Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

моему подолу, и слушая шелест роз. Тихонько отобрала руку:

— Пора идти, господин Ланэйр, а то меня муравьи сожрут.

Резко поднялась и пошла прочь, думая: «А тебя сожрёт Трандуил. Где семь тысяч лет, там и восемь. Поживи ещё, прекрасное существо».

* * *

Была права: король, вернувшись, тут же всё узнал — и раньше даже от соглядатаев, чем из моей головы. Честил меня молодцом и умницей, а посла паскудой, но не вызвал. Объявил персоной нон грата и велел покинуть Эрин Ласгален в тот же день.

Тот на прощание прислал мне роскошный фолиант с историей Феанорингов. Потрясающей красоты. Переписанный и украшенный собственноручно — у эльфов считается очень достойным занятием, типографии тут бы не прижились.

Что ж, скоро Ланэйр увидит красоты Лориэна, а тут, наверное, появится новый посол. Или, как мрачно предсказал Трандуил, приедет сам владыка Элронд с придворной кликой, и они вылакают все погреба)

47. Июньские пирожные

я подарю тебе подарок,

но ты его не открывай

пока я не захлопну двери

и не уеду из страны

© Горобец

У нового лориэнского посла, эру Римайна, удивительно гладкое, откормленное, и, я бы сказала, циничное лицо. Приехал он через неделю, со сранья, и тут же заявился на завтрак. Раскланявшись с королём, обговорив время церемониального вручения верительных грамот и прочего, был приглашён за королевский стол и начал фонтанировать новостями и информацией, не дожидаясь никаких церемоний. Бодро поведал, что владыка Элронд навестит Эрин Ласгален с дружеским визитом в начале июля (я смекнула, что это будет недели через две-три). Уточнил, что в свите владыки будут шаманы — на всякий случай, помочь с обрядом сожжения смертности. Посмотрел на меня, извинился, что, не будучи представленным, обращается, и наговорил комплиментов. Трандуил не дрогнул ни лицом, ни ухом, но как раз по этой неподвижности поняла, что — недоволен. С подачи всё никак не унимавшегося посла один из его спутников поднёс мне ящичек из каких-то пахучих розоватых дощечек, тут же открыл его и поставил на стол рядом со мной.

— Это цветное стекло? — фигурки внутри были изящны и полупрозрачны.

— О нет, богиня, — посол заулыбался, как все они, когда им кажется, что ты простодушна и небалована, и вот сейчас тебя разбалуют от чистого сердца, — это июньские пирожные. Делаются из орешков пинии, смолы, розовой пыльцы, мёда и забродившего фруктового сока. Сейчас как раз сезон. Это подарок от heru Ланэйра.

Почувствовала с оттенком смущения, что вот, до этого смотрела на посла с умеренным интересом и хотела, чтобы он наконец перестал привлекать ко мне внимание, а при упоминании имени Ланэйра заулыбалась от души и обрадовалась. Мда, как удачно, что Трандуил его выпер, а не убил. Хорошо, что он жив и может передавать мне приветы. Посол тем временем, куртуазно тарахтя, передавал другой ящик, с книгами. Тоже подарок Ланэйра. И письмо от него же. Ого, у меня заводится переписка! Обрастаю связями)

— Подснежник мой, ты разрешишь? — король, подковыривая крышку от ящика с книгами, вопросительно посмотрел.

Кивнула. Мне тоже было интересно, что там. Трандуил, копаясь, тихо бормотал под нос:

— Так, история, путешествия, поэзия… ну разумеется, эротическая. Художественный альбом с видами Лориэна… Гм… интересно, зачем он прислал тебе трактат по магии… А! И сборник гравюр знаменитого художника Эрренриорла. Картины его не сохранились, только гравюры с них, да и те библиографическая редкость. Листать советую на ночь: это самая изящная порнография, которую я видел. Кстати, любимым натурщиком у Эрренриорла был Ланэйр. Что ж, достойный дар для богини любви.

Владыка помолчал и сокрушённо добавил:

— И художник давно погиб, и картины его, а натурщик до сих пор жив… Да, надо было всё-таки убить.

И, поворачиваясь к послу, бархатным насмешливым голосом:

— Heru Ланэйр весьма щедр. Возможно, он прислал что-то в подарок мне или аранену? Нет? Только богине?

Пока он в изящных выражениях говорил послу какие-то гадости, я с любопытством рассматривала пирожные и решилась укусить. Смола недаром входила в состав: зубы увязли тут же, да ещё и начинка оказалась жидкой. Но ощущения! Это было как попробовать лето на вкус, и я мечтательно замерла, недоумевая, как можно создать такое чудо. Трандуил повернулся ко мне и шепнул:

— Valie, не налегай на них. Сейчас, по крайней мере. Перебродивший сок яблок Дэркето, из которого состоит начинка, разжигает плотские желания. В Лориэне эти пирожные женщинам дарят, признаваясь в любви и страсти. Если дама принимает и надкусывает, значит, она согласна, — и, глядя, как я давлюсь, засмеялся, — говорю же, надо было убить.

Пытаясь языком отковырять эту божественную липучесть, приставшую к зубам, задумалась, почему владыка так веселится, хоть и досадует. Трандуил только плечами пожал:

— Потому, irima, что твой жар, вызванный картинками и афродизиаками, утолять буду я. Эта мысль делает меня снисходительным.

Я только вздохнула. Ланэйрово письмо положила в ящик с книгами и как-то позабыла про него. Потому что, глядя, как ящик утаскивает брауни, спросила у Леголаса, где живут эти странные существа… оказалось, нигде. Они подобны грибнице — возникают и существуют там, где нужны, и только для дела. По идее, осознание глубокого родства эльфов и брауни должно пугать. И да, немного пугает. Я видела, как они что-то делают в оранжереях, как доят коров — в этих случаях не удосуживаясь принимать даже отдалённо человекоподобную форму, так и оставаясь гибкими ветками.

В тот день принц провёл меня тесными, круглыми в сечении норами, и в зыбком сиянии светлячков я видела, что стены состоят из перевитых веток, таких же, как те, из которых выплетались брауни. Глубоко внизу помещения были сделаны не для эльфов — слишком низкие потолки, приходилось нагибаться. Тихо сияющие в каминах саламандры здесь, в вырубленных в толще скалы печах, оборачивались адским гулким пламенем, на котором готовилась еда. Здесь пёкся хлеб, готовились любимые мною трюфельки в сметане… повернувшаяся к нам огромная кучеподобная повариха, сначала принятая мною за взметнувшиеся из-за пляшущего огня тени, взблеснула из глубины веток маленькими, светящимся нехорошим голубоватым огнём глазками, и никакой приветливостью от неё не веяло, скорее наоборот.

— Не бойся, богиню она не тронет. Но высшие брауни не любят внимания к себе. Помню, в детстве так же сюда пролез и еле удрал от неё, а потом она ещё и батюшке нажаловалась. Меня в тот же день отправили в военный лагерь, на два года раньше положенного, и выпустили только через четыреста лет)

С запоздалым испугом за него спросила:

— Она могла тебе навредить?

— Нет, что