Лето Гелликонии - Брайан Олдисс

Вышел он приятно взволнованным. Его гвардейцы собираются снабдить себя оружием сами. Какая уверенность; хотя ничто не давало повода сомневаться в спокойных фагорах. Но какая вера в него, короля! Какая преданность, глубочайшая и невозможная для людей! Ни о каких других причинах данного Чзахн согласия он даже не задумывался.

Совсем ненадолго он вдруг вспомнил о счастливых днях, проведенных с восхитительной Кун, к сожалению, эти сладчайшие времена минули. Теперь у него осталась одна, но главная забота — каким образом, при помощи этих рогатых созданий, освободить Борлиен от врагов.

В каком настроении уходили Чзахн и воины-фагоры, сказать трудно: у анципиталов настроение было связано только с частотой дыхания и ни с чем другим. Все, что было сказано между Гххт-Мларк Чзахн и королем Борлиена, было доложено гиллотой матрассильскому кзахну, самому Гххт-Йронц Зарлу. Кзахн продолжал пребывать в недрах своей горы, о чем не знал даже король. В эти тяжелые времена, когда Фреир обжигал своим дыханием воздушные октавы, очень многие фагоры впадали в отчаяние. Сукровица в их жилах ослабляла свой напор. Обитатели Нижней Страны почти полностью отдали себя в рабство человеческой расе. Но знак свыше был подан, и угасшая было надежда вновь разгорелась в их истомившихся душах.

Пред глаза кзахна Гххт-Йронц Зарла был представлен особо известный Сын Фреира, носящий имя Бхрл-Хззх Роупин, пленник смещенного со своего поста советника. Вышло так, что этот сын Фреира, пришедший из другого мира, знал о Катастрофе ровно столько же, сколько и фагоры. Бхрл-Хззх Роупин был первым из Сынов Фреира, разделившим древнее знание анципиталов, так настойчиво отвергаемое другими его собратьями. Однако вместе с тем сказанное им не произвело ни малейшего впечатления на советника или короля; анципиталов же слова Роупина насторожили и зародили в их клане уверенность в необходимости принятия решения.

Слова Сына Фреира разбудили в клане голоса, которые за последние годы, как казалось, начинали звучать все тише и тише, постепенно замолкая.

Сын Фреира был не слишком ладного сложения, выражал свои мысли плохо, путано и отличался душевной неуравновешенностью. Точно так же, по донесениям шпиона Юлия, мог характеризоваться и сам король Борлиена. И вот теперь слабый король предложил двурогим нанести ответный удар по своим исконным врагам. Делая вид, что они покоряются его приказу, анципиталы получали возможность отплатить народу Хрл-Дрра Надо за старые раны и обиды, проникнуть в самое его сердце — в древний Хррм-Бххрд Йдохк. Место это было давным-давно проклято одним из Великих, кзаххном Крусадинга Хрр-Брахл Йпртом, сейчас представляющим собой всего лишь кератиновую тень. Скоро на этой земле снова потечет красная сукровица.

Для успеха была необходима отвага. И ярость. Рога следовало держать высоко и гордо.

Для приобретения ручной артиллерии, столь вожделенной королем, имелся только один путь — через посредство воздушной октавы. Среди нондадов у фагоров имелись друзья — двурогие иногда помогали тем скрываться от людей. В свою очередь нондады вели вековую войну с сынами Фреира, зовущимися ускутами. Ускуты — стыд-то какой! — имели обыкновение пожирать тела мертвых нондадов, в результате лишая тех вечного Упокоения Во Тьме… Легкоруким нондадам не составляло особого труда выкрасть ручную артиллерию у людей-ускутов. Изготовленная сынами Фреира ручная артиллерия обратится против них самих же.

Так оно и вышло. Не прошло и теннера, как в армии короля ЯндолАнганола появились на вооружении сиборнельские фитильные ружья — не проданные или поставленные ему «союзниками» из Панновала или Олдорандо, не изготовленные королевскими оружейниками, но принесенные тайными тропами в его столицу в дар от тех, кто, по большому счету, был его врагом.

Таким вот образом новомодный совершенный способ убийства медленно, но верно распространялся по Гелликонии.

Незадолго до этого, после долгих споров, горбуну Фарду Франтилу было разрешено строить домны за пределами Матрассила. Несколько принесенных в дар ружей были взяты за образцы. После многодневной продолжительной ругани с местными кузнецами, скандалов и драк горбуну наконец удалось изготовить образец борлиенского ружья, стреляющего с приличной меткостью и не взрывающегося от порохового заряда.

Однако к тому времени сиборнельцы уже успели усовершенствовать спусковой механизм ружей, подняв их на новую ступень — «мушкетов», самострельных механизмов, где ненадежный фитиль был заменен кремневым запалом.

Воодушевленный появлением нового оружия, король натянул на себя кожаный с серебряными бляхами нагрудник, вскочил на любимого Ветра и поскакал в далекий поход, на войну. Во второй раз он вел свою нечеловеческую армию против давних врагов — затянутых в рубище дриатов с хвостами на затылках, терроризирующих Косгатт под началом Дарвлиша Черепа.

Обе армии сошлись всего в нескольких милях от того места, где король ЯндолАнганол получил рану. На этот раз опыта у короля было побольше. К концу сражения, продлившегося почти целый день, победа наконец-то была за ним. Дриаты были частично перебиты, частично выслежены и сброшены в пропасти. Выжившие были рассеяны по степным холмам, с которых они когда-то и спустились.

В последний раз стервятники получили повод восславить Дарвлиша.

В столицу король возвращался победителем, неся с собой голову предводителя дриатов, насаженную на острие пики.

Голова предводителя дриатов была выставлена на всеобщее обозрение перед дворцовыми воротами и находилась там до тех пор, пока птичье воинство действительно не превратило ее в череп.

На Аверне Билли Ксиао Пин был единственным, признавшимся в чувствах, которые он питал к королеве МирдемИнггале. Подобные признания здесь не делались даже ближайшим друзьям. Узнать об этом можно было только опосредованно, например, из интонаций отчетов, касающихся «дурного поведения короля ЯндолАнганола за истекший период».

Появления головы трибриатского воителя перед воротами дворца было достаточно, чтобы вызвать среди обитателей Аверна бурю протеста.

«Это чудовище впервые отведало крови в день гибели мирдолаторов, — говорили одни. — Теперь он вооружает свою армию оружием, доставшимся ему в награду за то, что он продал королеву королев. Когда это прекратится? За ним нужен глаз да глаз, пока он не втравил весь Кампаннлат в войну».

Таким образом, король, вкушающий плоды популярности в своем родном городе, подвергался самой жестокой критике и поношениям на Аверне, о существовании которого он даже не подозревал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});