Отряд (Аш - Тайная история - 2) - Мэри Джентл

- Мы бы услышали, - спросила она, - если бы за границами Бургундии уже два дня восходило солнце? Сколько отсюда до Оксона?

- Вот дерьмо! - досадливый рык Ансельма привлек к ним удивленные взгляды собравшихся в противоположном конце зала вельмож.

- Да, это ты точно заметил! Эвен. Зараза, Эвен Хью. - Аш пояснила Флоре: - Он побывал в их лагере. Принес кучу сплетен. Такая новость в четверть часа стала бы известна последнему серву!

Аш передернула плечами. Приржавевшие пластины лат заскрипели.

- Ладно, я тупица. Если бы это случилось, готам было бы не до того, чтоб меня подслушивать, они бы использовали каменного голема, чтобы сообщить Фарис! А Годфри сказал бы мне. Если б над христианским миром светило солнце, мы бы уже знали. Там темно, и значит, Дикие Машины никуда не делись.

- Или так, и они просто молчат, - заметила Флора, - или темнота продолжается и без их участия.

- Лучше уж первое, - мрачно проговорила Аш. - Во втором случае будущий год мы встретим в аду.

- Итак, ничего не изменилось. Что бы ты ни услышала от Диких Машин.

- Да я их и не слышу!

Анжелотти с удивительным изяществом принялся загибать прокопченные порохом пальцы:

- Герцога нет. Может, есть герцогиня. По-прежнему темно. Штурма все нет. И никакой угрозы со стороны Ferae Natura Machinae. Если в этом и есть какая-то система, мадонна, я не способен ее уловить.

Аш забыла о нетерпеливой толпе за спиной.

- У них может быть причина хранить молчание. Возможно, они скрывают повреждения. Откуда нам знать? Вот чего я терпеть не могу, - поморщилась она. - Принимать решения при недостатке информации. А решать все равно надо.

Она вздохнула.

- Мы должны обеспечить безопасность Флориан. Это в первую очередь. Что там с Бургундией, с этим клятым герцогством, не знаю, но что именно Флориан остановила Дикие Машины, это точно... - она осеклась. - Разве что уже нет нужды...

Флориан разгладила складки платья длинными безупречно чистыми пальцами. Тонкая вуаль не скрывала ее лица, наоборот, придавала ему особую выразительность.

- Там, в пустыне, - сказала она.

- Что?

- Ты заставила их говорить с тобой. Ты мне рассказывала.

Анжелотти кивнул. Роберт Ансельм оскалился, словно готов был зарычать.

- Так сделай это еще раз, - предложила Флориан. - Узнай. Я должна знать наверняка. Действительно ли я заменила Карла? Я ли им мешаю? Действительно ли я охраняю реальность от чего-то?

- Я пробовала перед охотой... они научились скрывать от меня свои мысли. - Аш помедлила. - Но все-таки... они говорили со мной.

"Если стану раздумывать, мне не захочется этого делать".

В памяти вспыхнула картина: лицо амира Леофрика, когда она вытягивала слова из каменного голема; пронзительный холод песка пустыни, на который она упала лицом, впервые в жизни попытавшись сделать больше, чем просто услышать. Когда она в короткое мгновение выжала из Диких Машин знание.

Она собралась. Это не так просто: не открыться, позволив голосам вливаться в послушный разум, но создать в себе тягу, пустоту, которая стремится быть наполненной.

Она закрыла глаза, отстранила зал в башне, Флориан, Ансельма, Анжелотти; направила слова сквозь и за пределы каменного голема, за сотни лиг, в Карфаген.

- Давайте, булыжники долбанные!

И вслушалась.

Слабый звук в одиночестве души, неохотный шепот, сквозь боль Годфри. Голос, хор голосов, звучащий впервые с той минуты, как убитый олень свалился наземь.

- СТРОЙ ПЛАНЫ, ПОКА ЕСТЬ ВРЕМЯ, МАЛАЯ ТВАРЬ ЗЕМНАЯ. МЫ ЕЩЕ НЕ ПОВЕРЖЕНЫ!

Она прижималась щекой к стене. Какой холодный камень...

- Дайте-ка, босс, я...

Шевельнувшись, она увидела Рикарда. Парень тянул у нее из руки салад. Аш разжала пальцы. Выпрямилась со вздохом и повернулась, позволив ему отвинтить болты наплечников и снять ржавое железо. Рикард засунул пластины подмышку, неловко расстегнул пряжку пояса и, не сводя с нее встревоженного взгляда, снял ножны с мечом.

- Босс...

Она повернулась к нему спиной. Двигаться стало легче. Аш увидела отраженными в оконном стекле: Ансельма, мрачно выпроваживающего из зала ее эскорт, Анжелотти, тонкими пальцами гладящего руку Флоры.

"Забыла. Всего два дня прошло, а я уже забыла. Каково... слышать их голоса, обращенные ко мне".

Она протянула руку, коснулась пальцами стекла, сквозь полотно перчатки ощутила холод.

Отсюда, в утреннем свете, видны разномастные стены и башни Дижона. Здесь белая штукатурка поверх булыжника, там выщербленная снарядами кирпичная кладка. Над серым гранитом мельничной башни еще стоит черный столб дыма. Внизу - красная черепица крыш. На юге, за двойными шпилями сотен церквей виднеются извивы Сюзон, блеск воды среди серых лесистых холмов. В небе ни одной птицы. Звонят далекие колокола.

Повсюду: и на берегах западной реки, и за рвом, и вдоль дороги, убегающей к западному мосту - отвалы свежей земли. Траншеи и редуты визиготского войска, такие маленькие отсюда. Еле слышный голос рожка над пустынным лагерем.

И на краю ее сознания обрыв, глубже, чем тот, который открывается под окном башни. И в его глубинах - голоса.

Роберт Ансельм, голосом, сиплым от пережитого потрясения, с черным юмором спрашивает:

- Похоже, не слишком хорошие новости, а, тудыть их дышлом?

"Это он в первый раз увидел меня говорящей с Дикими машинами".

Проклятье, Роберт, как жаль, что тебя не было в Карфагене.

- Это ты чертовски правильно заметил...

Больше всего ей хотелось сейчас уйти в знакомое оглушение действием, вспомнить старое уменье отсекать от себя чувства. За неимением лучшего Аш погрузилась в изучение собственных пальцев. Пальцы дрожали.

- Мадонна... - Анжелотти крепко взял ее за локоть и с удивительной для его хрупкого сложения силой потянул пройтись по комнате. Аш споткнулась о дубовую скамью возле камина, и, не успела восстановить равновесие, как мастер канонир подтолкнул ее в мягкое кресло, стоявшее у стола и грациозно отступил, чтобы с той же непринужденностью проводить в соседнее кресло герцогиню Бургундскую.

- Еда, - заметил он. - И выпивка. Мадонна Флориан, здесь ведь должно найтись вино?

Неверными пальцами Аш отстегнула пряжки перчаток, тяжело уронила их на скатерть и потянулась к золотому, украшенному рубинами кубку.

Она замечала, как рассаживаются у стола немногочисленные оставшиеся в опустевшем зале бургундцы, слышала, как вздыхают о нарушении этикета пажи и слуги, но ей не было дела ни до чего, кроме жгучего вкуса вина на языке. Когда подали мясо, она положила себе щедрую порцию, как сделала бы в лагере, и не сразу заметила, что режет баранину не ножом для еды, а боевым кинжалом.

"Вот вам, полюбуйтесь на грубых наемников..."

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});