «[Ведь] это то, чего они хотели. И известно, вместе с тем, ради чего они выступили». Он сказал: «О Повелитель Верующих, прикажи это. Поистине, мнение [будет высказано] после этого». [Тогда ал-Мутаваккил] приказал 'Убайдаллаху б. Йахйе выдать им жалование. Когда [же] вынесли деньги и начали их раздавать, вышел Раджа' и сказал: «Прикажи теперь, о Повелитель Верующих, бить в барабан для выступления в Ирак. [Тогда] они не возьмут ничего из [того], что им вынесли». И он сделал это. [Тогда] люди оставили жалование и вернулись, так что выдающий догонял [какого-либо] мужа, чтобы выдать ему жалование.

Сказал Са'ид: Тюрки решили, что убьют ал-Мутаваккила в Дамаске, но [этот] замысел им не удался из-за Буги ал-Кабира. [Тогда] подстроили [так, что] удалили [Бугу] от [халифа] и подбросили в шатер ал-Мутаваккила грамоты, в которых говорилось: «Поистине, Буга замыслил убить Повелителя Верующих. А свидетельствовать об этом будет [то], что он поедет в такой-то день со своей конницей и пехотой и обскачет /116/ с края лагерь свой. Потом он возьмет нескольких слуг-персов, они пойдут к [халифу] и убьют его. [Тогда] прочитал ал-Мутаваккил грамоты и опешил от [того], о чем они сообщали. И запало в сердце его [подозрение] против Буги. Он пожаловался на это ал-Фатху, рассказал ему о деле Буги и нападении на него и посоветовался с ним об этом. [Тогда] он сказал: «О Повелитель Верующих, поистине, [тот], кто написал грамоты, указал на определенное названное им время, когда муж этот объедет границы стана своего и осмотрит стороны его. После этого дело прояснится. Я считаю, что нам следует обождать. Если это указание окажется правильным, посмотрим, что нам делать, а если окажется ложным [то], о чем там написано, то хвала Аллаху».

И стали постоянно подбрасывать грамоты в виде предупреждения. Ведь [те], кто писал их, [были] связаны присягой, требовавшей искренности и правды. Когда [же] поняли они, что поверил им халиф, и [когда] стал он неотступно думать о том деле, написали они грамоты и подбросили их в шатер Буги. В них говорилось: «Сообщество гуламов и тюрок решило