Лето Гелликонии - Брайан Олдисс

Услышав это, Ио Пашаратид почему-то замолчал. Казалось, что продолжать разговор у него пропало настроение, но вдруг, с внезапно прорвавшимся чувством, он проговорил:

— Одно присутствие королевы МирдемИнггалы… один взгляд на нее… делает мужчину… превращает его…

Так и не выразив свою мысль до конца, Пашаратид удалился.

Погоды стояли переменчивые. Постоянная смена атмосферного давления порождала туманы, чередующиеся с короткими промежутками просветления, во время которых по правому борту можно было видеть далекую неясную линию побережья Лорая. Вместе с тем на скорость хода судна жаловаться не приходилось — попутные ветры дули беспрестанно, либо теплые с юго-запада, либо холодные северо-западные.

От скуки СарториИрвраш тщательно изучил и исследовал все до последней части корабля. Он собственными глазами увидел, что на борту царит невероятная теснота, при которой матросам приходится спать на палубе в два яруса: либо сверху, на бухтах каната, либо внизу, взгромоздив ноги высоко на переборку. На корабле не было дюйма свободного места.

День за днем корабельный дух становился все крепче и крепче. Для большой нужды людям приходилось, балансируя, пробираться на самый конец лонжерона, где, сняв штаны и держась за специально привязанную для этой цели к борту веревку, они сидели словно птицы на жерди над качающимся морем. Малая нужда справлялась гораздо проще, прямо с борта под леер с кормы или в любом другом месте, где было в данный момент поукромнее. Офицеры управлялись так же, как и матросы. Скидка на удобства делалась только женщинам.

Через три недели плавания с зюйд-зюйд курс был переложен на зюйд-ост, и еще через несколько дней команда «Золота дружбы» увидела перед собой Бухту Осужденных.

Бухта Осужденных была единственной, зато большой и спокойной каверной на тысячемильном берегу Лорая, отлогом и прямом как стрела. Сразу за узким жерлом входа в бухту море мгновенно успокоилось. Вскоре корабль уже продвигался сквозь перламутровую дымку, тишина которой нарушалась только редкими выкриками матросов, промеряющих глубину. Шли почти вслепую.

СарториИрврашу скоро наскучило монотонное зрелище. Оставив мостик, он вернулся в свою каюту, чтобы почитать там и покурить. Но даже здесь он не находил себе покоя, ему не сиделось на месте, его желудок бурчал как злобный пес. Однообразный корабельный рацион уже начинал сказываться на его пищеварении. И без того считавшийся худощавым, он затягивал ремень на штанах все туже. К столу мужчинам подавалась соленая рыба, лук, оливки или рыбий жир с хлебом на завтрак, суп на обед и повторение завтрака на ужин, иногда с жестким сыром вместо рыбы. Дважды в неделю на каждого мужчину полагался кувшин фигового вина или йудла.

Моряки разнообразили стол свежей рыбой, которую удили прямо с бортов. Офицеры столовались немногим лучше матросов, только время от времени разнообразя пищу едким молоком арангов, которых здесь же на корабле держали в клетках. Стойкие сиборнельцы никогда ни словом не жаловались на скудную пищу, словно и не знали иной с рождения.

Продвигаясь вперед на скорости в пять узлов, они пересекли 35-й градус северной широты, перейдя из тропика в узкую северную область умеренного климата. В тот же день из тумана раздались звуки ужасных ударов, сопровождаемых треском, скрежетом и плеском огромных волн, вслед за чем снова наступила тишина. Высунув голову из дверей своей каюты, СарториИрвраш поинтересовался у проходящего мимо матроса, в чем дело.

— Берег, — ответил матрос. И решив прояснить ситуацию, сделав скидку на неопытность новичка-чужеземца, добавил: — Ледники.

СарториИрвраш понимающе кивнул. После чего моментально сунул нос в свою записную книжицу, которая в последнее время превратилась у него в дневник.

Пускай ускуты нецивилизованны, однако с их помощью мне удалось расширить свой горизонт. Как хорошо известно среди людей ученых, наша планета имеет форму шара с парой ледяных шапок на полюсах. На крайнем севере и крайнем юге начинаются земли, состоящие только из одного снега и льда. Сиборнельский материк переполнен этим несносным материалом, явившимся причиной гибели целого сонмища его обитателей. Время от времени мне начинает казаться, что, сжившись с холодом и снегом, северяне тянутся к ним, вместо того чтобы бежать подальше на юг, к теплым морям.

Что может быть причиной такого отклонения от нормы, мне неизвестно — я не рискую задавать по этому поводу вопросы и обращаться за объяснениями к моему персональному демону, Ио Пашаратиду. Как бы там ни было, путешествие это дало мне возможность увидеть необозримый простор того, что разделяет две земные шапки мира, его альфу и омегу.

К вечеру без всякого предупреждения налетел свирепый шторм. «Золото дружбы» качалось и качалось на волнах, то взлетая к небесам, то проваливаясь в пучину. Могучие волны разбивались о борта корабля, посылая брызги высоко вверх. Откуда-то снизу доносился четкий зловещий стук, — казалось, что какой-то ужасный обитатель глубин просится на борт — так думал бывший советник борлиенского дворца, пугливо вжимаясь в свою койку.

Следуя приказу, он задул единственный масляный светлячок, разгоняющий в его каюте тьму. Не видя ни зги, он лег и принялся попеременно то поносить ужасными ругательствами ЯндолАнганола, то возносить молитвы к Всемогущему. Поднявшийся из глубин гигант наконец сумел накрепко вцепиться в борта корабля и принялся раскачивать его, как великан-маньяк раскачивал бы детские качели, с единственной целью — выбросить из них младенца через борт. К своему величайшему удивлению, СарториИрвраш заснул в тот самый момент, когда качка была в самом разгаре.

Когда он проснулся и встал, корабль снова был неподвижен и тих, и его скольжение по волнам было едва различимым. За иллюминатором продолжал клубиться подсвеченный солнцем туман.

Выбравшись на палубу, советник двинулся к мостику, проходя мимо спящих матросов и время от времени поглядывая на небо. Наверху, между волнистыми, растертыми ветром дорожками сияла начищенная серебряная монета. Глядя на лик Фреира, он с улыбкой вспомнил свой рассказ, так любимую королевой МирдемИнггалой и принцессой ТатроманАдалой сказку о серебряном глазе в небе, в конце концов уплывшем навсегда.

Время от времени предупреждающе покрикивал впередсмотрящий. В море плавали крупные осколки ледника, бесформенные абстрактные глыбы. Некоторые из них напоминали собой поваленные недоразвитые деревья, другие — гигантских размеров грибы, словно порожденные ледяным богом, задавшимся целью на разные лады передразнивать природу, создавая ей гротескные противообразы. Глыбы отламывало от кромки ледников штормами, и можно было только благодарить создателя, что крупные ледяные горы, размерами почти с половину корабля, попадались крайне редко. Неожиданно выныривая из тумана, эти чудовищные порождения природы проплывали назад, лишь только для того, чтобы снова погрузиться в непроглядное марево.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});