Земная оболочка - Рейнолдс Прайс

Это были Грейнджер и Мин. Она ждала около машины, пока он не подошел совсем близко, и сказала: — Сейчас позднее, чем я думала, Роб. Прошу прощенья. Мама сошла у нашего дома, а я попросила Грейнджера довезти меня до вас — мне хотелось повидать твою маму.

— Она уже легла.

— Как она, Роб? Ничего?

— Думаю, что ничего, — ответил он. — Никто еще не знает, а я меньше всех. Для меня она вообще загадка.

— Ну уж не говори, — сказала Мин.

Роб рассмеялся. — Сразу же возражать. Я думал, ты достаточно выросла, чтоб отделаться от этой привычки.

— Увы! — сказала Мин. Она обернулась к Грейнджеру, который стоял поодаль, сливаясь с темнотой, ожидая дальнейших распоряжений. — Спасибо, Грейнджер, Я дойду до дома пешком. Сейчас уже не так жарко.

Роб сказал: — Одну минутку, Мин! Грейнджер, Сильви спит в кухне. Мама просила ее остаться. Она предложила тебе переночевать у нее дома, говорит, что постель чистая и ты можешь ею воспользоваться. Поезжай на машине — только запри ее потом — и будь здесь и семь часов: завтра у нас много дел.

Грейнджер ничего не ответил.

— Что-нибудь случилось? — спросил Роб.

Грейнджер двинул плечом. — Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он и повернулся, чтобы идти.

Роб сказал: — Мин, я провожу тебя домой, подожди секунду.

Мин сказала: — Буду благодарна. — Потом она ступила на подножку и присела на крыло машины, не обращая внимания на пыль.

Роб последовал за Грейнджером, который остановился у живой изгороди, куда не достигал слабый свет лампочки, горевшей на заднем крыльце. Подошел к нему почти вплотную и спросил: — Ты, наверное, устал не меньше моего?

Грейнджер ответил: — Нет, я не устал.

— Тебе, может, денег нужно?

— Что? Нет, не нужно.

Роб сказал: — Ну, тогда увидимся в семь утра.

Грейнджер сократил расстояние между ними еще на шаг. Чистый крепкий запах, похожий на запах хорошо просушенного сена, огораживал его, как стеной. — Ты разговаривал с мисс Рейчел?

— Часа три назад. Мне казалось, я тебе сказал.

— Нет, не говорил. А я ведь ждал.

— Она приедет завтра двенадцатичасовым поездом. Можешь ее встретить.

— Мисс Рейчел… — сказал Грейнджер. — Значит, приедет одна мисс Рейчел?

Тут Роб вспомнил. — Насколько я знаю. По крайней мере, в восемь часов вечера она была еще в одиночестве.

— О Грейси ни слуха ни духа?

— Грейнджер, я не спросил, но она бы сама сказала.

Томительное мгновение Грейнджер стоял на месте, потом отступил, словно волной отброшенный безразличием, которое так и рвалось из Роба. — А может, и не сказала бы, — проговорил он, — если она так же много думает об этом, как ты.

Роб сказал: — Нет, она не такая. Она лучше меня. Я ж тебе говорил, что очень устал, и причины ты знаешь.

Грейнджер кивнул: — Слыхал.

Роб молчал, надеясь, что злости Грейнджера надолго не хватит. И внимательно вглядывался в его лицо — возможно, он ослышался или чего-то не понял; возможно, Грейнджер вовсе не собирается уходить от него, предварительно высказав ему все, что о нем думает, припомнив все, что слышал и чему был свидетелем. Но хотя Грейнджер стоял лицом к дому и к свету, прочесть выражение его лица Роб не смог — зеркало, упорно отказывающееся что-либо отражать. И тогда он сказал то, с чего по всей справедливости следовало начать: — Я попрошу у тебя прощения, Грейнджер.

— Сейчас или когда? — справился Грейнджер.

— Сейчас. Прямо сию минуту. — И прибавил про себя: «Я спас свою жизнь». Он подразумевал душевное равновесие, возможность жить с собой в мире — и тут он был прав.

Понял это и Грейнджер. У него хватило такта не поблагодарить Роба, не обмолвиться и словом об этой минуте, которую ни один из них не забудет до конца своей жизни. Он сказал лишь: — Заеду за тобой утром, как обещал, — затем снова сделал шаг к Робу и прибавил уже шепотом, со смешком в голосе: — Ты мисс Минни прямо домой веди, не задерживайся.

Роб ответил: — Таково мое намерение.

— Она не прочь бы задержаться.

Роб сказал: — Успокойся, — и ткнул его слегка в живот кончиками крепких прямых пальцев.

Грейнджер сказал бы наверное: «Уже успокоился!» — слова навертывались ему на язык, не будь у него в жизни осложнений, уладить которые было не в силах Роба. Вместо этого он сказал: — Постараюсь.

Роб повернулся и пошел назад, Грейнджер за ним.

Мин поднялась им навстречу.

Грейнджер сказал: — Спокойной ночи, мисс Минни. Приятных снов.

— Спасибо, Грейнджер, — сказала она.

7

Подходя к дому Мин, Роб убавил шаг и сказал: — Не стоило тебе проделывать ради этого такой путь. О его смерти молились. Никто не горюет.

— Кроме твоей мамы, — возразила Мин. — Я приехала посмотреть на нее.

— Тогда ты зря потратилась на билет, — сказал Роб. — Не увидишь ни слезинки, она не дрогнет, как моя рука. — Рука, которую он вытянул вперед в теплой тьме, была совершенно тверда.

Мин сказала: — Слезы можно увидеть на любом перекрестке. Я приехала посмотреть на выдержку.

— В каких целях?

— Общеобразовательных, не забывай, что я гуманитарий.

— Этого я не забываю. И чем ты сейчас занимаешься?

— Вырабатываю выдержку, как я уже сказала.

— Ты что, книгу пишешь? — Он остановился и посмотрел с улыбкой на нее.

Мин тоже остановилась, однако разглядеть выражение его лица не смогла. — Нет, просто живу.

— И это трудно? — спросил Роб.

Она кивнула. — В одном отношении — да.

— В каком отношении?

— Тебе правда интересно или ты спрашиваешь от скуки?

— А это имеет значение? — спросил Роб.

— Имеет, — сказала Мин. — Если ты интересуешься, я отвечу. Если болтаешь языком, пожелаю тебе спокойной ночи. — Они уже подошли к дорожке, которая вела к ее дому. Лампа на веранде была включена, и одно из окон наверху слабо светилось.

— Твоя мама уже пошла спать.

— Мы можем посидеть на веранде, — сказала Мин, — …если ты интересуешься. А нет, так пойду спать, я устала. — Она тоже улыбалась, Роб видел ее лицо.

— Ладно, — сказал он.

Тихонько ступая по дорожке, она привела его на веранду — старые зеленые качалки стояли и там; Роб уселся в дальнюю, а Мин задержалась на ступеньках, увидев мать у одного из верхних окон.

— Это мы с Робом, мама, — сказала она, — сидим на веранде. Не бойся, я не просплю завтрака. — Кейт Таррингтон выразила свое согласие, и Мин повернула выключатель, потушив лампочку. Потом она подошла и села на расстоянии вытянутой руки от Роба, только он руки не протянул, даже не подумал об этом. Он молчал, давая ей время обдумать свой ответ. Наконец она сказала: — Труднее всего одиночество. Я никогда не хотела его; и вот получила — полной мерой.

— Ну как же не хотела. Я своими ушами слышал, как ты говорила совсем обратное, — сказал он любезным тоном.

— Когда это было?

— На нашем выпускном вечере, помнишь, мы с тобой стояли на берегу озера, у самой воды?

— Помню, — сказала Мин. — У меня было подозрение, что забыл ты.

Роб сказал: — Нет, не забыл. Тогда я подчинился твоему желанию. Понял, что ты не шутишь.

— Да, я не шутила, — сказала Мин, — но только в тот момент. В тот момент ты был ужасен.

— Но, по крайней мере, честен.

— Честен в чем?

— Когда говорил, что мне нужна твоя помощь.

— Помощь тебе была нужна не больше, чем Христу на небесах. Через все годы ты прошел победителем, Роб.

— Если это все, что ты вынесла из нашего разговора, значит, ты ровным счетом ничего не поняла и не увидела. Мало кому бывает так худо, как мне тогда.

— Из-за матери?

— Очевидно, кое-что ты все-таки себе уяснила.

— Ничего я не уяснила, — ответила Мин. — Все мои мысли были сосредоточены на себе — ни на что другое у меня просто времени не оставалось. Нет, просто как-то раз твоя мама усадила меня рядом с собой и рассказала историю своей жизни — незадолго до твоей свадьбы, четыре года тому назад.

— О своем замужестве? Обо всем?

— Обо всем.

— А меня она поминала?

— Мимоходом, — сказала Мин. — Вот так я узнала, что в ее жизни ты присутствуешь мимоходом. Тебе хуже, чем мне, всегда было хуже. — О Евиной просьбе отбить Роба и удержать всеми доступными средствами она умолчала.

— Сейчас мне лучше, — сказал он. — Я почти вылечился. — Сказал так, что трудно было понять, шутит он или говорит серьезно. Роб вытянул руки прямо перед собой в темноту, как будто надеясь получить то, чего ему еще недоставало. Подержал их так какое-то мгновенье, а затем опустил себе на колени и опять стал медленно покачиваться.