Последний очевидец - Василий Шульгин

Месть была свершена блестяще. Бывшая машинистка теперь была любима, богата и знатна.

Однако ни богатство, ни знатность, ни сладость мести не дали Екатерине Викторовне счастья. И по очень простой причине: она своего блестящего мужа не любила. Не полюбила она и ребенка, который у них родился. Она скучала, как прежде. В богатой полтавской усадьбе не было для нее ни света, ни тепла. И честолюбие, временно удовлетворенное, проснулось в ней снова.

И стали три пальмы на Бога роптать:

«На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?Без пользы в пустыне росли и цвели мы,Колеблемы вихрем и зноем палимы,Ничей благосклонный не радуя взор?..Не прав твой, о небо, святой приговор!»

Нет! Не так. В данном случае, то есть об Екатерине Викторовне Бутович, надо сказать иначе:

И только замолкли — завыл бури вой.От моря до неба встал смерч роковой.И смерч тот схватил обреченный челнок,О скалы разбить его яростно влек,Но пал, обессилев, на желтый песок,Где смыл отпечаток Божественных ног.

Этот смерч — 1905 год. Обреченный челнок — царская Россия. Желтый песок — пляж Биаррица.

«Отпечаток Божественных ног» сказано потому, что много позже в известном французском курорте на побережье Атлантического океана — Биаррице — умерло Васнецовское дитя, но об этом речь впереди.

2. Азор

Осенью 1904 года командующий войсками Киевского военного округа и генерал-губернатор Юго-Западного края, известный русский ветеран генерал М. И. Драгомиров был уволен на почетный покой. Место командующего 23 октября 1904 года занял его помощник, пятидесятишестилетний генерал-лейтенант Владимир Александрович Сухомлинов. Он вступил на этот пост накануне 1905 года, ставшего суровым испытанием для Российской державы.

Казалось бы, все ответственные лица, административные и военные деятели, должны были бы быть на местах в это тяжелое время. Но почему-то новый командующий войсками предпочел взять заграничный отпуск и уехал, если не ошибаюсь, в фешенебельный курорт на юго-западе Франции, в департаменте Нижние Пиренеи, Биаррицу.

Там, конечно, была туча иностранцев, хотя русских не так много. Однако через некоторое время генерал узнал, что одна его соотечественница и даже киевлянка тоже находится на курорте. Он познакомился с нею. Это была Екатерина Викторовна Бутович, урожденная Гошкевич.

Она была одна, без мужа. Здесь произошло то, что Бунин изобразил в своем рассказе «Солнечный удар». Генерал с места влюбился в прекрасную киевлянку. Потом он рассказывал своим друзьям, что это произошло потому, что она до удивительности напоминала ему его первую жену, урожденную баронессу Корф.

Хотя я и упомянул о бунинском «Солнечном ударе», но это был удар односторонний, то есть ударило генерала, а Екатерину Викторовну на ту пору пощадило. Она была слишком гордая дама, чтобы идти на сомнительную авантюру без достаточных оснований.

Первые известия о беспорядках в Киеве застали Сухомлинова во Франции. В апреле 1905 года он получил уведомление о назначении его киевским генерал-губернатором. Таким образом, снова произошло слияние ведомств — военного и гражданского, разделившихся с уходом Драгомирова.

«Мой въезд в Киев, в роли генерал-губернатора, происходил вне обычных рамок, — рассказывает Сухомлинов. — То, что я увидел, было ужасно: разбитые окна магазинов, заколоченные двери и ворота, на мостовой — остатки товаров, там и сям — лужи крови. Я понял всю серьезность выпавшей на мою долю задачи… и то личное одиночество, в котором находился».

В ноябре 1905 года в Киеве разразился так называемый «саперный бунт». Это происшествие только бегло, в нескольких словах, изложено в фильме «Перед судом истории», в котором мне пришлось участвовать.

Там, в последней сцене, я встречаюсь с одним из старейших большевиков Ф. Н. Петровым, который и был «устроителем» этого бунта. Однако в диалоге со мной он называл его не бунтом, а «революцией 1905 года». Подробно все эти происшедшие в Киеве события описаны мною тогда же под свежим впечатлением в очерке «Саперный бунт», который вошел в мою книжку под заглавием «Недавние дни», изданную в 1913 году в Харькове.

Поэтому здесь я на этом не останавливаюсь и перехожу к изложению дальнейшего.

Так или иначе, Владимир Александрович продолжал сидеть в Киеве на своем посту, и жизнь начала приходить в норму. Тогда это называли «глубокой реакцией». Мы называли это несколько иначе. Во всяком случае, наступил относительный покой.

А поскольку наступил покой, то Владимир Александрович мог заняться и своими личными делами. Он нанес визит Екатерине Викторовне и ее супругу, приехав в их имение на Полтавщине. Таким образом, завязались отношения. Он стал ездить к Бутовичам довольно часто.

Екатерина Викторовна, конечно, видела, что генерал влюблен, но, быть может, тогда у нее еще не было никаких планов, как отнестись к этому чувству человека уже в летах. Владимир Александрович родился в 1848 году. Нельзя сказать, чтобы он был красив. Впрочем, в гусарском мундире он был представителен. Но этого еще недостаточно для того, чтобы молодая, красивая женщина воспылала к нему чувствами.

А Владимир Николаевич Бутович, ее супруг, пока что смотрел на эти частые визиты благосклонно, не видя в них ничего дурного. Может быть, он даже был польщен, что такой видный сановник к нему зачастил. Но далее дело пошло серьезнее. Владимир Александрович стал вести себя не так, как надо было в его все-таки ответственном положении. Правда, это была совершенно интимная жизнь, но у людей, стоящих высоко, интимной жизни нет. Все становится известным.

Например, стал известен и случай, который очень повредил генерал-губернатору в глазах его подчиненных. Побывав у Бутовичей, он ехал домой, то есть в Киев, полный мыслей о прекрасной даме и даже о ее собаке. Это была обыкновенная собака, хорошая собака. Хозяйка ее любила больше, чем мужа. А называлась собака Азор.

Вообще в этом имени, Азор, есть нечто странное. Если прочесть это слово с конца, то выходит роза. Но этого мало. Напишите фразу: «А роза упала на лапу Азора». Прочтите ее справа налево, и выйдет то же самое.

Едучи в вагоне, генерал-губернатор и командующий войсками Киевского военного округа, быть может, повторял, улыбаясь: «А роза упала на лапу Азора».

Кончилось же это тем, что на одной станции генерал приказал своему адъютанту отправить телеграмму на имя Екатерины Викторовны. И не нашел ничего лучшего, как подписать эту нежную телеграмму для вящей конспирации собачьей кличкой — Азор. Разумеется, на следующий день все стало известно, сначала в военных кругах, а затем во всем городе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});